Шрифт:
Людмила Леоновна Стрельникова
Сон павлина
Глава 1
Павел лежал на диване и читал книгу о великом итальянском философе Джордано Бруно, подарившем человечеству учение о вечности мира, безграничности вселенной, множественности обитаемых миров, за что был обречён на пятнадцатилетнее скитание вдали от родной Италии, долгие годы тюремного заключения и жестокие пытки.
«И на третьем… …и на четырнадцатом допросе, – читал Павел, – Бруно, измученный пытками, повторял не колеблясь:
– Я считаю, что существуют бесконечные миры, образующие безграничную совокупность в бесконечном пространстве…»
В прихожей натружено с хрипотцой затарахтел старый телефон. Звонил его друг Валерий Буцкий – молодой учёный, исследователь, он же – талантливый изобретатель, на счету которого находилось несколько запатентованных изобретений.
Голос его был взволнован:
– Скорей приезжай ко мне в Центр. Срочное дело. Не телефонный разговор, – и бросил трубку.
Павел собрался без особого энтузиазма. Не хотелось покидать мягкий диван, но по тону друга чувствовалось, что произошло нечто чрезвычайное и стоит поторопиться, чтобы перехватить свежие новости, а, возможно, и сенсацию. Сам он работал журналистом в местной газете и поэтому обязан был появляться в любое время дня и ночи там, где зарождалась хоть слабая надежда выудить из водоворота жизни мизерную новость.
Он заглянул в книгу и дочитал последние строки:
«У истерзанного, измождённого узника хватило сил перед казнью бросить в лицо палачам:
– Вы, быть может, с бо́льшим страхом произносите приговор, чем я его выслушиваю.
Джордано Бруно был сожжён в Риме на площади Цветов».
С этим печальным известием, процедив сквозь зубы: «Дикари», – он выскочил на улицу. По пути заскочил в книжный киоск, купил свежую газету, сел в такси и помчался на проспект Мира,
Показав дежурному пропуск, журналист вошёл в здание Центра, поднялся на лифте на девятый этаж, остановился перед дверью с табличкой «Заведующий лабораторией биотоков мозга В. Буцкий» и, набрав условный код, попал сначала в крошечный тамбур, а из него – в просторное помещение.
Валерий сидел в кабинете вместе со своим помощником Анатолием Агальянцем, молодым человеком лет тридцати, и о чём-то оживлённо разговаривал. Увидев Павла, он подскочил к нему, схватил за руку и, тряся, с жаром выпалил:
– Молодец, что не задержался. У меня к тебе одно дело. Поможешь мне совершить открытие?
Журналист замялся. Так сразу давать согласие, не зная, на что тебя толкнут и какие жертвы от тебя потребуют, слишком рискованно. Но пламенный взгляд товарища ждал только положительного ответа, и он вяло пробормотал:
– Помогу, конечно. Я тебе всегда вместо подопытного кролика. Что надо делать? Опробовать на себе аппарат новейшей конструкции или съесть пищу будущих веков?
– Почти угадал! – Валерий сверкнул белозубой улыбкой, не замечая в словах друга иронии. – Дело в том, что я обнаружил необычное свойство павлинов. Как ты думаешь – для чего они раскрывают хвосты?
– Чтобы покрасоваться перед павлинихами.
– Старое понятие, – заверил учёный. – Я отошёл от него. На мир следует смотреть глазами ребёнка, тогда открытия будут каждый день.
– И что же нового удалось открыть тебе на кончике пера, то есть на основе павлиньего хвоста? Неужели они маскируются им под цветок? – добродушно улыбнулся журналист.
