Соломенный век: Сутемь
Шрифт:
«Нехорошее у меня чувство, скажу вам! – говорил один из дозорных, поглядывая на протоптанную дорожку к стану. – У меня уже тогда под ложечкой сосало, просто я молчал. Все радовались, ну и я радовался».
Дозорный потёр шею. Привычка. Друзья знали – откуда. В подарок досталась от одной персоны, едва не удушившей его. Знали и то, что парень был не в меру суеверен. У каждого свой таракан, как говорится.
«Хотите смейтесь, хотите нет, но погода тогда осенью не случайно испортилась! Это был знак. На беду мы её привели, правду говорю! Она всех нас когда-то загубит, а тех, кто её лапал, в первую очередь… Посмотрите, какая живучая оказалась! Она ведь и в лесу с нами тоже до последнего грызлась, не сдавалась. Об заклад
Дозорные в обеих шалашах в молчаливом согласии посмотрели на заснеженный лес на другом берегу реки, вспоминая давние происшествия. И у них было нехорошее чувство. Такое, словно кто-то беспрестанно следил за ними глазами хищника. Не выдержишь – встанешь, выйдешь из шалаша, чтобы заодно немного тело размять, округу осмотришь – никого, ни одной души. Снег да снег кругом. Взбодришься на морозе, придёшь назад – чаю горячего попьёшь, закусишь сухариком, – а чувство всё-равно не проходит. И сколько ни разглядывай лес на другом берегу, ничего подозрительного заметить не удаётся.
Вся горе-компания лесных тятей давно уже договорилась никому не рассказывать больше того, что уже было ими сказано. Себе на благо. Остальные-то из отряда так и не вернулись. Много чего можно было предположить: что полегли – то ли от отряда северян, то ли от одного воина, который неутомимо выслеживал и преследовал своих врагов; что сдались в плен; что заблудились; в конце концов даже такую глупость, что они боятся вернуться и поэтому решили перезимовать в ограбленной лесной деревне.
Уважительная причина была: девчонку ведь так и не поймали. Убежала – и это от оравы взрослых мужиков! Позор да и только. Двух из пистолета ранила, заставив остальных быть более осторожными. Тоже оказалась не глупой, как поначалу показалось. Юркнула в кусты за холмом, а потом, наверное, по дну оврага в другую сторону крадучись ускользнула, пока они по склонам лазали, надеясь найти её там или высмотреть в лесу. Так и сгинула бесследно. Ни девчонки, ни пистолета – а ведь знатная была бы добыча.
Тот отважный северянин, которого они считали отцом девчонки и шайтан-девки, на её поиски, очевидно, ушёл, ибо после побега первой его больше не было в рядах маленького отряда. Да поможет ему лесной дух найти свою дочь! Не такие они подлецы, как некоторые, чтобы желать здешним людям только зла и изгаляться над ними в меру своего больного самолюбия.
Лесной дух, кстати, следил за дозорными глазами рыси, притаившейся в некотором отдалении от берега. Она уже с раннего утра там сидела на могучем дереве, оставаясь незамеченной – расцветка меха идеально сливалась с корой, а у людей не такое острое зрение, чтобы отличить лесную кошку. Оттого они и чувствовали эту неопределённую нервозность, то и дело внимательно осматривая местность и не находя явных причин. Вечером вновь повалил снег. Замельтешило в темноте бесчисленное множество снежинок, которые падали с тихим шуршанием на старый снег. Спрыгнув с дерева, рысь прошла к мосту. Постояла немного, чутко вслушиваясь, что делают люди в двух шалашах (продолжали дремать), а потом осторожно потрогала лапой настил моста. Скользко. Но пройти можно, нужно просто распустить когти. Для человека – опасно, разве что ползти на четвереньках, для рыси – сущий пустяк.
