Сон Бруно
Шрифт:
– Почему?
Денби подумал. Между тем рука его, отброшенная резким движением Дианы, подкралась к краешку юбки и тихонько скользнула вверх по ноге. Диана была одета сегодня в другое платье, еще более элегантное, из светло-бежевого плотного шелка, с пуговицами сверху донизу. Удобное.
– Она не хотела. И я считаю, что мне невозможно жениться снова.
– После… Гвен?
– После Гвен.
Диана вздохнула.
– Линда не ревновала тебя к Гвен?
– Ни к кому она не ревновала. Она была веселая девочка.
– Интересно, может, ты и обо мне так же думаешь? И ты с тех пор один?
– С тех пор один.
В сущности, Денби не чувствовал себя лгуном. Ну, кое в чем соврал мимоходом. Когда тот же вопрос Диана задала ему в танцевальном зале, он сбросил со счетов Аделаиду, покамест, конечно. Возможно, его побудила к этому и забота о той же Аделаиде. Диана была прелестным подарком. Там видно будет, как у них все сложится, а пока беспокоиться не о чем. Нет нужды отпугивать Диану с самого начала.
Денби играл свою роль дерзкого обольстителя как во сне. Он и сам точно не знал, чего он добивается от Дианы. То есть добивался он близости с нею, и не какой-то платонической, а самой земной, откровенной близости. Но как осуществить это, он не задумывался и даже не представлял себе. Он просто шел на поводу у своих чувств, поступал как заблагорассудится; нынче утром он почувствовал непреодолимое желание позвонить Диане, и он позвонил и попросил ее встретиться с ним.
Денби не испытывал особенных угрызений совести из-за того, что соблазняет чужую жену, хотя вообще-то предпочитал этим не заниматься. Он считал, что нельзя никому причинять боли, но, если сохранять благоразумие, никто и не пострадает, зато любовники принесут друг другу много счастья, свежего, нежданного, можно сказать, дарового. Была особая прелесть в том, чтобы провести безмозглую старуху жизнь, и Денби очень радовался, когда ему это удавалось, он чувствовал себя поистине благодетелем – благодетелем Линды, благодетелем Аделаиды. А почему бы не облагодетельствовать и Диану, если все в ней выдает скучающую женщину, которой некуда себя деть? Было очевидно, что ей очень хочется встретиться с ним снова. Что же касается Аделаиды, то почему бы не совместить их обеих? Да и рано ломать над этим голову. Вдруг у них с Дианой ничего не получится. А если получится, он может увлечься ею гораздо сильнее, чем теперь. Решать проблемы он будет по мере их возникновения. Кроме того, мысль о том, что он наставит рога Майлзу, не замедлившая прийти ему в голову, была очень заманчива. Так его ничего не связывает с Майлзом. А теперь открывалась прекрасная возможность сопричастности Майлзу, пусть без его ведома, без его на то доброй воли.
– Любовь имеет начало, середину и конец, – сказала Диана. Она удержала его нетерпеливую руку.
– Хорошо, ну так давай же хотя бы начнем.
– Женщины всего хотят навечно.
– Женщины имеют несносную привычку уходить от конкретного разговора. Так когда и где мы начнем?
Безусловно, в этом-то и заключалась вся сложность. Он бы предпочел не встречаться с Дианой в доме у Майлза. Однако в его собственном была Аделаида.
– Мне бы хотелось избежать всяких недоразумений, Денби. Ты мне очень нравишься. Я чувствую себя счастливой…
– Вот это ты замечательно говоришь!
– Я хочу продлить это счастье. Не испортить его… Ты мог бы стать моим другом… Таким романтическим другом, знаешь… Пожалуйста, давай останемся друзьями.
– Ну что ты мне заладила про дружбу, это ведь кощунственно – все равно что транжирить жизнь и совершенно не чтить богов. Признайся, ты сама себе не веришь, Диана. Мы же прекрасно ладим, правда? Это не часто бывает, согласись.
Денби и в самом деле поражала необыкновенная легкость их общения – прямо-таки безукоризненный импровизированный спектакль. Он упивался их разговором. Он уже совершенно забыл, как восхитительно флиртовать с умной, тонкой женщиной.
– Мне бы хотелось, чтобы ты был моим другом, близким человеком, без всяких неприятностей, был бы…
– С таким же успехом я могу быть близким человеком, став твоим любовником, даже еще более близким, надеюсь.
– Нет. Это приведет к неприятностям, и я тебя потеряю.
– По крайней мере меня радует, что ты перешла от сослагательного наклонения к будущему времени.
– Нет-нет, я не имела в виду…
– Во всяком случае, я не вижу особенной разницы между тем, чем мы сейчас занимаемся, и постелью.
– Мужчины всегда так говорят. Сам знаешь.
– Так что же, нам встречаться, не притрагиваясь друг к другу?
– Нет, я хочу к тебе притрагиваться, целовать тебя. И больше ничего. То есть я хочу большего, но считаю, что это будет безумие.
– В таком случае давай будем безумными. Я знаю, чего хочу. От всех этих объятий и поцелуев я на стенку полезу.
– О господи. Наверное, мне не нужно было с тобой встречаться.
– Ну-ну. Ты слишком далеко зашла, Диана. Ты ведь любишь жизнь, как и я. Ты не сможешь отобрать меня у себя теперь, когда ты заполучила меня. Правда?
Она долго вглядывалась в окно, залитое холодным солнечным светом, потом медленно повернула голову к Денби:
– Нет.
Она порывисто обняла Денби и припала к его груди. Денби смотрел на серебристо-золотые волосы, которые разметались по рукаву его пиджака. Крепко сжав Диану в объятиях, он провел подбородком по ее лицу, пытаясь поймать губы.
– Поцелуй номер…
Диана, уклоняясь от поцелуя, опустила голову, и Денби неожиданно увидел прямо перед собой темноволосую худенькую женщину, которая в полной растерянности стояла на пороге гостиной.
Он отстранился от Дианы, легонько сжал ее руку и кашлянул. Диана медленно подняла голову, оглянулась и с затуманенными глазами, в которых угадывалось отчаяние, принялась совершенно спокойно поправлять платье.
– О, простите, пожалуйста, – натянуто, чуть заикаясь, сказала стоящая в дверях женщина. Она нерешительно повернулась, собираясь уйти.
– Не уходи, – сказала Диана. Она поднялась с диванчика, Денби тоже встал. – Денби, это моя сестра, Лиза Уоткин. А это – Денби Оделл.
– А, привет… – поколебавшись, она протянула руку, и они обменялись с Денби крепким рукопожатием.
– Здравствуйте. Я и не знал, что у тебя есть сестра, – произнес Денби, стараясь вести себя как можно непринужденнее.
Лиза, которая стояла, прижав руку к груди, казалась более огорошенной и расстроенной, чем Диана. Она озабоченно смотрела на сестру. Неожиданно они улыбнулись друг другу, и улыбка обнаружила их неуловимое сходство. Только улыбка Дианы была вялой, вымученной, а улыбка Лизы – открытой и какой-то первозданно непосредственной.