Сонные войны. Дилогия
Шрифт:
Первая армия под предводительством Мелеты - опыта и стратегий. Это истории стройные и правильные, как узоры на замерзшем окне. Под кажущимся множеством форм, Мелета прячет унылое однообразие. Персонажи ходят по струнам Ее воли, а сюжет не потерпит интриги, не запланированной с самого начала. Каждый в армии движется по Плану и никогда не отступит от него. Внимательный читатель, может разгадать концовку с первой строчки, ибо каждый персонаж здесь взят из Ее мира и нет в нем места, поющему воображению. Эмиссары Мелеты редко верят в то, что пишут, пусть это даже исторические хроники и уж тем более, чистый вымысел. Но они знают Правила и поэтому процветают.
Вторая армия управляется Мнемой. Эта муза скучна, потому что нет в ней ничего нового. Но и старого ей достаточно. Нет, не было и не будет
Третьей армией командует Аэда. Озорная проказница, она тащит за собой саму Тьму. Не ту тьму, что несет страдания и ассоциируется со злом, а ту, в которой так приятно укрыться больному воображению. В этой тьме, возможно все, ведь Аэда - песнь. В рифмованных строчках мы видим порой так много великого. От древнего Гомера и до Фауста, или Данте с Шекспиром, все великое, потрясающее и новое поется. И песня, как никто, разнообразна. Она непостоянна, ветрена и шаловлива. Слуги Аэды всегда стремятся к новому. Аэда - прежде всего прогресс и перемены. Песнь меняется вместе с нами, с каждым поколением, как мода, пристрастия, живопись, идеалы красоты. Аэда синоним перемен и далеко не всегда к лучшему. В этом сила Аэды, но в этом и ее проклятье. Порой, разгулявшееся воображение заводит в такие дали, или, напротив, настолько вглубь себя, что все остальные просто не понимают, не могут угнаться за ее бегом. Но если поняли, можешь ставить себе памятник. Слуги Аэды попадают впросак чаще, чем Мелеты и Мнемы. Они терпят неудачи немыслимым числом, в погоне за воображением и фантазией, поэтому им надо нарастить внутренний, а иногда и внешний жир, чтобы поддержать уверенность в себе. Ведь так просто поддаться искушению и все бросить. Ведь так противно, слушать насмешки и ловить разочарованные взгляды. Но истинные слуги Аэды, непробиваемы. Они самые сильные и несгибаемые. Ничто не может победить их, кроме самой Аэды. Но эта муза настолько любит перемены, что может с легкостью убить слуг, ради того, чтобы спеть им реквием. Слуги Аэды преуспевают меньше, но если добились своего, становятся великими в летах.
Но кто же в четвертой армии? Люди. Простые люди, которым не нужна муза. Такие воспринимают все как работу и довольны этим. Они добиваются успеха еще реже и всегда мечтают - но никогда не признаются - чтобы к ним заявилась одна из сестричек. Они не всегда процветают, но если взросли до вершин - только благодаря себе. Для них то, что они делают труд, иногда приятный, иногда противный и так редко благодарный. Но их много и в этом их сила.
Четыре армии. А теперь следует задать вопрос - почему каждый раз побеждают Толстые Ткачи. Почему слуги Аэды отбивает все штурмы Мнемы и Мелеты? Потому что четвертая армия очень редко вступает в игру. Не могут две старшие сестры, одолеть младшую без помощи простых людей. И перемены с Аэдой произойдут, только когда четыре армии столкнутся. Во всех других случаях, она победит снова и снова. И Чан стал четвертой силой.
Но кто такие писатели, без персонажей? Кто они, творцы миров, без населения? Никто. Поэтому нужен герой. Теперь есть герой. Однако законы жанра требует, чтобы присутствовал не один герой, а несколько, но не больше трех. Сейчас их как раз столько. Один главный, который определит все, и два второстепенных, но и они сыграют свою роль. И если у Чана все получится, если он действительно стал генералом четвертой армии, перемену примут все. И даже те, кто призван их нести. Чан собирался сражаться с противниками их же оружием и их персонажами.