– Любой живой организм – это, прежде всего, конструкция, сложная и нами пока до конца не изученная. По крайней мере, мы такую биологическую систему создать не способны. Освоили только жидкие кристаллы. Так вот, если на павлина смотреть, как на конструкцию, то хвост у него превращается в антенну, которая улавливает особые волны, идущие из космоса. Я обратил внимание, что всякий раз, как мой квантограф регистрирует появление квантоновых волн торсионного поля, птица раскрывает хвост. Более того, именно после этого в мозгу его в период сна я зафиксировал странные биотоки, которые при расшифровке воссоздают чертежи сложнейшей машины будущего. Сначала он с помощью хвоста-антенны улавливает сигналы, идущие из космоса. Сигналы передаются в мозг и там каким-то образом фиксируются. А когда птица спит, то полученная информация воспроизводится в форме сна и нам остаётся только считать её. Когда я попробовал с помощью датчиков снять сон павлина, то изображения дали чертежи нескольких видов. Мне показалось – это чертежи именно машины будущего.
– В мозгу павлина чертежи машины? – не поверил Павел и возразил: – А ты знаешь, что человеческий мозг способен придавать формам облаков те очертания, которые пожелает? Захочет увидеть голову медведя, найдёт облако, похожее на его голову; попытается отыскать старика – найдёт голову с бородой. Но это не облака создают их, а воображение человека. Поэтому, возможно, машина будущего находится не в куриных мозгах, а в твоём собственном.
Валерий собрался что-то ответить, но зазвенел квантограф, возвещая о появлении в атмосфере квантоновых волн. Учёный схватил друга за локоть и потащил на крышу здания, где располагалась оранжерея и где у него жила семья павлинов.
– Пошли. Сейчас ты убедишься, что хвост распущен. А в зоопарке можно неделю ждать и не дождаться, когда павлин распустит свой хвост.
Они поднялись под стеклянный купол, где среди пышной растительности важно расхаживал пёстрый павлин. Раскрытый веерообразный хвост сиял во всей естественной красе, и каждое пёрышко сияло под ослепительным солнцем, висящим, казалось, над самой крышей оранжереи.
– Ну вот. Есть же между этим какая-то связь! – он торжествующе указал на птицу. – А до этого его никакими бананами не заставишь хвост открыть. Не захочет – месяцами будет носить веником. Что ты на это скажешь?
– Кто его знает, – пожал плечами Павел. – Всё надо проверять практически.
– Я к тому и клоню. Что тебе стоит принять участие в эксперименте. Представляешь, если моя идея правильна – то, значит, нам из космоса передают чертежи. Если по ним построить машину, то человечество сможет на сотни лет шагнуть вперёд.
– Это, что, всем павлинам передают? – уточнил журналист.
– Нет, только моему, потому что только я могу расшифровать чертежи, – пояснил учёный.
В эту минуту в оранжерею поднялся помощник учёного – Анатолий и, не обращая внимания на присутствующих, занялся павлинами, поправляя на головах птиц крошечные датчики и что-то записывая в свой журнал.
– А почему ты не хочешь использовать для опыта его? – еле слышно спросил Павел, указывая взглядом на помощника.
Упоминание о связи с машинами будущего вызвало у журналиста опасения по поводу личного здоровья. Кто его знает, как отразятся излучения на нём, на дальнейшей работе всего организма.
Но, несмотря на то, что вопрос был задан тихо, Анатолий его услышал и сам ответил журналисту:
– Мне предстоит следить за аппаратурой в момент эксперимента, – объявил он, повернувшись к ним и как бы ответом застраховываясь от прочих посягательств на свою жизнь.
– Да, нам предстоит регулировать работу аппаратуры и следить за показателями приборов, подтвердил Валерий. – Он был всего на три года старше помощника и поэтому они работали всегда очень чётко и согласованно, понимая друг друга с полуслова. – Одному мне не справиться, – проговорил он. – А привлекать постороннего человека рискованно: учить некогда, и он может всё испортить. Я бы хотел, чтобы об опыте знал минимум людей. Или ты мне не доверяешь?
