Сон грядущий
Шрифт:
В знойном воздухе мечется, то усиливаясь, то затихая, суматошная перекличка сирен. Погоня Сэма не беспокоит. Все собранные сведения он отправил в центр еще вчера, и потому перед ним стоит простая задача — унести ноги. А для этого ему надо сделать только одну вещь: всего-навсего заснуть. Без «сон-травы». В разгар дня и с запредельным количеством адреналина в крови.
«Что за паршивая жизнь, — раздраженно думает Сэм, выворачивая карманы и собирая на листок газетной бумаги крупинки забившейся в швы „сон-травы“, — сплошная беготня, пока не спишь. Заснешь — и того хуже: скука смертная».
Триланийцы почти смыкают кольцо вокруг закопченных развалин старинного здания порта, где притаился Сэм. Он наконец сворачивает самокрутку и закуривает,
Солдат растерянно озирается и встречается взглядом с высоким человеком в форме капитана федеральной контрразведки. Перед столь высоким начальством воин вытягивается, не смея шелохнуться. Капитан молча отстраняет рядового в сторону и, медленно присев на корточки, поднимает окурок. В холодных голубых глазах офицера читается мрачная задумчивость. Он еще долго сидит, разминая в сильных пальцах промокший конгломерат из травы и старой газеты, затем, словно приняв какое-то решение, резко поднимается и идет через пустырь к военной площадке старого космодрома…»
3. Охотник. 4.
Четвертая гражданская война была в самом разгаре. Конечно, разгар — определение, не совсем подходящее для позиционной фазы войны, но по напряжению, которое выворачивало обе противоборствующие стороны наизнанку, по накалу страстей и количеству участников, доселе не виданному, действо следовало называть именно разгаром. Огромные транспорты доставляли в зоны боев снаряжение, продукты, пополнение. Линкоры и крейсеры сходились в жестоких схватках, нанося чудовищные повреждения, но не уничтожая друг друга потому, что технологии защиты звездолетов опережали технологии вооружения и у тех, и у других. Разведки разыгрывали бесконечные шахматные дебюты, обрываемые контрразведками на различных по счету ходах или зависающие в миттельшпиле от недостатка средств. В центральных районах галактики и граждане Федерации, и подданные Империи почти забыли, что такое воздушный налет или обстрел. Бои велись в глубоком космосе и на далеких колониях. Но худшее было впереди. С фронтиров все чаще поступали тревожные сведения о нападениях небольших отрядов чужаков, так называемых «чернокрылов», уничтожающих всех и вся без определения политических пристрастий. Им хватало факта принадлежности к человеческой расе. Но и перед лицом интервенции гражданская война не утихала.
Главный компьютер орбитального командного пункта федеральной контрразведки подтвердил стыковку. Капитан Рой выбрался из узкого для его комплекции кресла и, сотрясая тяжелой поступью челнок, прошел в шлюз станции. Внутренние двери плавно отъехали вправо, открывая доступ в длинный коридор с дурацким прорезиненным полом, идиотским освещением и бездарно намалеванными инструкциями на стенах. Капитан был настолько зол, что его раздражало все, вплоть до идеально чистого воздуха на станции. «Как можно жить в такой вони?» Он размашисто шагал, непрерывно играя желваками и бросая злобные взгляды на всех встречных независимо от звания и пола. Дойдя до нужной двери, он с трудом подавил желание разнести ее мощным пинком и отвел душу, нанеся кулаком прямой удар в кнопку звонка. «Войдите», — послышалось из-за двери. Рой шумно выдохнул и последовал совету.
Шеф федеральной контрразведки был толст, лыс и, по твердому убеждению капитана, беспредельно глуп. Его печальные карие глаза находились в постоянном движении, неизменно заканчивающемся на бюсте секретарши, облаченной в сильно декольтированную и укороченную версию флотской униформы. Капитан же, по мнению шефа, был человеком искренним, чуть прямолинейным, но честным и преданным. Поэтому Рой позволял себе массу вольностей, которые шеф ему всегда прощал.
— Пусть эта… эта… пусть выйдет, — так и не подобрав эпитета к секретарше, потребовал капитан.
— Ну зачем ты так? Помягче, сынок, помягче. Сержант у нас все-таки противоположный пол, — пожурил Роя шеф.
