Соло

Скотт Кайли

— И поторопись.

Ни тебе пожалуйста. Ни спасибо. Ни хоть чего-нибудь.

Как типично.

Мистера Эриксона я обнаружила у кухонной раковины, он стоял там и смотрел в окно. Из гостиной доносилась музыка и разговоры, но он оставался вдалеке, один. Никто не мог помочь ему пройти через это. Разбить свое сердце и потерять своего партнера, свою вторую половинку, — это почти одно и то же.

А что если бы это случилось с моими мамой или папой?

Черт. В горле пересохло. Я отбросила ужасную мысль подальше. С

ними было все хорошо, только на днях с ними разговаривала. Но все же это случится, они постареют. Пора покончить с моими бесцельными скитаниями. Нужно отправиться домой и повидаться с ними. Уж лучше рано, чем поздно, потому что, если что-нибудь произойдет, то я никогда себе этого не прощу.

Казалось неправильным тревожить мистера Эриксона. Так что Джимми перебьется.

Я шагнула назад, мой локоть задел стоящую на стойке миску с фруктами. Удар о стекло выдался шумным, предупреждая всех в радиусе двенадцати миль о моем присутствии. Мистер Эриксон обернулся, удивленно смотря на меня.

— Лена. Ты ведь Лена, да?

— Да, мистер Эриксон. Простите, что потревожила.

— Пожалуйста, зови меня Нейл. Джимми в порядке? — от беспокойства на его лице появились морщинки.

— В порядке, — улыбнулась я. — Но ничего страшного, если он одолжит рубашку? Его испачкалась от крови.

— Конечно. Иди за мной, — он повел меня по оббитой ковром лестнице на второй этаж, в комнату с цветочными обоями. Запах лилий задержался и здесь. На туалетном столике стояла свадебная фотография, рядом с ним — их более неформальный снимок, наверное, из 70-х годов.

— Ваша супруга отлично выглядела в белых сапогах по колено, — сказала я, немного наклоняясь вперед, чтобы лучше рассмотреть. Свою улыбку Мал, по-видимому, унаследовал от нее, вместе с озорным огоньком в глазах. «Не важно, какие деньги зарабатывались в былые времена, — говорила миссис Эриксон, — главное — брать от жизни все».

Надеюсь, у нее так и было.

— Она была отлична во всем, Лена. — Глубина грусти в голосе мистера Эриксона неподвластна измерениям. Как и любовь к его жене. — Она была самой прекрасной женщиной из всех, кого я встречал.

Слезы обжигали мои глаза.

— Какая рубашка, на твой взгляд, лучше подойдет? — он стоял напротив открытого шкафа. В половине которого до сих пор лежали вещи Лори. Аккуратные ряды юбок, брюк и блузок. Несколько платьев. Как же двигаться дальше, если половинки твоей жизни больше нет?

Я схватила первую увиденную рубашку, пытаясь сбежать побыстрее.

— Эта подойдет. Спасибо.

— Ты уверена? — спросил он, подняв брови.

— Ага. Джимми будет в восторге. Спасибо!

Я выбежала из их спальни, прежде чем залиться слезами и смутить нас обоих. У него и без меня забот хватало. Тяжело дыша, я потопала обратно вниз по лестнице.

— Держи, — я протянула Джимми рубашку.

Он замер, склонив голову на бок.

— Ты уволена.

—

Что?

— Лена, посмотри на нее.

Я так и сделала.

— Ха-х. Ну, она очень яркая и радостная. Никто не будет смотреть на твое лицо, это точно.

— Да. Именно поэтому ты уволена.

— Мне кажется, что дисгармония розовых и красных рождественских елок носит определенный подтекст. А резвящийся олень довольно крут... погоди-ка, а вот этот просто прыгает или на самом деле взобрался на спину другого?

Его разозленные пальцы начали расстегивать пуговицы на испорченной рубашке. Последние он вообще сорвал, отправляя их в вечные скитания в четырех стенах ванной комнаты.

— Ох, божечки ты мой. На спине даже есть оленья групповушка. Да на этой рубашке этого добра полным полно. Но мне кажется, что если кто и достоин носить ее, так это ты. — Мне стоило замолчать. Правда стоило. Но я просто не могла остановиться. — Сам Джимми Феррис. То есть, ничего себе. Ты же по сути законодатель стиля.

— Понятия не имею, какого хера я терплю тебя.

Я пожала плечами.

— Я тоже. Но ты платишь мне, поэтому я продолжаю слоняться рядом.

— Офигенно. Уходи.

— Как скажешь, босс.

Я замешкалась в дверном проеме, стараясь не засмеяться.

— Так ты действительно собираешься ее надеть?

Он бросил свою запачканную рубашку на пол; челюсть ходила ходуном.

— У меня разве есть выбор? Я не могу обидеть Нейла.

— Мне жаль.

— Ага. Это прозвучало куда убедительнее, если бы ты не смеялась.

Что есть, то есть. Меня распирало от смеха. Наверное, это все из-за сегодняшнего стресса. Хотя от одного выражения на лице Джимми можно было обхохотаться. И то, как он держал рубашку, словно это было собачье дерьмо, и как искривился его рот в отвращении, добавили масла в огонь.

— Я на самом деле уволена? — спросила я, вытирая слезящиеся глаза. Если так, то это решило бы кучу моих проблем. Или может только одну — связанную с ним. Если мне не придется видеться с ним каждый день, то мои несчастные новые чувства сойдут на нет и исчезнут, правильно? Правильно.

Ну, скорее всего.

— Что происходит? — Дэвид в своей крутой рокерской манере неторопливо подошел к комнате из коридора. Я немного отошла, чтобы дать ему заглянуть внутрь. — Как твое лицо и что, мать твою, на тебе?

— У Лены спроси, — процедил Джимми.

— Не могу. Твоя рубашка настолько отвратна, что она рыдает.

Я засмеялась еще сильнее. Что-то подергало меня за штанину, а затем раздался рык.

— О-у, Киллер. Что скажешь по поводу рубашки дядюшки Джимми, а? — я взяла на руки великолепного щеночка, пока он не прогрыз в брюках дырку. — Она изумительна, не так ли?

— Эй, — позади меня и Дэвида втиснулся Мал, заглядывая за наши плечи. — Это что, ванное собрание? Мне поискать Бена?