Солнышко Алеша
Шрифт:
Итак, прибыла Елена Н. в пятнадцатый цех. Но встретился Санька Шатров с Леной не в родном цехе, а в заводской библиотеке.
Благодаря Алеше и покойной Настеньке подружился Санька с книгами и теперь его любимым занятием стало читать . .. да заводить романы. К представительницам слабого пола у него отношение было особое: не постельную принадлежность видел он в них, а чудо, неповторимое чудо, помня каждой из них завиток, запах губ, блеск очей и блаженство ночей. Поэтому-то назвать его бабником как-то язык не поворачивается. Правда и охладевал он быстро, но это эксцессов не вызывало, так как дружеских связей он не рвал, а они постепенно как-то сами по себе ослабевали может на время, а может и навсегда.
В общем, встретились Санька с Еленой в библиотеке и загорелись у парня глаза, когда он взглянул какие книги выложила библиотекарь перед незнакомой ему девушкой, а взглянул Санька девушке в глаза и воспламенилось и сердце его.
Из библиотеки вышли вместе.
Неожиданное знакомство быстро переросло в что-то большее, но так до конца и не определилось.
Елена Н. была москвичкой. В семье была она младшей и с раннего детства своими незаурядными способностями подавала большие надежды. Даже подчиненные отца восторгались ею, не как раньше ее братьями, ставшими затем только лишь ответственными работниками министерств, а искренне, правда, с удивлением: « ... и у кого она такая уродилась?»
Но, подрастая, девочка все меньше радовала родителей: не держалась своего круга, заводила знакомства с людьми случайными, а главное, бесполезными, да еще обзавелась, вдобавок, собственным мнением. В общем, начала позорить такую замечательную фамилию, которая долгое время была украшением наших газетных полос. Вдобавок еще, Лена была не только смыленной, но и любознательной и постепенно узнала многое из того, что нам знать не надобно ... может быть внукам нашим.
Блажен человек в вере своей, а Елену начал грызть червь сомнения. Начались споры с братьями, даже с отцом. Но Лену сначала всерьез не принимали, считая все эти разговоры дурью за блажью. Но когда пошли слухи о ленинградской свадьбе (возможно эта информация была преувеличенной и неточной) Алена взорвалась, наговорила кучу грубостей отцу: (Так как главного «героя» этой истории вскоре перевели на повышение в Москву и он, как подчиненный ее отца, стал бывать в их доме)
– Раз он будет здесь, то я буду там, - решительно заявила она родителям и уехала в Ленинград поступать в какой-нибудь институт - Елена как раз в том году окончила спецшколу с золотой медалью.
Знакомые их круга, узнав, что Лена поступила в Ленинграде в технический вуз, смотрели на нее, когда она приезжала домой на каникулы, как на Диогена. Правда, поговаривают, что Диоген полез в бочку из-за жилья, но у родителей Лены, кроме огромной квартиры в Москве, был еще и особнячок этак ... надцать на ... надцать метров и не один и не только в Москве.
Родителей же жениха Еленин «каприз» даже радовал: «Не ученая жена Коленьке и нужна! Больше внимания будет уделять мужу. Ведь Коленьке дипломатическую карьеру делать».
Дипломатом Коле предначертано было быть еще в утробе матери, а в женихи к Лене он попал уже в зрелом тринадцатилетнем возрасте. Правда, Лена не возражала против уговора между родителями - Николай ей нравился.
И уже учась в Ленинграде, Елена, приезжая домой, попрежнему любила, когда тот к ним приходил, одаривая ее конфетами, цветами и разными заграничными ювелирными безделицами. В общем ухаживаний Николая она не отвергала, как не отвергала тот быт, в котором жила с детства. По-прежнему любила комфорт, любила красиво одеться и вкусно поесть. И родители постепенно свыклись с ее капризом и отец иногда даже афишировал новую пролетарскую ветвь своего рода.