– Нет, что ты. Конечно, я хоть сейчас готов послужить делу. Кто знает, вдруг и в самом деле твоя версия окажется правильна. Представляю, какую сенсацию ты произведёшь среди учёных мужей. Кстати, пока я добирался до тебя, перехватил в киоске газету и в ней есть интересное сообщение. – Журналист достал из кармана аккуратно сложенную газету и, развернув, зачитал:
«В Тибетских горах на вершину Атал упал крупный метеорит. Экспедиция, посланная для обследования места падения, обнаружила воронку диаметром в двадцать метров. Внутри неё было найдено несколько оплавившихся слитков. Испытание их в лабораторных условиях никаких результатов не дало. Образцы оказались настолько твёрдыми, что земными средствами расплавить их не представляется возможным. Однако камни испускали какие-то особые волны. Выяснить природу волн пока не удалось, так как через две недели при непонятных обстоятельствах они исчезли. Намечается повторная экспедиция для взятия проб на горе Атал».
– Так, так, – задумчиво протянул Валерий. – Не связано ли это с моими павлинами? Чертежи в их мозгу я начал улавливать недели две спустя после падения данного объекта. Возможно, что камни – это не камни, а спутники или какие-то радиоаппараты, которые посланы к нам на Землю для передачи определённой информации. Для дикаря транзисторный приёмник тоже покажется камнем: снаружи – чёрный и твёрдый, а то, что внутри этого «камня» – интегральные схемы, созданные разумом, ему невдомёк.
– А если это всего лишь оплавившиеся куски метеорита? – предположил Анатолий. – Высокая температура, давление, особый химический состав атмосферы дают такой сплав, который мы в искусственных условиях воспроизвести не способны.
– Ты против моей версии? – удивился учёный.
– Я считаю – если есть два человека, то должны быть два мнения по поводу неизвестного факта, – заверил Анатолий. – Из них эти же два человека должны выбрать наиболее вероятное.
– А я считаю – нужно выбирать не то мнение, которое ставит точку для мысли, а то, которое позволяет ей развиваться дальше, вмешался Павел. – Допустим, если принять твоё мнение, – он обратился к Анатолию, – то есть, что это метеорит, и утвердить данное предположение, мысль сразу попадает в тупик, дальше ей двигаться некуда. Поэтому, куда полезней версия Валерия, что это – радиоаппараты, которые посланы, чтобы сообщить нам некоторую информацию. Какой простор мысли следует за подобным предположением: можно искать, размышлять, ставить опыты…
– Поэтому будем исследовать павлинов, – подхватил Валерий. – Именно они – посредники между человеком и теми, кто посылает нам информацию. Сообщение в газете только вдохновило меня. Конечно, прямой связи между падением метеорита и теми чертежами, которые возникают в снах павлинов может и не оказаться, но это не важно. Главное, что Космос посылает нам сигналы, и мы обязаны их расшифровать. – Говорил он вдохновенно и в глазах его горели огни Прометея, жаждущего донести их людям.
– Когда ты намерен приступить к опытам? – спросил Павел.
– Завтра. Приходи в десять утра.
На этом решении – приступить к исследовательской работе немедленно – они и расстались.
На обратном пути журналист заскочил в кафе, основательно подкрепился, так как был холост, и рассчитывать на роскошный домашний ужин не приходилось. Потом забежал в несколько продуктовых магазинов, чтобы заполнить пустующий вакуум холодильника, и вернулся домой.
Здесь он после того, как рассредоточил покупки по полкам, уселся за компьютер и застрочил статью о впечатлениях от посещения научного Центра. Работал, пока за окном не разлились густые сумерки. Тогда почувствовал, что ноги онемели и всё тело требует тщательной разминки.
Он встал, собираясь сделать зарядку, сладко потянулся, взглянул вниз к себе под ноги и ахнул – он висел где-то в воздухе. Ноги его стояли неизвестно на чём, пол и даже палас, лежавший сверху, были прозрачными, как стекло, и очертания последнего едва угадывались в паутинообразных узорах.