— Противоположный пол — это потолок, особенно в армии, — отмахнулся капитан, усаживаясь в кресло перед столом «под дуб» и закуривая трофейный «Camel». — Эти триланийские болваны снова его проворонили.
— Ай-яй-яй, — начальник добродушно покачал головой. — Ну а ты что же?
Он неопределенно помахал рукой над лысиной.
— Я, — Рой хмыкнул. — Я ничего. Зачем мне тогда спецполномочия на привлечение к операции всех этих местных гениев сыска? Я его выслеживаю, они — хватают. Что может быть проще?
— Ты сам займешься и тем, и другим, — неожиданно твердо сказал шеф. — Слишком много неприятностей от этого парня. Да и некрасиво получается. Мы знаем о нем почти все: как выглядит, что любит, с кем встречается, я уж не говорю о технических деталях, вроде отпечатков пальцев. Ловим его десять лет подряд, а в результате — ноль. Капитан руководит поимкой одного-единственного шпиона. Капитан, замечу, толковый. Но где рапорт о задержании? На моем столе его нет. Вот ты говоришь, что выслеживаешь. Верю. Но, если выследил, то и добудь. Как говорится, живым или мертвым. Впрочем, нет. Исходя из ситуации, мертвым будет вполне достаточно.
Рой слегка опешил. Он никак не ожидал от шефа такой реакции. Неужели этот неуловимый шпион натворил что-то серьезное, о чем не знал капитан?
— Ступай, сынок, — уже мягче добавил начальник, вновь взмахнув пухлой ручкой.
Сообразив, что в прения вступать не стоит, Рой встал и, держась подчеркнуто прямо, вышел. Кровь стучала в висках, гнев дробил мысли на бессвязные осколки фраз. «Лучше бы лекцию прочел!» Краткость полученного выговора бодрила сильнее литра кофе.
Рой не помнил, как оказался в офицерской кают-компании. Автоматически нащупав кнопку раздачи бара, он влил в стакан три порции виски и проглотил жидкость, не чувствуя вкуса. Когда капитан немного пришел в себя, переполненное помещение погрузилось в тишину. Свободные от вахты офицеры молча смотрели на светловолосого гиганта, задумчиво растирающего в пальцах осколки стеклопластикового стакана в стеклопластиковый порошок. Во всей фигуре Роя угадывалось такое смертоносное неудовольствие, что менее смелые потихоньку потянулись к выходу. Вскоре в кают-компании не осталось ни одного желающего выяснить, чем же так расстроен капитан. Ничуть не удивившись поведению сослуживцев, Рой сел за ближайший столик и набрал на контрольной панели код вызова тактической карты галактики. Он чувствовал приближение момента озарения, благодаря которому и стал незаменимым контрразведчиком. Озарение приходило в виде мутной картинки, шепота, проникающего в сознание, минуя уши. Он погружался вместе с кем-то в сон и почти сразу просыпался, успевая за этот отрезок времени заметить главное. Место. Место, где в данный момент находился объект его постоянного служебного интереса — имперский шпион Сэм по кличке Попрыгун.
Рой никогда не задумывался над уникальной способностью Сэма появляться в разных местах, расположенных друг от друга на огромном расстоянии, спустя лишь несколько часов. Возможно, в распоряжении агента был какой-то секретный корабль. О том, что агент растворяется в воздухе, твердили все свидетели, но сам капитан этого не видел ни разу. Рой считал, что собрал слишком мало информации для анализа, и принимал события, как они есть. То же относилось и к собственным талантам капитана. Являлся ли Рой кем-то вроде персонального телепата для Сэма, или ключ ко всему лежал не здесь? В чей сон встревал Рой в моменты озарения? Неплохо было бы его разыскать, но эта задача для капитана оставалась неразрешимой. Слишком дисциплинированным оказался засыпающий. В момент озарения, после того как удавалось ухватить кусочек сна о Сэме, Рой всегда видел одну картину: низкий деревянный потолок, грубые ставни и армейская койка, накрытая серым шерстяным одеялом. Ни пейзажа, ни звуков, характерных для какого-то определенного мира. Только свист ветра и шелест листвы. Компьютер выдавал на дисплей названия сотен планет, имеющих в активе подобные звуки.