Соловей и кукушка
Шрифт:
Ну не глупое ли?
Мне девятнадцать. Я хочу любви, поцелуев, объятий и приключений. Хочу, чтобы мной восхищались и лгали, как я прекрасна. В конце концов, всё в нашей жизни, так или иначе — ложь.
Вечером Томашек залез ко мне в окно. Сделать это было несложно: увитая виноградом лоджия вела в садик мраморными узкими ступеньками — мечта любого вора. Правда, садик был внутренним, это бы гипотетического преступника, думаю, расстроило. Но Томашек, как сын садовника, конечно, мог пройти везде.
Честно
— Как ты не вовремя! Разве не видишь, что я занята?
— То есть, я уже лишний, Ваше высочество? — угрюмо процедил тот, отстраняясь.
Уже знает. И всё равно пришёл?
Я обернулась, в упор взглянула в потемневшие от обиды глаза.
— Лишний, — кивнула. — Ты не понимаешь, что сделает с тобой и твоим отцом дон Эстэбан, если королевская проверка не подтвердит мою невинность?
Он гордо вскинул гладко выбритый волевой подбородок:
— Подтвердит. Я не буду нарушать твою девственность, Ирэн, — притянул к себе, уткнув носом в мышцы груди. — Иди ко мне, моя девочка.
Я фыркнула. Смешно. Какая я ему, к демонам, девочка? Пусть так посудомоек своих называет. Решительно отстранилась.
— Ты забываешься, Томашек, — прошипела кошкой. — Немедленно отпустил меня! Руки убери, я сказала.
Его лицо исказилось от ярости.
Гм. Почему, когда я просила его изобразить гнев отверженного андурийца, он так и не смог придать своему миловидному лицу агрессию? Моя, возможно, лучшая идея по композиции так и не состоялась тогда! А сейчас — нате, пожалуйста. Ярость, гнев, похоть, оскорблённая гордость — всё искреннее, яркое, подлинное.
— Подожди… Замри, — прошептала я в восторге, сразу обо всём забыв. — Вот так и стой… Нет, два шага налево и развернись к окну…
Парень зарычал. Я схватила карандаш и поспешно перелистнула лист на мольберте. Но тут его рука схватила мою, Томашек рывком развернул меня к себе.
— Ирэн! — прорычал, сверкая глазами. Ну надо же, даже телячьи ресницы не помешали грозному взгляду. А я-то думала, что всё дело в них. — Ты издеваешься надо мной? Кто я для тебя? Просто натурщик? Только лишь объект для твоих рисунков? Ты меня любишь или…
— Люблю, конечно, — согласилась я. — Отпусти. Мне нужно набросать момент. Ты просто не понимаешь… Это не повторится. Вот этот косой свет заката, это твоё лицо… Ты очень красив, Томас, но ты статичен, понимаешь? В тебе нет динамики, нет страсти, у тебя глаза — глаза телёнка, ласковые и невыразительные. А сейчас — огонь, страсть… Восторг! То, что нужно! Пожалуйста, отступи на два шага влево.
И закусила в нетерпении губу. Неожиданно Томашек взревел как бык и выскочил на лоджию.
— Стерва! — донеслось оттуда. — Ненавижу!
Ну не идиот ли?
Глава 2
Нарядный ухажер
Я дремала почти всю дорогу.
Нас подняли ни свет, ни заря, и личный водитель отца, даже не дождавшись, пока мы позавтракаем, довёз нас на иссиня-чёрном автомобиле до вокзала. Подвода с вещами отбыла раньше, и грустная серая лошадка уже смиренно ожидала, когда чемоданы и коробки перенесут в паровоз. Мне сразу понравился этот парящий дымом и копотью металлический гигант, похожий на угольно-чёрного мифического дракона, извергающего пламя. В нём чувствовалась мощь человеческого гения.
Кондуктор проводил нас в отведённую комнату, со стенками, затянутыми вишнёвым бархатом, с мягкими сиденьями напротив друг друга. Я начала было рисовать явившийся мне образ зверя, но вскоре веки отяжели, и вскоре я уснула под мерный перестук колёс. Назло Нике, которую всю дорогу подташнивало. Сестрёнка стенала и ныла.
Мы не успели доехать до столицы, бедолагу действительно вырвало, и наша чудная семейка покинула паровоз.
— Ничего, — бодро решила матушка, — наверняка здесь ходят дилижансы.
Городок оказался маленьким и очень уютным. Разноцветные домики под черепичными крышами утопали в садах. Станционный смотритель сказал нам, что гостиница располагается в нескольких минутах ходьбы от вокзала. Там же можно нанять экипаж.
— Я не пойду по этой грязище!
Ника прижала к носу кружевной платочек. Страдалица. Бровки вздёрнуты, глазки налились слезами. Я только хмыкнула, выразительно взглянув на чистую, мощёную известняковыми плитами дорожку.
— Хорошо, дорогая, — миролюбиво согласилась Марселия. — Тогда побудь с баулами и служанками. А мы с Ирэной сходим в гостиницу и пришлём сюда экипаж.
— Главное, чтобы вас не перепутали, — съязвила я, невинно похлопав ресничками.
Доменика метнула на меня гневный взор.
— Нет, я, пожалуй, пойду с вами, маменька.
Она нарочно называла её так, в пику моему обращению «матушка». Но, на мой взгляд, «маменька» звучит как-то…. Глупо. По-детски. Впрочем, Нике с её миниатюрным ростом и кукольным личиком, такие словечки шли. Миленько.
Постоялый двор оказался просторным, отштукатуренным лазурным зданием с большими окнами. Яблони в саду низко клонили ветви, усыпанные румяными яблоками, и я почувствовала себя немножко в сказке. Хозяйка — худощавая женщина с внушительным бюстом и чёрными глазами осторожной кошки — сразу взяла донью Марселию в оборот. Она стала доказывать, что сейчас, на ночь глядя, нам необходимо переночевать тут, а уж завтра…
— В окрестностях Вила-де-ла-Роха, откуда вы можете попасть в столицу, орудует банда Чёрного Лиса, — шептала женщина, перегнувшись через стол и зловеще поблёскивая глазами. — Если у вас нет вооруженной охраны, то даже думать забудьте ехать на ночь глядя!
— Как это? — изумилась матушка. — Оттуда до столицы часа три ехать. Какие разбойники? О чём вы говорите?
— Четыре, — категорично насупилась госпожа Анжелика. — И ни четвертью часа меньше. Если вы, конечно, не решили скакать верхом.