Более того, он увидел у себя под ногами, что сосед Николай с нижнего этажа, лёжа на софе, читает журнал и, периодически опуская руку под своё ложе, извлекает оттуда бутылку «Кагора» и, отхлебнув пару глотков, снова прячет на прежнее место. Рядом с ним на полу лежала собака и только и водила глазами за его рукой, поднимающейся то вверх ко рту, то опускающейся вниз под софу.
Удивлённый журналист прошёл на кухню и обнаружил, что там пол тоже прозрачен. Жена соседа готовит ужин, жарит котлеты, поворачивая их с боку на бок. Но приблизительно через каждые пять минут, так сказать, между делом, она открывала дверцу шкафа, лезла под крышку суповницы и, доставая трюфеля в золочёных обёртках, с наслаждением ела. Каждый из супругов доставлял себе тайную радость.
Павел проверил пол в прихожей, ванной. В остальных местах квартиры он оставался обычным.
«Что же такое? – думал он. Неужели и соседи меня видят. Не сбегать ли к ним проверить?»
И он помчался на нижележащий этаж. Постучался. Дверь открыл Николай и тотчас же на лестничную площадку высунулась любопытная морда собаки. Узнав журналиста, она приветливо завиляла хвостом.
– У вас телевизор нормально показывает? – спросил Павел, ища повод войти в квартиру. – В моём постоянно какие-то помехи. Не пойму – то ли это от антенны, то ли поломка в самом телевизоре? Можно посмотреть?
– У меня он не работает. Но заходи, включу, – милостиво согласился сосед.
Они прошли в комнату и, пока Николай включал телевизор, журналист упёрся взглядом в потолок. Над ним распростёрлись самые обычные плиты, покрашенные белой известью.
«Неужели у меня галлюцинации?» – подумал он.
На экране появился диктор, и сосед сосредоточил его внимание на телевизоре.
– Мой работает отлично. Очевидно, твой сломался. И так же на других каналах, – он защёлкал переключателем, но и на остальных программах изображение было прекрасным.
Павел тупо смотрел на экран, не видя мелькающих кадров и лишь краем уха улавливая слова соседа. В голове его сомнениями проносились мысли:
«Неужели я схожу с ума? Такое разве могло почудиться нормальному человеку? Прозрачный железобетонный пол. Скажи кому – засмеют. Ещё в эксперименте Валерия не участвовал, только получил предложение – и уже такие сдвиги в психике пошли! – Ему стало страшно за себя, но тут же пришла спасительная мысль: – У меня же есть возможность проверить». – Он приблизился к соседу и, наклонившись к самому его лицу, шёпотом спросил: – Коля, скажи честно, – ты сейчас бутылку из-под софы доставал и пил?
– А как ты узнал? – сосед изумлённо уставился на журналиста и, не понимая, как тот мог догадаться о том, о чём не подозревала даже жена, признался: – Я чуть-чуть, для настроения. Но ты ей ничего не говори.
– За это не беспокойся, – заверил Павел. – Я только марку проверю. «Кагор»? – и, не дожидаясь ответа, сунул руку под софу, извлёк оттуда бутылку и убедился, что по внешнему виду она полностью соответствует той, которую он видел сверху, и что это именно «Кагор», а не какой-нибудь там «Старый замок» или «Пшеничная». Вернув бутылку на прежнее место, он пожал руку ничего не понимающему Николаю и поблагодарил: – Спасибо за помощь. Выручил ты меня.
Вернувшись к себе, Павел обнаружил, что полы приняли обычный вид. Но не успел он успокоиться, как погас электрический свет и сами собой зажглись свечи на металлическом подсвечнике, стоявшем на шкафу. Затем зазвонил будильник, запрыгал на полке и как бы в танце под собственный аккомпанемент завертелся, закрутился на одном месте.
Журналисту почудилось, что в комнате кто-то есть и он спросил:
– Эй, кто тут балуется? Выходи. Поговорим.
Никто не ответил.
