Сон или явь?
Шрифт:
Флэттери порылся в инструментах и вскоре нашел то, о чем говорил Бикель. Он вытянул щуп до предела, протянул к новоустановленному сенсору и коснулся его. Манипулятор робокса тут же метнулся вперед, и Флэттери с изумлением уставился на обрубок щупа, который по-прежнему сжимал в руке. Перерубленный конец щупа медленно плыл по коридору.
— Вот это да! — воскликнул Тимберлейк. Значит, они уже подключили экран в мастерской к общекорабельной сети и теперь наблюдали за происходящим.
Флэттери сглотнул и глухо заметил:
— Хорошо, что это была не моя рука…
Он уставился на робокса. Тот неподвижно стоял перед ним, лишь видеокамеры поблескивали в неярком свете.
«Кажется, мы играем с огнем, — подумал Флэттери. — Ведь мы не знаем, что управляет этим робоксом. Может, это просто ремонтная программа, которую мы случайно задействовали. А может, — неведомый враг, которого встроили в Жестяное Яйцо его создатели.
— Слушай, Радж, по-моему тебе лучше побыстрее убраться оттуда, — заметила Пруденс.
— Нет, погоди, — воскликнул Бикель. — Замри. Ты меня слышишь?
— Да, слышу, — кивнул Флэттери. Он уставился на робокса, только теперь осознав, что эта штука может запросто перерезать его пополам легким движением гибкого манипулятора.
— Здесь у меня должны регистрироваться все операции компьютера, но на пульте никакой деятельности этого чертова робокса не обмечается, — продолжал удивляться Бикель. — Вообще никаких даже самых слабых импульсов, по которым можно бы было определить место, откуда им управляют.
— Не могу же я вечно оставаться здесь, — хрипло произнес Флэттери. В горле у него пересохло.
— А что говорят нам приборы, Прю? — спросил Бикель.
— По-прежнему повышенное потребление энергии… Да еще эти импульсы.
— Радж находится за пределами действия защиты уже шестнадцать минут, — заметил Тимберлейк. — Прю, а сколько человек может выдержать в таких условиях?
Она сверила показания датчиков радиационной опасности на пульте с показаниями хронометра, на мгновение задумалась и сказала:
— Он должен вернуться в безопасное помещение через тридцать восемь минут.
Внимание Флэттери привлекло движение в коридоре. Шум производил отрезанный конец радиационного щупа. Сила инерции наконец иссякла, и он начал падать по направлению к гравитационному центру корабля. Когда он проплывал мимо взбунтовавшегося робокса, тот кончиком — всего лишь кончиком — своего манипулятора отследил его движение.
Это едва заметное движение, эта бдительность наполнили душу Флэттери ужасом еще большим, чем тогда, когда робокс одним движением отсек конец щупа. Машина будто чего-то выжидала — или, скорее, собирала информацию.
— Радж, — послышался голос Бикеля.
— Да?
— Слушай. А в компьютере имеется информация — пусть даже самая ничтожная — что ты можешь попытаться уничтожить его?
„Неужели он послал меня сюда, чтобы заставить дать ответ на этот вопрос?“ — спросил себя Флэттери. Но страх, явственно прозвучавший в голосе Бикеля, говорил об ином.
— А в чем дело? — спросил Флэттери.
Бикель откашлялся.
— Понимаешь, Радж, ИР был запрограммирован на то, чтобы заполнять лакуны в имеющейся информации, и я ввел в программу фактор временного ограничения. Насилие свидетельствует о том, что он не остановится ни перед чем, чтобы получить необходимую ему информацию. Если ты представляешь хоть какую-то угрозу…
— То есть ты хочешь сказать, что он мыслит? — спросила Прю.
— Да, но не так, как мы, — ответил Бикель. — Скорее, как животное. Он всегда начеку. Причем движет им скорее всего лишь один инстинкт — инстинкт самосохранения.
— Радж, ответь, пожалуйста, на мой вопрос, — взмолилась Пруденс.
„Да ведь она и сама прекрасно знает ответ, — подумал Флэттери. Он явственно чувствовал тревогу в ее голосе. — Почему же она сама не ответит на него?“
— Возможно, эта информация имеется в компьютере, — неопределенно начал он. И подумал: „Я в ловушке! Я должен немедленно вернуться обратно, уничтожить эту штуку… хотя вряд ли мне это удастся. С другой стороны, если я двинусь с места, она просто убьет меня“.
Он уставился на робокса. Именно он придавал компьютеру столь необходимую мобильность — ведь на корабле были тысячи специализированных робоксов… впрочем, и одного, находящегося под контролем ИР, вполне достаточно. Особенно, если он переведен на автоматическое управление, соответствующим образом запрограммирован… и если им управлял разум. Именно эти устройства являлись руками ИР — они, да еще подчиняющиеся компьютеру инструменты и приборы.
— А оно… ответит насилием, если Радж тронется с места? — спросила Пруденс.
Молчание было ответом.
— Что скажешь, Бик? — спросил Тимберлейк.
— Вполне возможно, — ответил Бикель. — Сами же видели, как он себя повел, когда Радж попытался коснуться сенсора.
— А что бы ты сам сделал, если бы кто-нибудь попытался ткнуть тебе пальцем в глаз? — спросил Тимберлейк.
— Он приближается ко мне, — пробормотал Флэттери, и даже испытал некое чувство гордости от того, что голос его оставался таким спокойным.
— Не двигайся, — приказал Бикель. — Тим, возьми резак и…
— Уже иду, — ответил Тимберлейк.
— Радж, думаю у тебя лишь один выход… ты должен замереть и оставаться совершенно неподвижным, — медленно произнес Бикель.
Кончик сенсора находился прямо перед глазами Флэттери, и он неотрывно смотрел на красно-желтые концентрические окружности. Наконец робокс отодвинулся примерно на метр.
— Думаю, тебе пора начать отступать, — прошептал Бикель.