Кахома
Темнота, словно объяла всех, и Ли не стал исключением. Его отель, его апартаменты, главный зал. Но как все изменилось за последний год. Где мебель, где сураке, где веселый женский смех и атмосфера сексуальности? Где тот дух максимализма и уверенности в себе? Где прошлое, куда ты ушло?
Вместо этого пол устелили толстым ковром, и в пустоте витал запах пота. Посредине, в позе лотоса, сидел Ли Кахома. Перед ним самурайский меч и два карих глаза смотрят на него, словно пытаясь подружиться. Ли упражняется каждый день по пять-шесть часов, теперь его тело, наконец, вошло в гармонию с разумом. Он спокоен и не волнуется о завтрашнем дне. Он, быть может, даже обрел просветление. В голове тихо летают размышления о красоте, и царит белый цвет. Мысли редки и не всегда привычны обычному разуму, но Ли считает это хорошим знаком. Он поднимает взор с меча и смотрит на стену. Там мишень. Несколько досок сбиты в щит, на них фото. Дядюшка Чан, утыкан ножами и изрешечен дырами от пуль. Номер звукоизолирован, никто не слышит грохот от десятков выпущенных в мишень обойм. Ли предпочитает делать это ближе к полуночи.
Комнату разрывает звонок телефона. До этого здесь властвовали тишь и сосредоточенность, а теперь прорвался безумный враждебный мир. Кахома поморщился и поднялся. На определителе номера появились знакомые цифры.
– Ало Чан сан, - сказал Ли.
– Мальчик мой! Что-то от тебя давно нет новостей, как у тебя дела?
– Хорошо Чан сан, - Ли много тренировался, но Чан все равно слышит в голосе злобу, готовую прорваться в любой момент, как из переваренной банки сгущенки.
– А у вас?
– У меня не так хорошо, как хотелось бы Ли. Боюсь, придется перенести премьеру. У нас уже все готово, но мы потеряем деньги от рекламной компании...
– А почему такая срочность? Я думал премьера через месяц?
– Так и было, но толстяки перенесли свою на следующую неделю. Если их фильм будет иметь успех, мы можем серьезно пролететь. Так они заткнут наш и еще не явятся на нашу премьеру. Мы предполагали, что они сделают что-то такое и приготовились. Реально, мы могли выпустить ленту еще два месяца назад, но ждали, когда они сделают первый шаг. Они сделали, дело за нами.
– А где пройдет наш показ?
– В Токио. Нет смысла делать его в одном городе вместе с Ткачами. Все произойдет в один день, ты останешься в Токио как продюсер, а я полечу в Нью-Йорк вместе с нашими друзьями из якудзы. Меня они не испугаются и придут все.
– Как все?
– Ах да! Они заявили, что прибудут туда всемером. Вот слушай, это из рекламной брошюры. "Новый шедевр от гениального продюсера Энтони Уолта! Да, жарит лето на сюрпризы в этом году. Сразу две высокобюджетные картины, увидим мы в июне. Первая - это "Сыны Одина", скандальная лента по сценарию "латвийского клоуна", Дмитрия Морозова; вторая, неподражаемая сказка, от автора таких книг как: "Пределы Запределья" и "Нора крота" Энрике Болтона. Фильмы выходят примерно в одно время, но критиков и знатоков искусства больше заинтересовал "Репортаж сквозь сказку". Ну еще бы, достаточно только посмотреть на актерский состав и режиссерскую труппу. Создатели фильма уже заявили, что на премьере будут присутствовать многие известные люди, в том числе писатели Джо Мрит, сам Энрике Болтон и Олег Шоль, а так же известный гурман Хосе Гнолт, превосходный знаток моды, кстати, сделавший большую часть костюмов для фильма, Джакомо Фарит и даже его святейшество Колтран - кардинал католической церкви...". Ну как тебе составчик, а?
– Их можно взять всем скопом. Заминировать зал.
– Не получится. Ткачи привлекут туда столько охраны... Но наши слепые друзья пообещали что справятся.
– А почему я не могу туда приехать?
– Это будет уж очень подозрительно мой мальчик, если продюсер не присутствует на премьере.
"Боишься сукин сын?" - подумал Ли.
"И ничего я не боюсь" - подумал Чан.
– Хорошо Чан сан я сделаю все, что ты скажешь.
– Отлично. Дату ставим пятое.