Сомали: Черный пират
Шрифт:
Длинная очередь из автомата пробила дырки в днище, и из пробоин сразу же засочилась вода. Бурные фонтанчики увеличивались по мере того, как я опустошал магазин. Расстреляв все патроны, я швырнул автомат в море и выпрыгнул из лодки. Отплёвываясь от морской воды, что так и норовила попасть в рот, сильными гребками поплыл к берегу. Тут главное на акул не нарваться, но обошлось, да и до берега было не очень далеко.
Весь мокрый я выполз на берег, отжал от воды трусы и снова напялил их на себя. Оделся в шорты и потрёпанную майку, взгромоздил на себя рыбацкую корзину с сокровищами
Никто не обращал на меня внимания. А те, с кем перекинулся хотя бы парой слов, беспрестанно жаловались, что выходить в море в последнее время стало сложнее и опаснее из-за пиратов и морской полиции. Но в целом они жили так же, как и прежде. В Хафуне я купил себе место на какое-то корыто и доплыл на нём в Берберу. Оттуда точно так же добрался до Сайлы, но предстояло ещё перебраться в Джибути.
К этому времени французские военные нашли нашу покинутую базу, догадавшись, что все пираты погибли на сейнере. Ведь никто и нигде так и не появился, хотя сил приложено было много. Негры — хвастливый народ, и рано или поздно кто-нибудь из них обязательно проговорился бы. Но говорить они теперь будут исключительно с рыбами да лангустами. Но ничего, их гибель не напрасна.
Доставить меня до Джибути взялись местные контрабандисты, содрав довольно приличную сумму за свои услуги. Но чего не сделаешь ради успеха? Сутки спустя, поздней ночью меня высадили неподалеку от Джибути. Остаток пути снова пришлось проделать пешком. Поэтому, добравшись до города лишь к утру, я проник в лабораторию и продрых в ней до обеда.
Вымотавшись за все эти дни, я с трудом разлепил глаза. Однако окончательно проснувшись, решил прошвырнуться в город и специально нарядился для этого в лучшие шорты и рубашку. Мне нужно обязательно купить тигель.
В порту царила суета, а город патрулировали усиленные наряды полиции, но моя очкастая рожа внушала всем безусловное доверие. Без труда дойдя до магазина, что торговал всякой всячиной, я купил себе небольшой тигель для плавки металлов. Завернул его в бумагу и понёс в свою лабораторию. По пути заглянул ещё в магазины, в которых затарился едой и напитками.
Сегодня у меня будет праздник. Сначала я помяну своих товарищей — пусть волна станет им вечным пухом. Потом выпью за полученную добычу — пусть она всегда будет большой! Затем провозглашу тост за будущее — пусть оно всегда будет светлым! И засну вдребезги пьяным. И по африканскому тамтаму, что завтра меня ждёт много работы.
Придя в лабораторию, нарезал немного вяленого мяса, немного сыра. С покупкой сыра, правда, возникли проблемы: купить его я смог лишь в магазине, ориентированном на французов. Мой ужин не отличался особым разнообразием: сплошные консервы. Жестянки с рыбными и мясными «деликатесами», бутылки с водой и алкоголем, банки с консервированными фруктами, вот и всё. Кусок французской булки занял среди них своё законное место. Обычного хлеба не оказалось, только французская булка. Ну, что ж, похрустим…
Вскрыв консервы, я щедро плеснул в гранённый и короткий, словно обрубок, стакан арманьяка. Другой стакан накрыл куском французской булки, перед этим налив туда банановой водки. Вздохнув, выпил залпом арманьяк, даже не поморщившись. Жидкость скатилась вниз, ожидаемо породив жаркую волну.
Вилка ткнулась в банку с анчоусами и, подцепив рыбку из масла, кинула её на булку. Сжевав бутерброд, я снова налил и открыл американские консервированные сосиски.
— Сосидж, — задумчиво прочитал вслух надпись на этикетке. — Со-сссиджжж.
Налил в стакан ещё коньяку и снова выпил его, но уже не залпом, а медленно, скупыми осторожными глоточками. Теперь я смог различить не только аромат, но и его вкус.
В бутылке ещё оставалось много коньяка, и я щедро наливал напиток в стакан, как говорится, не скупясь. Еды было достаточно, алкоголя тоже: ешь, пей, гуляй, стреляй! Но я уже настрелялся, спасибо, и навзрывался тоже. В голове шумело, а во рту появилась сильная горечь. Остатки моей чёрной совести глодали душу. Наверное, можно было бы и не взрывать сейнер...
И снова стакан до половины наполнился коньяком, отхлебнув который, я снова взялся за еду, надеясь найти в ней утешение. Еда не утешала, а насыщала, алкоголь глушил совесть, но не разум. Вскоре бутылка опустела. Потянувшись, я достал вторую, но уже с чистой, как слеза, банановой водкой и, как уверял меня продавец в магазине, с тройной дистилляцией. Ну, посмотрим, посмотрим.
Хрустнула сорванная пробка, и в нос буквально шибанул сильный запах дешёвого самогона. После французского коньяка совсем не то… Впрочем, говорят, что начинать надо с хорошего алкоголя, а там как пойдёт.
Водка вслед за коньяком пошла! Ох, как она пошла! И хотя на вкус оказалась довольно гадкой, имела интересное послевкусие. Да и качество перегонки было на должном уровне — не обманул торговец. Но дрянь всё равно редкостная.
Задумавшись, я перебирал в голове последние события: бегство, затопление катера, путешествие пешком. Мысль неожиданно свернула совсем в другую сторону, и я вспомнил, как стремительно удирали от меня негры на сейнере. Конечно, я сам их на это спровоцировал. Тем более бежали они, как им казалось, с деньгами. Поддавшись сиюминутному порыву, пираты изначально сделали большую глупость, ведь после такого поступка они лишались других денег, от первых ограблений.
Но они выбрали свой путь. Так чего же их тогда жалеть? Если б у них был хоть малейший шанс убрать меня, они с удовольствием бы им воспользовались. Бах, и нет Мамбы. «Се ля ви», — как говорят французы. Да и большинство из этих доморощенных пиратов так никогда бы и не сумели воспользоваться награбленными деньгами. Впрочем, ладно.
Второй стакан водки пошёл уже по накатанной, и я, изрядно захмелев, доел продукты из открытых банок. Эх, жаль, не оказалось в магазине солёных огурчиков! Да и откуда им в Африке-то взяться? Их в Европе-то нет нигде, а тут Африка. Пьяно махнув рукой, я снёс со стола пустую бутылку и, покачиваясь, пошёл к топчану. Он принял моё страдающее от мук совести тело, которое свалилось на ложе в пьяном угаре. И приснился мне сон.