Соло на Витгенштейне. Сборник
Шрифт:
А между тем Андрей начинал чувствовать себя его частью. С каждым днем он все больше и больше осознавал себя именно Лостом Горлингом. Картины прошлого (…вымышленного прошлого?!) давно поблекли и только во сне приобретали свою завораживающую яркость. Только во сне. Марина, мама, друзья – все это стало сном. Да и было ли когда реальностью? Едва ли…
Теперь он сам начинал понимать это. Он – Лост Горлинг, бывший заключенный, не имеющий ни семьи, ни родных, решившийся на эксперимент как на последний шанс выжить. Да, это куда более правдоподобно, чем фантазии о зеленых городах, голубом небе и прочей чепухе. Тысячи слайдов, километры аудио- и видеопленки, все это служило неоспоримым доказательством истины. Он – Лост Горлинг. Этот мир – его мир, а
Андрей сидел, мысленно перебирая просмотренные за последний месяц фотографии и видеосюжеты. Вот он стоит на фоне здания Института и чему-то глупо улыбается. Вот он в кабинете Эдварда подписывает с доктором Вайтангой контракт. Вот палата, где должен был проходить эксперимент (…та самая…). А вот он в желтой форме заключенного стоит в строю – архивный тюремный снимок. Да, это он, в этом нельзя усомниться. Его лицо, его фигура, его манеры. Лост Горлинг.
Андрей отвернулся от окна, спрыгнул на пол. Трактора скрылись за горизонтом, больше смотреть не на что. До вызова к Эдварду еще целый час, нужно за это время собраться с силами и настроиться на очередное промывание мозгов. До чего омерзительный тип этот Эдвард. Эдвард Битч – довольно подходящая фамилия. Впрочем, здесь она означает совсем другое. Нет, не так. Это там она означала другое, и, наверное, неспроста. Наверное, его подсознание специально наделило ее такой смысловой нагрузкой, а здесь…
Здесь это самая безобидная фамилия. Черт, как же ему все надоело! Он с разбегу бросился на постель, схватил первый подвернувшийся под руку журнал и принялся бесцельно листать страницы.
На гамильтонском нефтепроводе произошла небольшая авария. Перекрывают всю тысячекилометровую линию, демонтируют ее, а рядом начинается строительство новой. Зачем? Во избежание повтора аварии: советы статистиков, прогнозы астрологов и научного сообщества. Генерал Уэшбер выдвинул свою кандидатуру на пост президента. Начинается предвыборная кампания. Уэшбер зачитывает свою программу: повышение налогов и одновременное снижение цен на все виды товаров и услуг, реорганизация масс(?), всеобщая амнистия и выделение дополнительных средств на борьбу с преступностью. Поголовное обеспечение жильем всех нуждающихся, а также ликвидация бесчеловечных команд стройбата (которые, к слову заметить, выполняют семьдесят процентов всех строительных работ в государстве). На данный момент Уэшбер далеко обошел своих конкурентов и является несомненным лидером. Поп-звезду Тиазу Ронас обвинили в педерастии. «Что за чушь, я же женщина!» – заявляет ошарашенная певица. Ее фанаты требуют создания специальной комиссии для выяснения достоверности этого (?) факта. На западном побережье начинается строительство новой высотной башни. Цель – выяснение расстояния от поверхности земной плоскости до первой небесной оболочки…
Андрей с размаху швырнул журнал об стену. Нет, это невыносимо! Пусть он действительно Лост Горлинг, пусть эта черножопая гнида Эдвард действительно великий ученый, но это же не значит, что он должен здесь окончательно свихнуться. Все, пора отсюда сматываться. Пора рвать когти. Только бы выбраться из здания Института, а там ему все станет окончательно ясно. Либо Вайтанга и вся его шайка специально пытаются свести его с ума, чтобы не выплачивать сумму, полагающуюся по контракту, либо он уже спятил и денег ему все равно не видать. Что угодно, но он должен отсюда выбраться. Любой ценой!
Щелкнул замок, и на пороге возник санитар.
– На собеседование, – мрачно объявил он.
Лост поднялся и с обреченным видом последовал за ним. «Решено, – думал он, шагая по пустым извилистым коридорам, – сегодня же вечером обдумаю все возможные варианты побега… и как только смогу, приступаю к их реализации». Остановившись возле кабинета Эдварда, санитар постучал в дверь.
