Сон разума
Шрифт:
Змеиный клубок… – с оттенком раздражения подумал Андрей, ежась от холода. По его понятиям, из создавшейся ситуации был только один выход – добраться до этих загадочных личностей, пока с ними не расправились храмовники, и попытаться освободить, хотя бы ради получения вразумительной информации.
К тому же надо было выяснить судьбу «Новы». Андрей не сомневался в том, что, готовя корабль к столь ответственному погружению в пучины аномалии, его дядя был попросту обязан предусмотреть способ возвращения в нормальный, материальный космос…
…Течение его мыслей прервал звук
От потайного хода, ведущего на нижние этажи укрепления, к нему шла Лана, вслед за которой бесшумно скользил Ромель.
Взгляд на эту пару вызывал у Кречетова назойливое ощущение неправдоподобности. Возможно, именно в этом крылась причина его настороженного отношения к ней?
Лана, как всегда, была сосредоточенна и молчалива. Поравнявшись с Андреем, она жестом отослала Ромеля и, облокотившись о каменный зубец стены, долго смотрела на надвигающиеся признаки непогоды, потом, будто очнувшись от собственных мыслей, поежилась под порывом ледяного ветра и тихо сказала:
– Зима.
Кречетов нахмурился.
– Ты просмотрела запись? – спросил он.
Лана кивнула, по-прежнему глядя на приближающийся атмосферный фронт, и добавила, будто не расслышав адресованный ей вопрос:
– Теперь нам не грозит повторная атака храмовников.
– Почему? – Андрей повернулся спиной к ветру. Ему было непонятно, отчего ее так волнуют поднявшаяся непогода и надвигающиеся тучи, а не найденная им запись.
– Сегодня ночью пойдет снег, и ущелье станет непроходимым, – ответила Лана на его вопрос.
– Значит, мы тоже будем отрезаны от остального мира? – взглянув на плотную череду облаков, переспросил он.
– Да, если не отправимся вниз немедленно.
Скупо обрисованная, но вполне реальная перспектива никак не устраивала Кречетова. Погода действительно портилась прямо на глазах, а он не желал оставаться среди древних укреплений отрезанным от остальною мира.
– Тогда давай собираться? – полуутвердительно произнес он. – Чего мы ждем?
Ланита искоса посмотрела на него. Ее лицо было бледным и серьезным. Казалось, что напряжение между ними растет, с каждой секундой грозя превратиться в пропасть полного непонимания.
– Ты разве не слышал, что сказал Ромель? Внизу полно храмовников, они блокировали ущелье и ждут, что мы начнем спускаться, – напомнила ему Лана.
– А иного пути отсюда нет? – Андрей неприязненно посмотрел вниз на смутно очерченные руины логрианского города, понимая справедливость ее слов.
Она отрицательно покачала головой.
– Нет. Я знаю эти места, хотя и не поднималась к цитадели.
Андрей продолжал хмуриться, обдумывая ее слова.
– И что нам остается в таком случае? – справившись с неприятными мыслями, спросил он, слушая, как свистит меж зубцами стены усиливающийся ветер.
– Жить… – неожиданно и мягко ответила она, словно за те неполные четверть часа, что она провела в одиночестве, что-то надломилось в очерствевшей, полной крови и ненависти душе. – Просто жить, как ты и предлагал. – Лана слабо улыбнулась, поймав его взгляд, но ее бледные губы дрожали, а изо рта с каждым словом вырывались облачка пара. – Природа сама хочет этого, – тихо добавила она.
– Но… – Он хотел сказать, что подразумевал несколько иное, однако, заметив, что Лана вся дрожит, подумал, что сейчас
– Пойдем вниз, – предложил он. – Ты замерзла. – Он снял порванную куртку и накинул ее на плечи Ланиты. Она инстинктивно прижалась к нему, ища защиты от холода, и Андрей вдруг почувствовал, насколько она одинока, растерянна и беззащитна, несмотря на кажущуюся твердость и силу характера…
Внизу горел огонь – это Ромель натаскал достаточно сухих веток с необъятного пространства пустоши и, приготовив пищу, вновь растопил нехитрый камин, который выглядел как простая квадратная ниша в стене комнаты. От него веяло теплом, и контраст с ледяным уличным ветром подействовал на них обоих одинаковым образом. Небольшая комната без окон показалась отрезанной от всего внешнего мира, в ней было уютно, и даже заваленный чуждыми предметами стол, гротескные, преувеличенно большие кресла из твердых пород дерева, неярко сияющий форсфайт и изогнувшийся над ним иероглиф логрианского устройства – все это больше не раздражало.
– Ромель, посторожи наверху, – попросила Лана, с усилием придвигая к огню одно из огромных кресел.
Андрей помог ей, и они уселись в него вдвоем, благо места хватало.
– Ромелю не будет там холодно?
Лана склонила голову на плечо Андрея и, глядя в мятущиеся языки пламени, нашла его руку, спрятав свои озябшие пальцы в его ладонь.
– Нет, – ответила она. – Зима – лучшая пора для энергетических сущностей.
– Ты говоришь, что…
Лана повернула голову, и слезы в ее глазах заставили Андрея замолчать. Он не понимал, что происходит с ней.
– Не уходи… – Ее губы дрожали. – Я знаю… Ты хочешь уйти, со мной или без меня, но поверь – храмовники сейчас собрали на плоскогорье подле святилища свои лучшие силы, чтобы уничтожить источник проблем…
По ее щеке сбежала слеза, но Лана не смахнула ее, продолжая смотреть в глаза Андрею.
– Почему ты плачешь? – не выдержав внезапно возникшего молчаливого напряжения, спросил он.
– Я не хочу тебя терять… Я в первый раз за все годы почувствовала, что живу… Ты… – Ее голос прервался… – Ты сделал для меня больше, чем думаешь…
– Не преувеличивай…
– Я не преувеличиваю. – Глаза Ланы влажно блеснули. – Я всю жизнь была воином, неважно, той или иной стороны, но рядом никогда не было человека, кто взял бы и стал тащить меня умирающую… через горы… Я всегда была одна, и во мне всегда жила ненависть…
Их пальцы сплелись. Говорить больше не хотелось. После всего пережитого это инстинктивное доверие друг к другу, внезапно возникшее взаимопонимание, которое родилось на уровне озябших, измученных душ, отгораживало их от всей остальной вселенной, будто не они, а кто-то другой бился насмерть с отрядами храмовников, а сейчас у огня сидели просто мужчина и женщина, два безмерно усталых человека, позабывших, что судьба свела их вместе, проведя его через сотни световых лет и десять энергоуровней аномалии космоса, а ее через кровь и смерть…