Санька же, когда узнал, чья дочь его новая подружка, поначалу на это никак не среагировал. Ему нравилась Алена, а на остальное ему было просто наплевать. Но не все в этой жизни просто и чем больше они узнавали друг друга, чем дальше заходили их отношения, тем тоскливей становилось у парня на душе. Но Санька был джентльменом, а как учат правила хорошего тона: джентльмены к домам претензий не имеют и прав своих на них не предъявляют.
Санька был счастлив в дне сегодняшнем и о будущем старался не думать. (Здесь бы вставить подходящую по смыслу английскую фразу или поговорку, так как теперь Санька с Аленой, избегая на работе длинных чужих ушей, перешли на английский язык - Лена обучила Саньку разговорному английскому языку менее чем за полгода. Но, увы, меня, как и Саньку, в школе английскому учили долгих шесть лет, но Санька из школьного английского вынес только «вумен», а ваш покорный слуга лишь «шерше ля фам» да и то французское.)
А Алена (Санька ее теперь только так называл) в школе кроме английского изучила еще и французский язык. И за месяц работы в цехе - в цехе было установлено французское оборудование изучила инструкции и техпроцессы фирмыизготовителя, так сказать, в подлиннике и ужаснулась: за двенадцать лет его эксплуатации технологи под нажимом руководства цеха из года в год, ради получения классных мест, премий, званий и наград, так перекроили техпроцессы, так «рационализировали» оснастку, что былого качества не осталось и в помине.
Но, сравнив разбитую и разболтанную после 12-летней варварской эксплуатации импортную линию с самым современным новым отечественным оборудованием такого типа, Алена пришла к печальному выводу: старое французское оборудование и сейчас давало продукцию качественнее, чем новое наше отечественное.
Для изменения сложившегося положения нужны были срочные и кардинальные меры. О состоянии же дел в нашей науке Алена знала не понаслышке и теперь, вникнув в проблемы производства, сделала для себя такой вывод: время «Кулибиных» прошло - не тот теперь уровень - нужна настоящая наука, без дураков, нужны целенаправленные научные изыскания по первестепенно-важным направлением с настроем на приоритет. А для этого нужно ученые-фанаты, но в науке, как и во всех сферах нашей жизни пока царит атмосфера династий и коррупций сильных мира сего, сильных связями и круговой порукой и приходится поэтому и дипломированным «Кулибиным» работать на этих панков, писать им и из деткам кандидатские, докторские. То есть, пока наука часто и густо в своем творческом горении рождает не научные открытия, а все новых и новых нахлебников, плодя в несметных количествах кандидатов да докторов наук. Вот и стали мы к своему горькому стыду даже всякую дрянь и безделицу покупать за границей, расплачиваясь за все это золотом да другими ценными природными богатствами.
Хреновыми мы оказались наследниками тех кто потом и кровью создавал нашу Родину, незабвенную Россию- матушку, и покатилась великая страна под пьяный ухарский аккомпанемент вниз и казалось уже, что ничто не остановит ее падения, но была, есть и будет в России сила и первым камнем под ее колеса брошен был указ «О борьбе с пьянством».
И взглянул, трезвея, народ вокруг и задумался, крепко задумался. Все начали думать, от мала до велика. Алена Н. и Алеша Солнышко даже сдружились из-за споров по вопросам перестройки. И хотя ледок отчуждения между друзьями полностью так и не растаял, все же Санька с Аленой стали бывать в доме Алеши. Правда, коротали они свободные вечера чаще с Валентиной втроем, так как молодой супруг дома бывал редко: то на работе на заводе, то в колхозе на поле, то с друзьями в клубе воинов- интернационалистов.
Когда же Алеша оказывался дома, между ним и Аленой часто вспыхивали жаркие споры. Воочию убедившись, в какой глубокий тупик завело экономику хаотичное развитие последних десятилетий, Елена приуныла и не верила уже, что этот хаос можно как-то перестроить, упорядочить. Алеша тоже прекрасно понимал, что, говоря образно, самолет в ракету, увы, при всем желании не перестроишь, но ракету надо еще построить, а потом уже и от самолета отказываться. То есть, надо и новый сектор экономики создавать, но и не забывать старый до поры до времени поддерживать в рабочем состоянии, но и не увлекаться чрезмерно реконструкцией.