Соло
Шрифт:
– Ты вчера поздно вернулась.
Джимми наклонился, делая растяжку.
– Ага, мы танцевали.
Неудивительно, что этим утром мои голени были столь беспощадны ко мне.
Джимми издал какой-то звук. Я не поняла, что бы это могло означать.
Когда вчера в середине свидания я позвонила, чтобы узнать, как у него дела, Джимми сказал мне, что играет на гитаре. Разговор был кратким. По сути, он ответил, что с ним всё было в порядке и, отправив меня обратно к моему кавалеру, положил трубку. Для него это был вполне себе нормальный
Он выпрямился.
– Я подумал о том, чтобы мне начать встречаться.
Я постаралась не выказать своего удивления.
– И?
По-видимому, деревья, растущие вниз по улице, притягивали его взгляд, поскольку он не сводил с них глаз.
– Позвонил своей давней подруге. Она, э... недавно тоже бросила пить и отправилась на реабилитацию. Мы немного поговорили. Она подумывает приехать из ЛА, чтобы мы могли наверстать упущенное.
– Джимми, это же здорово.
Я попыталась улыбнуться. Честное слово, я старалась, как могла, но моё лицо просто окаменело.
Под «наверстать упущенное» можно было подразумевать многое. В моём извращённом сознании «наверстывание» в стиле рок-звёзд имело больше общего с совокуплением, нежели с поеданием пирожных и кофе в кафе с друзьями. В конце концов, речь шла о Джимми Феррисе. Его воздержание всегда меня удивляло. Он был как большое капризное животное, которое шаталось по дому, огрызалось и рычало. Очень уж легко моё воображение создавало жуткие картины, в которых он вонзал в кого-то свои зубы, облизывался и точил когти. О боже, а теперь я задыхалась совершенно по другой причине. Мои непристойные мысли вышли из-под контроля.
Он говорил, что может прикасаться к кому-то только во время секса. Готова поспорить, его давняя подруга будет целыми днями ходить в отпечатках его пальцев, везучая. Если подумать, это была моя очешуенная идея.
Боже, я себя ненавидела.
– Отлично, - сказала я, стараясь вызвать в памяти образ Дина. Всего такого милого, сладкого и такого мне доступного. Он не переживал душевных мук, чего нельзя было сказать о Джимми. И Дину не нужна была предостерегающая складка на прекрасном лбу.
– Ага, - Джимми наконец-то посмотрел в мою сторону, и я постаралась глубже запихнуть свои страдания.
– Слушай, Лена. Мне жаль, что я вёл себя как козёл, когда ты подняла эту тему. Просто ты застала меня врасплох.
– Ты что, извиняешься?
Он дёрнул подбородком.
– Вау.
– Не стоит придавать этому слишком большое значение, - проворчал он.
– Нет. Нет, погоди. А ты можешь повторить это ещё раз?
Он закатил глаза.
– Мне жаль.
– Ты прощён. Больше так не делай, или я надеру тебе задницу по первое число.
– Ты вполовину меньше меня.
– Э, да. Но у меня хороший стимул и прекрасный выбор остроносых сапог. Считай, я тебя предупредила.
– Да уж, - ответил он. Вышло нечто среднее между настороженностью и весельем. Вряд ли он понимал, насколько я была серьёзна. Обиженная женщина,
Он подошёл ближе, пристально глядя на мой рот.
– Что?
– спросила я, борясь с желанием прикрыть лицо рукой.
– У тебя кожа немного поцарапана щетиной.
– О!
Я потёрла губы. Не то чтобы это могло помочь, а скорее наоборот, сделало только хуже. По какой-то причине меня скрутило чувство вины, как будто целоваться на первом свидание сродни преступлению. Всё произошло так быстро. Дин подошёл ко мне, его губы оказались на моих, и я позволила ему поцеловать себя. Это правда, отбросив чувства к Джимми, я позволила Дину сделать это. Но ко второй базе мы не переходили.
– Как это было?
– спросил он, по-прежнему находясь ближе, чем требовалось, и всё ещё пялясь на мои губы. Боясь увидеть его отчуждённый взгляд, я стояла неподвижно. Я не хотела знать, какой вопрос последует далее. И если бы Джимми не спросил, я могла бы сделать вид, что прошлым вечером мы с Дином говорили о еде или о чём-то ещё таком же безобидном, как, например, погода.
– Это было... мило, - сказала я.
– Мило, - сказал он низким завораживающим голосом.
– Тебе понравилось.
Я пожала плечами. Повести себя по-другому было как-то рискованно.
– Как далеко ты позволила ему зайти?
Его взгляд блуждал по моей шее, груди. Куда бы он ни посмотрел, я, вся такая растрёпанная, мокрая и пахнущая потом, начинала гореть. Но это не имело значения, пока он вот так смотрел на меня. Мне потребовалось всё моё самообладание, чтобы не скрестить руки на груди. Я могла только надеяться на то, что спортивный свитер был достаточно толстым и свободным, чтобы спрятать какие-либо доказательства моего возбуждённого состояния. То, что мои соски затвердевали, стоило Джимми оказаться рядом, было до жути неправильным.
– Ч-что?
– спросила я.
– Он забрался к тебе под одежду или нет?
– Этого я тебе не скажу.
– Как по мне, - начал размышлять он, - ты не из тех, кто быстро сдаётся.
Я расправила плечи и выпрямила спину.
– Ты прав, Джимми, я непорочная девственница. Моя способность держать колени надёжно сжатыми является примером для всех. А теперь мы можем закрыть эту тему?
– Тебе неловко об этом разговаривать?
– Ой, как будто тебя это волнует.
Уголок его рта дёрнулся.
– Что я могу сказать? Ты мне интересна, а это редкость.
– Вот здорово, я вся прямо трепещу от счастья. Но всё равно я не буду рассказывать тебе о моих отношениях с другим мужчиной.
Мои ноги двинулись с места, но вместо предполагаемого бега трусцой вышло только ковыляние. Какой стиль. Какая грация.
Секунду спустя он нагнал меня. Как всегда, его длинные ноги и физическая форма выставляли меня на посмешище.
– Да ладно тебе, Лена. Ты можешь хотя бы частично удовлетворить моё любопытство?