Сонька. Продолжение легенды
Шрифт:
Полковник поцеловал ее пальцы, затем орден.
— Я не просто обратил на вас внимание. Я сразу влюбился в вас. И очень хочу, чтобы вы открыли лицо.
— Вы торопитесь, — вскинула бровки артистка.
— Хотите, чтобы я вас огорчил?
— Нет.
— Тем не менее огорчу. — Икрамов снова налил вина, пригубил.
Табба выжидающе смотрела на него.
— Огорчайте же.
— Завтра я отправляюсь на Кавказ.
— Вы шутите.
— Нет.
— Посылает командование. После поражения от Японии
Прима ошарашенно смотрела на него.
— В таком случае зачем вы меня пригласили?
— Я не мог уехать, не объяснившись с вами. Я бы от тоски умер по дороге. Я полюбил вас.
— Но вы совершенно меня не знаете.
— Ошибаетесь. Я сейчас назову ваше имя, и если оно верное, вы снимете маску.
— Хорошо, — согласилась артистка. — Называйте.
— Вы — несравненная Табба Бессмертная.
Она помедлила какое-то время, после чего не спеша сняла маску.
Икрамов на миг замер, затем опустился на колени и стал целовать руки, платье, ноги примы.
На этаже было прохладно и темно. Изюмов стоял на полпролета выше квартиры Таббы, прислушивался к каждому звуку, к каждому грохоту колес на улице, к каждому скрипу дверей.
Громко мяукнула кошка, от неожиданности артист вздрогнул, засунул руку во внутренний карман, проверил наличие там револьвера и снова стал ждать.
Под утро Сонька с трудом сползла с табуретки, спрятала ножовку и тряпку в дно чайника, доплелась до койки и калачиком завалилась спать, не зная, куда девать окровавленные руки.
Наступило утро.
Изюмов крепко спал на лестничной площадке, уткнувшись головой в колени. Проснулся от скрипа открывавшейся двери, стал заполошно оглядываться, сунул проверочно руку во внутренний карман сюртука, поднялся.
То ли после сна, то ли от нервного возбуждения глаза его были безумны.
Увидел, как этажом ниже вышла из квартиры Катенька с ведром для мусора, затопала каблучками на первый этаж.
Артист спустился к квартире примы, заглянул в приоткрытую дверь. Перешагнул порог и оказался в квартире.
Здесь было тихо, ни души.
Он, держа руку во внутреннем кармане, миновал гостиную, заглянул в пустую ванную, после чего осторожно приоткрыл дверь спальни. Здесь тоже никого не было. Более того, постель не была разобрана.
Изюмов вернулся в гостиную, и в это время в квартиру вошла Катенька. От неожиданности даже вскрикнула, испуганно спросила:
— Что вы здесь делаете?
— Ищу мадемуазель, — спокойно ответил артист.
— Для чего?.. Ее дома нет!
— А где же они?
— Вам зачем знать?.. Сейчас же ступайте отсюда!
— Они
— Немедленно покиньте квартиру! — вскрикнула девушка. — Я вынуждена буду позвать полицию!
Она двинулась к телефонному аппарату, артист перекрыл ей дорогу.
— Не делайте глупости, мадемуазель, — сказал он. — Я сейчас уйду. Но барыне своей передайте — я всегда буду при ней. — И быстро покинул квартиру.
Проснулась Табба от того, что кто-то стоял возле постели и внимательно смотрел на нее. Со сна не сразу поняла, где она и кто этот мужчина. Потом улыбнулась, протянула к нему руки.
— Вы хотите покинуть меня?
Князь Икрамов был при полном параде, смотрел на нее с печальной улыбкой и любовью.
— Мне пора.
— Я вас не отпущу. — Прима взяла его за руку, привлекла к себе.
Полковник взял ее ладонь, стал целовать ее.
— Мне действительно пора. А вас отвезут. Я распорядился.
Табба капризно надула губки.
— Это нечестно, князь. Почему вы меня не разбудили?
— Пожалел. К тому же всякие дела. У меня через три часа поезд.
— Вы не хотите, чтобы я проводила вас?
— Почему? — удивился Изюмов. — Напротив, я буду счастлив, если вы приедете на вокзал.
— Я непременно приеду. — Девушка прижала его руку к щеке. — Я ведь теперь ваша самая любимая?
— Да, это так. Я уезжаю с солнцем в душе. — Полковник наклонился к ее лицу, и они стали целоваться.
Дверь камеры открылась, конвойный остался в коридоре, а к Соньке вошел судебный пристав Конюшев, бросил беглый взгляд на воровку, неожиданно вежливо поинтересовался:
— Позволите?
Та быстро спрятала стертые до крови руки под одежду, усмехнулась такому вопросу.
— Как пожелаете.
Пристав уселся на табуретку, осмотрел стены, убогую мебель. Обратил внимание на стертый до крови кулачок арестантки, выглядывающий из-под одежды.
— Что с руками?
— Язвы. От сырости.
— Жалобы, претензии имеются?
— Имеются. Когда со мной будет решен вопрос? Прошло более чем достаточно времени! Или судите, если есть за что, или выпустите, если я невиновна! — резко ответила воровка.
— Именно по этому вопросу я и пришел. — Конюшев оглянулся на закрытую дверь, пододвинул табуретку поближе. — Вы, полагаю, слышали о драме, которая у нас приключилась?
— Драм приключается много. Смотря что вы имеете в виду.
— Попытка самоубийства господина Гришина. Он вел ваше дело.
— Надеюсь, выходка господина следователя не повлияет на ход моего дела?
— Напротив. — Пристав снова оглянулся на дверь. — Все может приобрести совершенно неожиданный поворот.
Сонька усмехнулась.