Сонная Лощина. История любви
Шрифт:
– Я просто был зол, Кэт. Ты всегда так делаешь: отказываешь мне, забываешь планы, которые мы строили, а теперь ведёшь себя так, будто тебя даже не волнует, что на меня напал Всадник без головы. Я начинаю чувствовать, что ты больше не хочешь быть со мной.
– Думаю, ты прав.
Кэт не могла поверить, что произнесла это вслух. Она уже давно чувствовала, что они должны расстаться, но у неё не хватало смелости это признать.
– Почему? – Блейк казался обиженным и смущённым, возможно, даже на грани слёз. Кэт видела его плачущим лишь однажды, когда пыталась порвать с ним в прошлом, но Блейк её отговорил. На этот раз Кэт не собиралась
Кэт собиралась высказаться за всё то время, которое Блейк её игнорировал. Он заставлял её чувствовать себя глупым ребёнком. Он заставлял её сомневаться в себе и своём здравомыслии. Кэт хотела припомнить ему все случаи, когда она ловила его на лжи, но не стала ничего говорить, потому что знала, что Блейк станет всё отрицать. Вместо этого Кэт сосредоточилась на том, чего он отрицать не мог. Том, что Блейк не мог исказить или использовать против неё.
– У нас не осталось ничего общего, и мы больше не занимаемся тем, что мне нравится. – Эта фраза показалась Кэт слишком неубедительной сразу же, как только сорвалась с её губ, но это тоже было следствием их отношений.
– Мы всё детство занимались тем, что тебе нравилось, Кэт.
– Я думала, тебе тоже это нравилось.
– Так и было; но потом я повзрослел.
– Знаешь что, я не хочу с тобой разговаривать. Иди тусуйся с парнями Сонной Лощины, потому что, как мы все знаем, они хотя бы не дети. – Кэт схватила сумку, пронеслась мимо Рэйвен и захлопнула за собой дверь кофейни. Медный колокольчик зазвенел так громко, что Кэт была уверена, он перебудил всех призраков Сонной Лощины.
Глава десятая
ДНЕВНИК КАТРИНЫ ВАН ТАССЕЛ
ЛЕГЕНДА СОННОЙ ЛОЩИНЫ
После того злосчастного ужина моя семья вместе с Бромом и мистером Крейном переместилась на застеклённую террасу, которая служила нам гостиной. Мы уютно устроились в креслах вокруг большого каменного камина, который занимал большую часть единственной стены, не состоящей полностью из стеклянных панелей.
Я видела тени суровых деревьев снаружи, в дубовой роще. В воздухе повеяло холодком, который означал приближение кануна Дня Всех Святых, и в моём воображении вспыхнули образы, призраков, парящих среди дубов.
Поздним вечером мать Катрины принесла на террасу горячий шоколад с бренди и тыквенные пироги на десерт, и впервые за вечер Катрина почувствовала себя непринуждённо, сидя в тусклом свете и наблюдая, как мерцает и искрится огонь. Она представляла себе больше таких вечеров наедине с Икабодом. Катрине не терпелось увидеть, как всё поместье осветится тыквенными фонарями. Она мечтала о том, как будет танцевать с Икабодом на Балу урожая, а потом целовать его под усыпанным звёздами ночным небом.
– О чём задумалась, Катрина? – спросил Крейн, который смело уселся на диванчик рядом с ней, оставив Брома дуться в деревянном кресле- качалке у камина. Бром раскачивался короткими сильными толчками, и Катрине было очевидно, что он кипит от злости. Ужин прошёл так, как
– Я думала о нашем осеннем Бале урожая накануне Дня Всех Святых, – мечтательно сказала Катрина, представляя, как она танцует с Крейном в дубовой роще среди мерцающих огней костров.
– Катрина, тебе уже пора решить, кем ты хочешь нарядиться в этом году, пока у нас ещё есть время пошить тебе костюм, – сказала ей мать. Они с Балтусом сидели на своих любимых местах, лицом к камину, на который Реджина поставила чайничек с горячим шоколадом, чтобы тот сохранил тепло возле огня.
– Ах. Значит, все надевают маскарадное платье? – спросил Крейн, стараясь смотреть на Реджину, потому что каждый раз, когда он встречался взглядом с Катриной, Балтус бросал на него холодный стальной взгляд.
– Да, это одна из наших любимых традиций, – сказала Реджина, подливая горячий шоколад в чашку Балтуса. – И самое ожидаемое событие года, если позволите мне говорить за всех.
– Какое ещё платье, придурок? – буркнул Бром себе под нос, но так громко, что Балтус вздрогнул и выплюнул шоколад. Реджина закатила глаза, протянула мужу салфетку, посмеиваясь себе под нос, и снова села на своё место.
– Я был уверен, что это бал-маскарад, – сказал Крейн с растерянным выражением лица.
– Вот именно, но я не буду надевать платье! За кого ты меня принимаешь, за женщину? Мы надеваем костюмы призраков, вурдалаков, оборотней и ведьм. Мы одеваемся почти кем угодно, кроме, конечно, Всадника без головы. Но это не значит, что я надену платье. – Тон Брома был насмешливым. Именно это больше всего раздражало в нём Катрину: он разговаривал так, будто был экспертом в любой теме, хотя на деле знал очень мало.
– Икабод это и имел в виду. Костюмы иногда называют платьем, – сказала Катрина, качая голо-вой. Все попытки Брома заставить Икабода почувствовать себя глупым или неуместным в тот вечер только выставляли невежественным дураком его самого. С каждым словом Бром всё сильнее разжигал интерес Катрины к Икабоду. Конечно, Бром был сильным красивым мужчиной – большинство женщин Сонной Лощины были бы счастливы выйти за него и растить выводок его визжащих детей. Он был идеалом Сонной Лощины, трудолюбивым и верным мужчиной, похожим на её отца. Даже слишком похожим. Но Балтус любил и уважал жену. Он не воспринимал её как нечто само собой разумеющееся, к тому же у них были общие взгляды и интересы. Балтус никогда не говорил с Реджиной свысока и не принижал её страсти, и хотя некоторые его идеалы были старомодными, этого следовало ожидать от человека старшего поколения. С другой стороны, у Брома не было другого оправдания, кроме нехватки воображения.
– Кроме того, Бром, кто угодно может носить платья; они не только для женщин. Не будь всё время таким болваном. – Они с Бромом уже некоторое время отдалялись друг от друга, но их различия и то, как мало у них общего, стало ещё очевиднее в компании мистера Крейна.
– Это правда, Бром. Ношение одежды другого пола имеет гораздо более давнюю историю, чем многие думают. Возьмём, к примеру, Мэри Рид, великую пиратку. Она одевалась как мужчина, – сказал Крейн, быстро переводя взгляд с Брома на Катрину. Девушку впечатлило то, что он знал Мэри Рид. Она была одержима леди-пиратками, но до этого вечера ей не с кем было их обсудить.