Как ни странно, при всей этой галиматье Павел не испытывал ни малейшего чувства страха и с любопытством озирался по сторонам, пытаясь обнаружить зачинщика, но никого не было видно.
Он схватил пляшущий будильник и нажал кнопку, тот смолк. Но как только он поставил его на полку, опять зазвенел и заплясал. Тогда он сунул его в карман брюк, и улёгся на диван. В комнате воцарилась тишина.
Павел удовлетворённо вздохнул и закрыл глаза. Но минут через пять почувствовал, что кто-то щекочет ему пятки. Он слегка приподнял веки и сквозь прищур глаз посмотрел на стопы ног. Серый пушистый кот пытался пристроиться у него в ногах. Безусловно, в нём он узнал соседского любимца, прошмыгнувшего, видимо, в дверь у него между ног.
– А-а, это ты, Васька, шалишь здесь, – Павел схватил его за шиворот и выдворил на лестничную клетку, проворчав: – Тут уже скоро всяких котов за чудо станешь принимать.
После этого в комнате воцарилась тишина, как будто и в самом деле зачинщиком всех беспорядков был кот. Но всё случившееся вскоре показалось Павлу пустяком по сравнению с тем, что произошло впоследствии.Глава 2
Познание – это забота о будущем, заложенная в подсознании человека. Зачем человек стремится открывать новые земли, новые планеты и вселенные? Сколько смертельного риска несут зачастую эти открытия, гибнут люди, но сильнее страха смерти желание познать мир вокруг себя.
Эксперимент с павлином проходил в оранжерее научного Центра. Здесь, среди экзотической зелени и цветов был установлен огромный чёрный ящик без окон, с одной наружной дверью. К ящику тянулись многочисленные разноцветные провода, и у задней стены расположился длинный ряд всевозможных приборов, экранов, пульт управления, система терморегулирования, фотоустановка, состоящая из трёх фотокамер, и прочая аппаратура.
Возле пульта сидел Анатолий и настраивал приборы, готовя их к работе. Валерий возился у проводов, проверяя контакты.
Внутри чёрный ящик был разделён тонкими стенками на три герметических отсека, каждый из которых соединялся со смежным небольшой дверцей. Отсеки были предназначены для трёх испытуемых: человека и двух павлинов: одного взрослого, второго – птенца, соответствующего по возрасту, в переводе на человеческие мерки, нашему шестнадцатилетнему подростку.
К головам павлинов прикрепили датчики с тонкими проводами, после чего Павел первым вошёл в отсек, чтобы показать пример остальным участникам опыта. Но птицы воспротивились сами заходить в чёрный ящик, не проникнувшись идеей эксперимента, и Валерию с помощником пришлось по очереди загонять сначала взрослого павлина, а затем подростка.
Внутри, в перегородках, разделявших ящик на отсеки, помимо дверей были сделаны крошечные окошки, через которые при освещении можно было следить за поведением птиц, но трудность наблюдений заключалась в том, что эксперимент проходил в абсолютной темноте, и поэтому внутри ящика нельзя было рассмотреть не только павлинов, но и своей руки.
Для птиц в каждом отсеке на некоторой высоте от пола закрепили жёрдочки-насесты, на которых они могли расположиться на время сна и отдыха. Для Павла на пол бросили надувной матрас с подушкой, где он немедленно и устроился, решив, что лёжа улавливать волны из космоса легче, чем стоя, и пусть Валерий не надеется, что он будет метаться в ящике, как вратарь перед воротами, ловя информацию собратьев по разуму.
Собственно говоря, Павел не надеялся увидеть что-либо интересное и поэтому решил отдаться дрёме, положившись на датчики. Это их дело не пропускать волны и сигнализировать об их появлении учёному.
Павлины, очевидно, тоже посчитали, что в такой обстановке лучше всего спать, и взгромоздились на насесты, после чего наступила тишина. Никакие звуки извне не проникали внутрь чёрного ящика, и тишина вполне располагала ко сну, поэтому подопытные вскоре все втроём задремали в своём «тёмном царстве».
