Сон разума (сборник)
Шрифт:
Затем адвокат написал ходатайство в суд. Не рядовое кассационное заявление, а ходатайство о возобновлении дела по вновь открывшимся обстоятельствам. Он с удовольствием представлял заранее взрыв общего любопытства в судейских кругах и переполох в прокуратуре.
Ощутив состояние психологического комфорта, Александр Петрович решил, что теперь без вреда для своей нервной системы может прослушать вчерашнюю кассету. Вставив ее в магнитофон, он инстинктивно сел от него подальше.
Сначала шло хамское «я же сказал, погасите свет», потом сухое «эта
— Пока ничего не вижу, но точно чувствую местоположение кристалла, могу уверенно, не нащупывая, коснуться его. Проверяю… действительно так. Я его воспринимаю как некий энергетический сгусток. Если закрыть глаза или заслониться рукой, он остается в поле восприятия. Поток энергии усиливается, возникает ощущение тепла, оно обволакивает, притягивает, невольно расслабляет. Теперь понятны показания сержанта, что камень якобы «подзывал» к себе в темноте.
Наступила пауза, заполненная невнятными шумами, шуршанием и тихим постукиванием, затем профессор пробормотал:
— Да, определенно имеется обратная связь, раньше это не наблюдалось, — и снова пауза.
— Возникло слабое розовое свечение, оно пульсирует с периодом в несколько секунд… полагаю, один из ритмов моего организма… от этого свечения рука и бумага экранируют… впрочем, не полностью, контуры ощущаются по-прежнему.
Некоторое время профессор молчал, и было слышно его учащенное энергичное дыхание.
— Происходит нечто странное… адекватно описать не могу, — голос Горна звучал неуверенно, даже смущенно, — разрушение, нет, скорее изменение метрики пространства… выворачивание пространства наизнанку… теперь я внутри кристалла… одновременно внутри и снаружи…
Возбуждение профессора нарастало, он ускорил речь и говорил все громче, почти кричал:
— Происходит круговое движение, будто разматывается бесконечная красная лента. Еще одна. И еще! Ощущение страшной угрозы. Одновременно звук. Жуткий багровый звон! А-а! Нет! Этим меня не проймешь!
Александр Петрович чувствовал, что надо убавить звук, но не мог заставить себя подойти к магнитофону.
— Мы о них ничего не знали! Они лезут в глаза! Они сверлят мозг! Нет! Этого ты не получишь! Свет! Дайте свет!
По квартире адвоката разносились отчаянные крики. Только бы не прибежали соседи, думал он в панике.
— А-а-а! Вот оно, главное! Вот оно! Вот оно!
Дальше шли короткие истошные выкрики, разобрать которые адвокат не сумел, громкие удары, видимо молотком по столу — значит, профессор действовал уже вслепую, — и заключительный треск, похожий на взрыв хлопушки.
«Вот ведь попал все-таки», — с грустью подумал Александр Петрович.
Замыкали запись невнятные шумы и глухой стук, должно быть обозначивший падение тела, и еще через полминуты — звуки шагов и деловитые возгласы медиков.
«Это удачно, что они тоже записаны, — отметил про себя адвокат, — так нагляднее».
Александр Петрович хотел понять, какое же последнее слово выкрикивал Горн, для чего, уменьшив громкость, прокрутил конец записи еще дважды, при различных положениях регулятора тембра. Слово получилось очень странное, примерно такое:
— Хей-хор!
Адвокату казалось, нечто похожее он где-то слышал. Напрягая память, он вспомнил: в американском фильме про викингов. Это был не крик боли, а боевой клич. Да, Вадим Михайлович Горн был по натуре боец и погиб как боец: лицом к врагу и с оружием в руках.
Приехавшую вскоре Диану адвокат встретил лучезарной улыбкой:
— Дорогая моя, наши дела превосходны. Сегодня мы подаем ходатайство.
— А что еще можно сделать? — спросила она без энтузиазма. — Вы и так скостили от вышки до восьмерки, я же понимаю, что это значит. И вдруг дадут больше, так быть не может?
— Практически нет. Это запрещено законом. И уж никак не в нашем случае. — Адвокат выдержал эффектную паузу. — Вчера этот камень отправил на тот свет еще одного человека!
Ее глаза округлились, как у ребенка, получившего шикарную игрушку.
— Ну, мэтр, вы даете… Я торчу… — Она неожиданно влепила Александру Петровичу сочный поцелуй.
Закончив деловые переговоры, Диана вызвалась отвезти адвоката в городской суд. По пути она уныло молчала, и, уже выйдя из ее белого «мерседеса», Александр Петрович счел своим профессиональным долгом приободрить клиентку:
— Выше нос, девочка. Мы его скоро вытащим.
— Я вам верю… Только, наверное… я не стану жить с Сереньким. Расхотелось, не в кайф будет… Вы не бойтесь, я, как сказала, все заплачу. — Она отпустила тормоз и медленно уплыла из поля зрения адвоката.
В здание суда он вошел, чувствуя себя победителем, и в коридоре сразу же, как по заказу, встретил судью.
Ответив на почтительный поклон адвоката, тот ласково спросил:
— Апелляцию подаете?
— Нет. Возобновление дела по вновь открывшимся обстоятельствам. — Александр Петрович помедлил, с удовлетворением наблюдая, как брови судьи поползли вверх. — Вчера этот камень убил еще одну жертву, и при свидетелях.
— Изрядно, — произнес судья. Отступив на шаг, он некоторое время разглядывал собеседника, как произведение искусства в музее. — Жаль, очень жаль.
— Что-нибудь случилось? — насторожился адвокат.
— Зайдите в канцелярию, вам расскажут.
— Но что, что случилось?
— Я же говорю, зайдите в канцелярию. Вам все расскажут.
Действительно, в канцелярии секретарь рассказал адвокату все. Вчера после суда Серова распорядились перевести в другую камеру. Когда его довели до нового места, он застыл перед дверью, как сонная муха, и один из конвоиров слегка его подтолкнул. Он тут же каким-то дьявольским ударом сбил с ног обоих, набросился на первого, вырвал у него глаза из глазниц и успел уже приняться за второго, когда его застрелил подбежавший офицер охраны.