– Запускайте, – ответил до омерзения знакомый голос.
Вздохнув, Лост шагнул внутрь.
Сразу же после просмотра они вернулись в оранжерею. Лост не любил эту комнату. Огромный шестигранник, заставленный стеклянными ящиками с песком и камнями всевозможных форм и размеров,
– Институт строго следит за качеством воздуха в наших помещениях. – Эдвард многозначительно усмехнулся. – Правительство очень заинтересовано в этом.
– Наверное, – без всякого интереса отозвался Лост. – Когда я выпишусь и получу свои деньги, обязательно куплю себе озонатор. Кстати, – он немного оживился, – вы ничего не слышали о постановлении 718 G?
Эдвард насупился, подозрительно на него посмотрел:
– Нет, я не слышал. – Он сделал ударение на «Я». – И откуда вы только получаете подобные сведения? Я что-то не припомню, чтобы вы интересовались нормотворчеством. Откуда?..
Лост злорадно усмехнулся (…заинтересуешься тут!..).
– Так, вспомнилось вдруг. Читал о проекте закона до эксперимента. Еще там, в заключении.
Ни черта ему не вспомнилось. Он разучился вспоминать. Все, что он знал о внешнем мире, было результатом той активной деятельности, которую развернул вокруг него доктор Вайтанга. А о постановлении 718 он прочитал в свежем номере «Правительственной газеты», которую вчера незаметно вытащил у санитара из кармана халата. Та макулатура, которой снабжал его Эдвард, не представляла собой ничего интересного. Лост отлично понимал, что Эдвард тщательнейшим образом просматривал всю прессу, которая доставляется ему в палату. Ничего подобного он просто не пропустил бы. Что ж, как говорится, на каждую хитрую жопу…
– Вы напрасно прикидываетесь, Битч. Я все равно этого дела так не оставлю. Ваш сраный Институт выплатит мне страховое пособие. Выплатит все до последнего ринггита, можете в этом не сомневаться! – Лост усмехнулся. – Сумма, указанная в контракте, плюс пятьдесят процентов за нанесенный ущерб. Закон будет на моей стороне.
Эдвард остановился и некоторое время сосредоточенно его изучал.
– Присядем, – сказал он наконец, указывая на скамеечку возле ящика с трехметровым камнем-октаэдром. – Вы, Лост, как мне кажется, что-то не совсем правильно воспринимаете. За какой это, интересно, ущерб мы должны выплачивать вам пособие? Что вы имеете в виду?.. Я как-то не совсем понял вашу реплику.
– За какой ущерб?! – Лост хлопнул кистью правой руки о ладонь левой и закатил глаза. – Вы целых четыре месяца держите меня взаперти, словно какого-то шизика, вы превратили меня в самого настоящего идиота, а теперь спрашиваете «за какой ущерб»? Ну, знаете!..
Он нервно принялся шагать взад-вперед.
– Да сядьте вы! – не выдержал Эдвард. – Я отлично понимаю ваше негодование, но ведь, в конце-то концов, вы сами согласились на этот эксперимент, никто вас не неволил, и вы были заранее предупреждены о возможных негативных последствиях! Да, некоторое время вы страдали раздвоением личности, принимали себя за вымышленного вами человека, но ведь теперь все это прошло. Или я не прав? Молчите. В чем же тогда вы собираетесь нас обвинять?
Лост резко остановился и в упор посмотрел на Эдварда.
– Когда меня выпустят? – спросил он.
– Скоро. – Эдвард как-то странно потупился, отводя глаза в сторону. – Вы в полном порядке, еще одна комиссия, и будем готовить вас к выписке.
– Я хочу вернуться в палату, – сказал Лост.
Он повернулся и зашагал к выходу.
– Санитар у двери, – донеслось ему вслед, – он вас проводит.
Когда Эдвард остался один, из глубины павильона вышел доктор Вайтанга.
Лост сидел на унитазе, пытаясь придать своему лицу соответствующее позе и месту выражение. Чугунную гирьку из соседнего бачка он уже свинтил, однако не был уверен, что сумеет незаметно протащить ее в палату. Впрочем, попытка не пытка (…если бы!..). Санитар стоял снаружи и, постукивая ключами о дверь, время от времени бросал через небольшое окошечко равнодушные взгляды. Он разговаривал с дежурным из соседнего отделения.