Не спали только молодой учёный и его помощник. Им предстояло в течение двадцати четырёх часов, не смыкая глаз, наблюдать за показаниями приборов.
От головы каждого подопытного проводки вели к особым приборам, закреплённым на стенках отсеков, и далее к установкам, переводившим сигналы, поступающие из мозга, в те изображения, которые они видели во сне, а эти изображения, в свою очередь, отснимались фотоустановкой на сверхчувствительную плёнку. Таким образом, всё, что возникало в мозгу, фиксировалось на плёнке в виде соответствующих картин.
Экспериментаторы напряжённо ждали, не спуская глаз с приборов. Минуты тянулись как резиновые. Космос молчал.
Сколько времени Павел проспал на воздушной перине, определить в темноте было невозможно, но, очевидно, мало, потому что, когда он очнулся, веки слипались, и хотелось спать. Проснулся же он от того, что зашумели птицы. Они спрыгнули с жёрдочек, захлопали крыльями, зацокали коготками по металлическому полу.
Потом взрослый павлин издал свой обычный гортанный крик, который в ботаническом саду воспринимается с содроганием, а здесь, в чёрном ящике, и вообще показался жутким, так и мерещилось, что кому-то перерезали горло, и он издал предсмертный вопль.
На душе журналиста стало беспокойно. Он сел на матрасе и хотел почесать голову, но вспомнил, что на ней датчики.
– Придумала же природа чудный голосок, проворчал он в адрес павлинов. – Ворона каркает приятней.
Он встал и попытался походить по камере, но, наткнувшись пару раз в кромешной тьме на стенки ящика, решил, что перемещение с вытянутыми руками, как слепого, его не очень устраивает, к тому же, мешают провода на голове.
Нащупав ногой матрас, он остановился, собираясь вновь принять горизонтальное положение, но внезапно его зрачки стали различать стены, матрас, самого себя. Лёгкое свечение струилось из смежного отсека через крошечное окошко. Свечение разгоралось ярче и ярче. Он прильнул к стеклу. Рядом с ним находился взрослый павлин. Птица стояла посреди помещения, распушив хвост, и от него исходило желтоватое свечение. А когда павлин повернулся, то журналисту показалось, что с его хвоста посыпались искры.
Птица вела себя странно. Она беспокойно вертела головой, словно к чему-то прислушиваясь, переступала с ноги на ногу и поворачивалась то влево, то вправо. Затем, как бы, выбрав для себя оптимальное положение, замерла минут на пятнадцать, оставаясь как изваяние в неизменной позе, что для птицы было странным.
Павел засёк время по часам, пользуясь появившимся светом. После истечения этих минут свечение начало угасать и вскоре наступила вновь полнейшая темнота.
Павлин вновь издал свой ужасающий пронзительный крик, взгромоздился на жердь, и наступила полнейшая тишина. Больше ничего не потревожило покой чёрного ящика, и остальное время Павел проспал на матрасе.
Разбудил его Валерий. Он стоял над ним и тряс за плечо.
– Просыпайся. Опыт закончен.
Птицы были уже выпущены из заключения и разгуливали по оранжерее.
– Есть что-нибудь интересное? – щурясь на яркий свет, спросил журналист.
Валерий таинственно усмехнулся.
– Мои ожидания оправдались. Ровно через шесть часов после начала эксперимента резко усилилось электромагнитное поле в отсеках птиц. В твоём приборы не зарегистрировали его вообще. Напряжённость в камере взрослого павлина возросла до шестидесяти эрстед, в камере птенца – до сорока. Именно в этот период квантограф зафиксировал появление квантоновых волн. А спустя два часа, когда птицы уснули, аппараты начали воспринимать усиленные биотоки мозга. Взрослый павлин дал три варианта машины будущего, а птенец – один вариант.