Сонеты 33, 34, 35 Уильям Шекспир, — лит. перевод Свами Ранинанда

Сонеты 33, 34, 35 Уильям Шекспир, — лит. перевод Свами Ранинанда

Свами Ранинанда

***************

Poster 2023 © Swami Runinanda: «William Shakespeare Sonnets 33, 34, 35»

Portrait of Philip Herbert, 4th Earl of Pembroke by Anthony van Dyck (c.1634)

William Shakespeare Sonnet 33 «Full many a glorious morning have I seen»

William Shakespeare Sonnet 34 «Why didst thou promise such a beauteous day»

William Shakespeare Sonnet 35 «No more bee grieve at that which thou hast done»

_____________________

«One of the greatest geniuses that ever existed,

Shakespeare, undoubtedly wanted taste».

«Шекспир — это один из величайших гениев, что когда-либо

существовал, несомненно, желаемый отведать».

Гораций Уолпол (Horace Walpole 1717—1797), «Letter to Wren», 1764

По мере изучения сонетов Шекспира, у меня возникало желание понять причину зацикленных на якобы сексуальном контексте сонетов в аргументациях современных критиков от академической науки. Впрочем, более углублённое изучении творческого наследия гения драматургии показало, что исследования и выводы критиков сводились к повторению закоренелых стереотипов и штампов в их диссертациях на соискание учёной степени.

Обветшалые штампы заполонившие тезисы научных статей критиков, в которых царит смакование сексуальных версий, далеко выходящих за рамки психологического портрета драматурга, где Шекспира гомосексуал. Критики, словно в унисон друг другу вторят версии, в конечном счёте приводящие в лабиринты укоренившихся заблуждений, которые, как в кривом зеркале отражают современное развращённое видение закостенелого и пахнущего нафталином академического консерватизма.

Неудивительно, что столь упрощенческое видение внутреннего мира Шекспира стало причиной недопонимания поэтического символизма в их критических публикациях. Где автор сонетов использовал новаторские методы с помощью зашифрованного иносказаниями символизма в качестве инструмента для формирования подстрочника, в котором им были скрыты детали эпизодов, не только своей личной жизни, но и придворного окружения.

Вполне очевидно, что истоки шекспировского поэтического символизма берут своё начало от символизма сборника «Партенофил и Партенофа» Барнабе Барнса.

Вследствие чего, подавляющее большинство сонетов, содержащих слова-символы служили для раскрытия подстрочника, входя в число «непонятных сонетов» в понимании критиков от академической науки.

Но, как показало время, всё движимое по инерции, также как и закостенелое видение в науке, не прорастающее зелёными побегами свежих идей в конечном счёте обречено на застойное усыхание и забвение.

Построенный на характерных литературных образах шекспировский символизм формировал подстрочник практически всех тестов сонетов, где поэт, действительно — «раскрыл свою душу» читателю. Но строки сонета служили для меня исключительно в качестве материала, на основании которого был шаг за шагом построен психологический портрет великого поэта и драматурга, впоследствии послуживший мне для поиска новых находок и открытий при переводе сонетов.

Вне сомнений, неординарный стиль написания сонетов в группе 33-35, вызвал у меня нескрываемый интерес не только литературным образом «sensual fault», «чувственной вины». Впрочем, образ «loathsome canker», «мерзкой червоточины» в строке 4 сонета 35 при внимательном прочтении оказался одним из ключевых в группе наравне с образом «sensual fault», «чувственной вины». Благодаря этому образу слова-символы с заглавной буквы «Moon and Sunny» текста оригинала Quatro 1609 года дали подсказку об их важнейшем значении для всей последовательности «Прекрасная молодёжь».

________________

________________

Original text by William Shakespeare Sonnet 35, 1-4

«No more bee greeu'd at that which thou hast done,

Roses have thorns, and silver fountains mud,

Clouds and eclipses stain both 'Moon and Sunny,

And loathsome canker Hues in sweetest bud» (35, 1-4).

William Shakespeare Sonnet 35, 1-4.

«Не буду более скорбеть от того, что ты стал (такой),

Розы имеют шипы, и серебряные фонтаны — в грязи,

Облака и затмения испачкали обоих: Луну, и Солнечного (оной),

И мерзкой червоточины оттенками на сладчайшей завязи» (35, 1-4).

Уильям Шекспир сонет 35, 1-4.

(Литературный перевод Свами Ранинанда 12.12.2022).

(Примечание: исследователям творчества великого драматурга не следует путать характерные для «елизаветинской» эпохи особенности авторского почерка в написании Шекспиром сокращений слов, например, глагола «greeu'd», как более ранней версии написания современного глагола «grieve», означающего «скорбеть» или «горевать». Например: «No more bee («greeu'd» = «grieve») at that which thou hast done» (35, 1) Quatro 1609).

После прочтения сонета 35, его подстрочник раскрывал не только интимные детали жизни поэта, но причину «sensual fault», «чувственной вины» юноши в его близких отношениях с обескураженным поэтом, который сетовал на «loathsome canker lives in sweetest bud», «мерзкую червоточину, проживающую в сладчайшей завязи». В предыдущих переводах сонетов 35, 54, 70, 95, 99 литературный образ «canker», «червоточины», уже подробно рассматривался, где мной проводился сравнительный анализ с образами из пьес Шекспира. К сожалению, подавляющим большинством критиков образ «canker», «червоточины» или «язвы» сонетов, был воспринят неверно в их научных изысканиях.

Впрочем, умозрительно сверяясь со строками рукописного черновика сонета 35, как мне представилось, бард предпочитал расставлять акценты на почти неуловимых нюансах «loathsome canker Hues in sweetest bud», «мерзкой червоточины оттенками (или нюансами) на сладчайшей завязи». При детальном исследовании текста сонета 35 обнаружилось, что в сонете присутствуют три действующих лица, включая самого барда, это были персоны, входящие в число очень близких для поэта людей. Причём, в сонете 35, повествующим были установлены соответствующие приоритеты при отображении образа «sensual fault», «чувственной вины», к детальному рассмотрению которого мы возвратимся ниже.