Сон в летний день
Шрифт:
Они лежали рядом в траве, после того как поели, и Браден срывал одуванчики и их венчиками щекотал подбородок Франки.
— Мы могли бы заняться любовью прямо здесь, сейчас, — хрипло сказал он. — Но нас будет хорошо видно отсюда.
— Конечно, — согласилась Франки печально, порывисто взяв его руку в свою. — О Браден, прошу, умоляю, откажись от турнира! Ради меня!
Он поднес ее ладошку ко рту и нежно поцеловал все пальчики.
— Извини, Франческа. Я могу сделать для тебя почти все, но не могу отказаться. Моя честь как мужчины…
Франки была мгновенно охвачена страхом, отчаянием и осуждением.
— Ваша честь? Боже мой, Браден, какая честь, ведь это самоубийство. О
Она почувствовала пустоту и какое-то внутреннее напряжение, пока шла до часовни. Там Франки села в одиночестве на скамью напротив алтаря с деревянным крестом и сложила руки.
Следующие несколько дней были похожи один на другой. Браден интенсивно упражнялся, отказываясь от отдыха, а Франки готовила ему еду. В послеобеденное время она сидела в священной тени часовни, посылая мольбы и просьбы ко Всевышнему о защите. А ночи, ах ночи! Это было наиболее потрясающее, наиболее горько-сладкое время из всего пережитого.
Браден и Франки любили друг друга до изнурения, задыхаясь, до такой степени, что их тела сопротивлялись и в темноте проваливались в небытие сна. Но всегда, когда наступало утро, они снова бросались друг другу в объятия.
День за днем рыцари и дворяне прибывали из разных частей страны, некоторые располагались внутри замка, другие — в ярких шатрах за его стенами. Турнир рыцарей должен был стать кульминацией местной ярмарки. Как рассказал Гилфорд, это пошло со времен Вильгельма Завоевателя. Даже прошел слух, что сам король, его величество Эдуард III, может почтить турнир своим присутствием. Франки это совсем не интересовало. Когда пробудилась в то утро от трубных звуков, спустя неделю после своего прибытия сюда, она знала, что ее Судный день настал. Она очень хотела, чтобы не состоялся поединок Брадена с каким-нибудь рыцарем. “Это было жестокое время в истории”, — думала она. И все же Франки пришлось допустить, что и ее эпоха тоже связана с многими опасностями для жизни. Каждая эпоха имеет свои эпидемии, широко распространенную бедность, свои предрассудки. Различия весьма поверхностны. Теперь она имела возможность сравнить две эпохи. Однако она определенно знала, что предпочтет свою собственную, далекую отсюда, от четырнадцатого столетия. Только одно удерживало ее здесь — это Браден, которого она хотела взять с собой в свою эпоху.
Служанки шептались между собой, когда увидели Франки в то утро на турнире. Она была одета в платье приятного розового цвета, украшенное лентами. Ее волосы были расчесаны и стянуты французским галуном, который по отделке и цвету подходил к орнаменту на платье. Франки не видела своего отражения в зеркале. В ушах застыли призывные звуки труб, наполняя ее сердце все большим страхом. Сегодня, если не найдется способ предотвратить это, то человек, которого она любит больше, чем себя, будет мертв. Он перестанет существовать в этом мире или в другом, ей известном, и эта мысль казалась ей нестерпимой.
Вдруг слово, донесшееся из разговора надутых барышень, обратило на себя ее внимание.
— Ведьма!
Она поднялась со скамьи, на которой сидела, и повернулась к двум женщинам. Они опустили глаза.
— Что вы говорили обо мне?
Но ответили не женщины, а Аларис, который подошел тихо к столу, чтобы взять фруктов.
— Конечно, они правы, вы — повелительница дьяволов, — сказал он лениво, пока его руки по-прежнему перебирали фрукты. Наконец он остановился на блестящих грушах. — Благодарение Господу Богу за итальянские сады.
Несмотря на его добродушную манеру, когда он говорил, то сурово взглянул на девушек, и они чувствовали себя провинившимися, но не под взглядом Алариса, а от внимания
— Брадена здесь нет, — сказала она, находясь по другую сторону стола от него.
Аларис бросил в ее сторону томный взгляд, затем вздохнул:
— До чего вы приятная и притягательная, Франческа, мой брат — удачливый мужчина.
Франки ничего не ответила, понимая, что Аларис пришел сюда не для того, чтобы расхваливать Брадена. Возможно, он знает, что его брат уже закончил церемонию приветствия приехавших на турнир рыцарей.
Поев груш и смахнув сок с подбородка и рук, Аларис сел и некоторое время в тишине любовался Франки.
— Бедная Франческа! Я боюсь, сегодня не самый хороший день для вас и моего брата.
Она крепко ухватилась за край стола, чувствуя, что бледнеет, но по-прежнему держа высоко голову, а ее глаза загорелись возмущением.
— Почему вы так говорите, Аларис? — спросила она с вызовом в голосе. — Вы настроены против Брадена и, следовательно, против меня?
Аларис ответил:
— Не против. Но я чувствую опасность. Бывает, что чувствуешь приближение бури в тихую погоду. У меня есть готовая повозка, и я жду вас, Франческа, у южных ворот. Еще не слишком поздно, чтобы убежать.
— И покинуть моего мужа? Никогда!
— Как, вы так быстро привязались к нему? — Аларис спросил это со смущением. Он пожал плечами, когда она не ответила, и продолжил: — Конечно, Браден — достойный похвалы любовник. Но он не единственный в мире мужчина, который знает, как доставить женщине удовольствие.
Франки почувствовала, как ее щеки становятся пунцовыми. Насколько она знала, Браден был единственным для нее мужчиной в мире и она не хотела никого другого. Тем более, в данный момент она не хотела обсуждать эти сугубо личные вопросы, такие как сексуальная доблесть ее мужа, с Аларисом или с кем бы то ни было.
— Я люблю его, — сказала она гордо и с некоторой жесткостью в голосе. — Теперь, пожалуйста, оставьте меня. Пора. Я иду присоединиться к моему мужу.
Аларис не ушел, напротив, он согнул руку:
— Я знаю, миледи. Я послан сопровождать вас. Герцог занят, он приветствует гостей, вы знаете, и я, младший брат, должен служить как его эмиссар.
Франки взглянула на своего деверя, сохраняя дистанцию.
— Не должно быть больше разговоров о моем бегстве, — предупредила она. — Что бы ни случилось, я не оставлю Брадена одного.
— Необдуманные, поспешные слова, — ответил Аларис. — Я надеюсь, вы не будете сожалеть об этом.
С большой осторожностью Франки взяла руку Алариса и позволила ему вести ее по сложно устроенным лестницам большой башни замка к месту турнирных поединков. Там собралась необычно большая толпа, женщины болтали, дети бегали в разных направлениях, а мужчины смеялись и пили эль из высоких кружек. Однако при появлении Франки волнение прокатилось по всем группам стоявших, затем воцарилась абсолютная тишина, и все глазели на нее. Аларис что-то сказал, и Франки догадалась, что он представил ее как новую хозяйку замка Сандерлин Кип, но не понимала его речи. Казалось, что в этот момент все охвачено трепетом, эта абсолютная тишина указывала на сильное эмоциональное напряжение. Затем тут и там рыцари стали припадать на одно колено и склонили головы в почтительном поклоне избраннице герцога. Женщины буквально поедали ее глазами, у некоторых в них светились недобрые огоньки, когда они делали реверансы проходившим мимо Франки и Аларису. Наконец они миновали высокую арку перед основной площадью замка.