Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI – СХХ.
Шрифт:
Цзя Юйцунь вошел в хижину, пригляделся к монаху, и ему показалось, будто он его уже видел, но где, не мог вспомнить. Слуги хотели окликнуть монаха, но Юйцунь знаком велел им молчать, приблизился к монаху и произнес:
– Почтенный отец!
Монах приоткрыл глаза, беззвучно рассмеялся и спросил:
– Вы по какому делу ко мне, уважаемый начальник?
– Проезжая здесь по делам службы, я, невежественный, узнал, что вы в совершенстве постигли святое учение, – отвечал Цзя Юйцунь, – и жажду послушать ваши наставления.
– Само собой разумеется, что прийти
Цзя Юйцунь сразу понял, что монах этот необычный, и, низко поклонившись, произнес:
– Позвольте вас спросить, святой отец, в каких местах вы начали праведную жизнь и почему построили себе хижину здесь? Как называется этот храм? Сколько в нем людей? Неужели для вас не нашлось священных гор, где вы могли бы познать истину и заниматься самоусовершенствованием? Зачем было останавливаться на перекрестке дорог?
– Ведь и в «Хулумяо» – «Тыкве-горлянке» можно обрести покой! – отвечал монах. – Необязательно в знаменитых горах! Можно забыть название храма, но плита с надписью будет вечно существовать. Стоит ли искать попутчиков, если тень следует за тобой? Или же вы из тех, кто смысл жизни видит в строках:
Ждет нефрит – пока еще в шкатулке, —чтобы цену красную назвали;А в ларце плененная заколкаждет момента, чтобы взвиться ввысь!Цзя Юйцуню нельзя было отказать в проницательности. Услышав упоминание о «Хулумяо», а затем – параллельные фразы о заколке и нефрите, он сразу вспомнил встречу с Чжэнь Шиинем. Еще раз внимательно пригляделся к монаху:
– Вы, если я не ошибаюсь, господин Чжэнь?
– Что есть истинное и что есть ложное? – опять усмехнулся монах. – Пора бы вам знать, что все истинное ложно; все ложное – истинно.
Услышав слово «цзя» – «ложный», Цзя Юйцунь отбросил всякие сомнения и, низко поклонившись, произнес:
– Благодаря вашей милости, учитель, я смог добраться до столицы, сдать экзамен и получить должность у вас на родине. Но, прибыв туда, я узнал, что вы убедились в тщетности земного существования и отправились искать обитель бессмертных. Я, ваш ученик, не раз мысленно обращался к вам среди жизненных треволнений, но мне не удавалось встретиться с вами, и я решил, что недостоин лицезреть вас! Какое счастье, что мы все же встретились! Умоляю вас, святой отец, просветить меня в моем невежестве. Осчастливьте мое убогое жилище своим присутствием, дабы я с утра до вечера мог слушать ваши наставления! Живу я неподалеку от этих мест!
Монах встал, приветствовал Цзя Юйцуня и произнес:
– Изо дня в день сижу я на этой циновке и не ведаю, что творится между небом и землей за пределами моей хижины. Я ни слова не понимаю из того, о чем вы говорите, почтенный начальник!
Сказав так, монах снова опустился на циновку.
Цзя Юйцуня охватили сомнения: «Если монах этот не Чжэнь Шиинь, то почему так похож на него? Мы с Чжэнь Шиинем расстались девятнадцать лет назад, но он ничуть не изменился. Уверен, что это Чжэнь Шиинь – только он не хочет вспоминать о прошлом. И мое высокое положение ему безразлично. Так стоит ли заводить разговор о его жене и дочери?»
Подумав так, Цзя Юйцунь сказал:
– Вы не желаете вспоминать о прошлом, святой отец, и я могу только сожалеть.
Он уже хотел распрощаться с монахом, но в этот момент вошел слуга.
– Господин, вечереет – надо торопиться!
Цзя Юйцунь замешкался, но тут вдруг монах заговорил:
– Поспешите с переправой, почтенный начальник! Скоро на реке подымутся волны! В назначенное время мы встретимся, я буду ждать вас на переправе и тогда сделаю вам наставления!
С этими словами монах снова погрузился в созерцание.
Цзя Юйцуню ничего не оставалось, как поклониться и выйти. Но только было он собрался переправляться через реку, как увидел, что к нему со всех ног бежит человек.
Если хотите узнать, что произошло, прочтите следующую главу.
Глава сто четвертая
Итак, когда Цзя Юйцунь собрался переправляться через реку, он вдруг увидел, что к нему бежит слуга и кричит:
– Господин! Горит храм, где вы только что были!
Цзя Юйцунь быстро обернулся и увидел взметнувшееся к небу яркое пламя, дым и гарь заслонили солнце.
«Странно! – подумал Цзя Юйцунь. – Ведь я только что оттуда! В чем же дело? Может быть, с Чжэнь Шиинем случилось несчастье?»
Цзя Юйцунь хотел вернуться, но боялся опоздать с переправой. В то же время он думал, что, если не вернется, душа его не успокоится.
Поразмыслив немного, Цзя Юйцунь обратился к прибежавшему слуге:
– Не знаешь, успел тот монах выйти из храма?
– Я вышел следом за вами, господин, – отвечал слуга. – Потом у меня схватило живот, я отбежал в сторонку, а когда оглянулся на храм, там уже полыхало пламя. Я не видел, чтобы кто-нибудь вышел оттуда.
Охваченный сомнениями, Цзя Юйцунь все же собственные интересы ставил превыше всего, поэтому он не вернулся, а слуге приказал:
– Ты останься! А когда огонь утихнет, пойдешь посмотришь, жив ли монах! Потом доложишь мне!
Слуге ничего не оставалось, как повиноваться.
Цзя Юйцунь отправился дальше по своим делам. Произвел проверку в нескольких местах и остановился отдыхать в первом повстречавшемся казенном подворье для приезжих чиновников.
А через день собрался в обратный путь, в столицу.
Служители ямыня шли впереди и позади паланкина и разгоняли прохожих, освобождая дорогу.
Вдруг Цзя Юйцунь услышал шум. Спросил, в чем дело, и вскоре увидел человека, которого притащили и поставили перед паланкином на колени.