Сонные войны. Дилогия
Шрифт:
В ту ночь Пашку не мучили кошмары, и он не попал в Предрассветное Царство. Он просто спал и ничего не видел. Ну, то есть вообще ничего. После двух таких необычных снов, утром это показалось Пашке форменным предательством. Ему хотелось попасть еще раз в Предрассветное Царство, хотелось узнать, что там делает статуя отца, но и в ту ночь и в следующую он не видел никаких снов. Он спал в обед, ложился вечером раньше, но ничего не происходило. Тогда он решил спросить совета. И как обычно спросил у Сашки.
Он опять пригласил его к себе и, после того как Сашка уплел за раз целую упаковку "чокопаев", рассказал все как на духу. И
– Ты наверное сбрендил, - сказал он с видом профессора.
– Так не бывает, чтобы во сне как на яву. Только в фильмах о Фредди Крюгере, а в жизни ты просыпаешься, и второй раз одинаковый сон увидеть не можешь.
– А если смогу?
– Да не бывает так.
– Затряс щеками Сашка.
– Тебе просто почудилось.
– А блюдечко как же? И пирожное?
– Да мало ли кто там это мог оставить? Может собак кормили, или еще чего...
– Ладно, твоя точка зрения ясна. Но давай представим, что все взаправду.
– То есть?
– Ну что я правда попал в Предрассветное Царство. Давай представим, хорошо.
– Ну давай. Только глупо это все...
– Ну и пусть глупо. Это вроде игры будет. Итак, мальчик нашел карту.
– Из красного пуфика, где хранил игрушки, Пашка достал солдатика. Потом сходил в прихожую и вынул из куртки карту. Она изрядно измялась, и теперь ничуть не отличалась от старой пиратской карты. Пашка положил бумажку на пуфик, а сверху поставил солдатика - Вот нашел, значит. И после этого в его жизни все стало меняться. Смотри, как тут написано: "Поешь, усни и сразу вот, оно тебя само найдет". Ну в смысле приключение. И мальчик действительно поел, уснул и попал в приключение. И еще карта находилась в бумагах отца, и его статуя была во сне. И что ты об этом думаешь?
– Тут сразу бросается в глаза карта, - глубокомысленно надулся Сашка. Подобные игры в фантазеров он любил.
– С нее все началось, а значит и концы надо искать в ней. Ты уже спал после этого, и ничего тебе не приснилось, так?
– Так.
– Тогда Ватсон, все очевидно. Надо просто заснуть в мастерских, и попадешь в это твое царство.
– Думаешь?
– А оно думай не думай, но получается так. Вот ты за два дня ел и спал, значит, дело не в еде и не во сне, а в том, где спать.
– А может надо пирожное такое же найти? Может, оно волшебное было?
– Если так, надо второе пирожное искать, или у тебя ничего не получится.
– А давай поищем.
– Что опять в мастерские, на ночь глядя?
– Так еще всего восемь. Давай?
– Ну давай, - ответил Сашка неохотно. Ему совсем не улыбалось идти в мастерские, но в прошлый раз он отказался и не хотел выглядеть трусом теперь.
Когда ребята вышли на улицу и пошли к мастерским, Пашка отметил, ветер стал сильнее. Он посчитал это хорошим знаком.
– А если там не будет пирожного?
– спросил Сашка.
– Тогда останусь ночевать.
– А не страшно?
– Не-а. Я уже там спал...
Пашка взял новые батарейки для фонаря, они принялись обшаривать мастерские. Вскоре они нашли блюдечко - его кто-то уже разбил об стену. Они прошарились в мастерских почти полчаса, когда Сашка сказал: делать здесь нечего.
– Ладно, иди домой, - сказал Пашка.
– А ты что, правда останешься здесь?
– Угу. Я должен убедиться.
– Ну х-хорошо. Только ты это, осторожней, ладно.
– Ладно. Ты ко мне зайди завтра с утра, я тебе все расскажу. Да и завтра Маринка вернуться должна...
Сашка ушел, а Пашка пошел на то место, где уснул в прошлый раз. Командирские часы отца показывали девять. Пашка подумал, что из-за этой суеты уже три дня не ходил в госпиталь. Но ничего, завтра обязательно сходит, а может и еще узнает чего интересного. Прошел еще час, а Пашка все не мог заснуть. Он замерз и уже собирался плюнуть и пойти домой, когда вдруг ветер стих. Только что он выл в окнах, а вот Пашка оказался уже в полной тишине. В этой тишине появилось что-то тревожное, и к Пашке пришла дрема. Как и в прошлый раз все случилось внезапно и сразу. Только что мысли чисты, он сам бодр и вот, голова наклоняется, падает на грудь. Он услышал шелест и шорох, за окнами мастерских посветлело.
Пашка очнулся, или проснулся, или уснул, или появился, или возник в Предрассветном Царстве. Он понял это, как только взглянул на вид из окна. Он оказался в Розовой Стране. Пашка увидел невероятно красивую картину. Огромный сад. Все деревья ровные, а на небе по-прежнему отблески солнца, что никогда не взойдет. Только здесь, маленькие перьевые облака, тоже имели розовую расцветку. Пашка вышел из мастерских и понял, на нем та же одежда, что и в прошлый раз, хотя засыпал он в другой. Он ощупал карманы, выудил из правого пригоршню красного песка. Пашка не знал, что с ним делать, но не стал выкидывать и положил обратно.
Выйдя из здания, мальчик не обнаружил своего двора - только различные фруктовые деревья с розовыми листьями и розовыми плодами окружали повсюду. Однако росли они не из песка, а из земли. Самая обычная земля, только розовая. Меж деревьев сновали пышногрудые женщины, и собирали плоды в плетеные корзины. Пашка прошелся под деревьями и увидел розовую белку с несколькими бельчатами, прыгающую по веткам. То и дело ему попадались птичьи гнезда. И вот его заметили. Розовая баба - по-другому и не скажешь - повернулась в его сторону и радостно закричала:
– Ах ты сладкий! А ты что здесь делаешь? Эй, посмотрите все, у нас гости.
– Где, - спросила другая женщина.
– Ой, какая прелесть! Ты мой сладкий, иди я тебя потискаю.
– Что у вас тут?
– спросила третья.
– Ой, мальчик! И не зеленый! У ты мой хороший.
Все три женщины чуть не побежали к Пашке. Та, что немного похудее подбежала перовой и заключила в объятья. Мальчик лишь кряхтел, но не вырывался. Все же за всю жизнь Пашку не слишком сильно тискали. Мать он не помнил, и теперь получал все объятия и ласки, которые ему задолжала жизнь. Из сада выбегали новые женщины и с визгом становились в очередь, чтобы пообнимать Пашку. Так продолжалось, казалось, бесконечность, и наконец, когда очередная женщина сжала его так, что затрещали кости, Пашка взмолился о пощаде. Женщины сразу отпустили его, и стали выражать чувства словами. Хотя Пашку и помяли, настроение у него выправилось на удивительно хорошее. Как будто на него только что излили настоящий водопад непритворной любви.