Осторожно, шаг за шагом, большая кошка перешла мост, сразу за ним свернув направо, прочь от шалашей. На твёрдой почве она сразу пустилась в бег, иногда останавливаясь и оглядываясь – не преследуют ли её? Спасибо тучке за снег! Он как нельзя лучше скрыл кошку в темноте и вскоре полностью заметёт оставленные следы. Когда люди будут утром делать свой обход, то уже ничего не увидят, а если у кого-то из них будет в голове стоять волшебная картина с рысью на мосту под ночным снегопадом, то он посчитает, что ему это в полудрёме примерещилось. Пусть на своё здоровье толкует как ещё один знак. Тоже дозорные… Был бы на месте рыси шатун, он разодрал бы всех, кто не успел убежать от ужаса.
Самое главное лесной дух узнал: его суженая была жива. Через ночь наступит новолуние – время, когда можно переродиться в Лунного зверя. Непростая задача, ведь этого не случалось уже так много столетий. Это вам не просто махнуть волшебной палочкой и сказать «Абракадабра!». Чтобы перевоплотиться в непобедимого зверя, нужно принести себя в жертву и спасти тем самым до крайности отчаявшуюся душу. Рысью этого не сделаешь. Лучший вариант в данной ситуации – влететь обмороженной синицей в окно и спикировать на будущую креатуру, норовя угодить в лицо, чтобы вызвать защитный рефлекс. А затем, будучи зажатой в ладонях, пискнуть в последний раз, принимая поцелуй, и испустить дух.
Как с любым существом на земле и здесь должно пройти время, чтобы в новом обличье родиться на свет. Когда это произойдёт – может знать только луна, покровительница умерших душ. Но если произойдёт, то уже никто не сможет остановить Лунного зверя. Он найдёт любые следы и низвергнет любого противника. Бойтесь его, ибо он не знает слова «пощада» и утолять жажду будет кровью.
Одним днём будущей весной он проснётся вместе с медведями из зимней спячки и выйдет на свою страшную охоту, о которой впредь будут складывать легенды.
Если верить в древние поверья.
А если нет – во что тогда? Человеку нужна вера во что-то вышестоящее над всеми, иначе он превратится в то, что создал своими руками: в бездушное орудие убийства. В машину, которая не испытывает ни капельки любви к природе и миру в целом.
Выбор за каждым из нас.
Единственное существо, у которого нет выбора – это Лунный зверь. Его жизнь превратится в дикую травлю, где как он, так и на него будут безжалостно охотиться; в травлю с передышками, чтобы наспех зализать раны.
Рысь это предчувствовала, поэтому уходила в более надёжные края. И ей, когда она была ещё котёнком, мать назидательно рассказывала древнюю легенду. Взобравшись на дерево в другом лесу, она терпеливо ждала, когда закончится непогода и можно будет выйти на охоту. Снег падал крупными хлопьями, накрывая лесную кошку белым одеяльцем, и в тихом шорохе ей чудилось хриплое мурлыканье матери, рассказывающей ей тёмной тревожной ночью сказку.
Часть 2. Ларс
– Что скажешь, Наиль? – Ларс, предугадав ход соперника, с видимой неохотой передвинул слона на шахматной доске назад, чтобы прикрыть им короля. – Не важно как-то у нас складывается.
– Почему? Нормально, по-моему, – ответил тот, поглощённый игрой.
Это «почему» было у него привычкой. Перед тем, как высказать своё мнение или принять решение, он всегда хотел услышать все обоснования. Поэтому его безоговорочно принимали как правую руку главаря, невзирая на скорее мягкий характер. По сравнению с грубым и напористым Ларсом у него был даже чрезмерно мягкий характер. Они и ростом не гармонировали друг с другом: Ларс был высоким и кряжистый, а Наиль низким и пухленьким. Первый смотрел всегда свысока наглым и вызывающим взглядом, слегка запрокидывая назад голову; подёрнутая сединой борода придавала его грозному виду ноту свирепости. Второй щурил глаза, и без того выдающие своим узким разрезом восточную линию предков, и поворачивал слегка голову в сторону, смотря на собеседника искоса с некой хитринкой во взгляде и почти всё время улыбаясь. Рядом с исполинской фигурой Ларса он больше походил на подростка, поэтому их редко можно было увидеть на улице шагающими вместе. Этих двух совершенно разных людей роднило одно: они всенепременно хотели испытать человека перед собой. Ларс испытывал людей на твёрдость характера, Наиль – на твёрдость здравого ума.