Сопки Маньчжурии

Михайловский Александр

А вот и сам Велизарий…

– Задание для твоих людей, как обычно, господин мой Велизарий, – говорю я ему, – вцепиться в эту высоту как в свое и держаться до тех пор, пока противнику не надоест складывать штабеля из трупов своих солдат у подножия этой горы. Только учти, что здесь тебе придется иметь дело уже не с такими технически отсталыми дикарями, как в предыдущем мире. Оружие врага будет таким же дальнобойным и почти таким же скорострельным, как и у твоих солдат. Но, несмотря на свое отличное вооружение, они не более чем варвары-федераты, дикие и необузданные, которых одна заморская империя решила поставить себе на службу. Эти люди больше полагаются на ярость и отвагу, чем на хитрую тактику. Так что не удивляйся, если твою позицию попробуют просто завалить трупами.

– Я понял тебя,

господин мой Сергий, – мрачно сказал Велизарий, обозрев окрестности Истинным Взглядом, – и можешь быть уверен, что я и мои люди тебя не подведем. Мы уже били множество разных варваров, и эти тоже не будут исключением.

– Таких варваров ты еще не видел, – сказал я, – технически развитые – так что они не уступают самым продвинутым народам этого мира, – в душе эти люди настолько дики, что даже не гнушаются людоедством. А еще у них в чести абсолютно бессмысленные убийства безоружных; впрочем, я не думаю, что ты сменишь стезю, отложишь оружие и пойдешь проповедовать дикарям мир.

– Да, господин мой Сергий, – покачал головой Велизарий, – мое искусство – это война, а мир и веру в Христа пусть проповедует известный плут Прокопий Кесарийский. С твоего позволения я пойду, мне еще нужно осмотреть позиции и выработать в уме план боя.

Едва Велизарий, ловко спрыгнув в ход сообщения, удалился, ко мне подошел капитан Коломийцев.

– Сергей Сергеевич, – сказал он, – тут к тебе на аудиенцию просится единственный офицер среди местных и временный комендант этого укрепления. Он ранен осколком в ногу, но со всем пылом своей юной души отказался покидать позицию, пока не переговорит с тобой. Сдается, что в данном случае мы имеем классический вариант самопроизвольно сработавшего Призыва. Я подумал, что было бы крайне неудобно уносить отсюда раненого предка под аккомпанемент его протестующих криков…

– Правильно сделал, Виктор Александрович, – ответил я. – А я-то думаю – кто это тут скребется под дверью и просит его впустить? Манкировать такими вещами ни в коем случае нельзя. Идем, покажешь мне этого героя…

Тогда же и там же. Младший инженер-механик Михаил Николаевич Лосев.

Еще совсем недавно я был уверен, что не переживу следующего дня. Вчера после последней атаки в живых на укреплениях горы Высокой оставалось не более сотни нижних чинов (в большинстве своем сильно израненных), да единственный офицер в моем лице. Иногда задумываюсь: а что делаю тут я, младший инженер-механик [2] с броненосца «Ретвизан»? Но позвало сердце – и одним из первых я сошел с корабля, чтобы воевать с японцами на сухопутном фронте, отметившись множеством разных дел. Сначала меня назначили субалтерн-офицером [3] в стрелковой роте, а потом я командовал охотничьей командой, производящей диверсии у форта № 3, за что и был награжден Анной Третьей степени.

2

Младший инженер-механик – первичное обер-офицерское звание в Корпусе инженер-механиков флота (X класс Табели о рангах) с титулованием «ваше благородие».

3

Субалтерн-офицер – обер-офицер, помощник командира роты, которого тот мог оставить за себя в случае отсутствия, или отправить вместе с частью солдат нести службу отдельно от места общей дислокации, ибо должности взводных командиров занимали фельдфебели и старшие унтер-офицеры.

А пять дней назад, возглавив десантную роту с «Севастополя», я контратакой отбивал у неприятеля эту самую гору Высокая. Выполнив задачу, севастопольцы ушли в тыл, а я остался со сменившими их стрелками. Мы насмерть дрались за эту гору, совершенно не приспособленную к обороне, отражая одну атаку противника за другой. Вражеский огонь косил нас, не имеющих никакого прикрытия, пули и осколки не разбирали между офицерами и нижними чинами, а подход резервов делался все скуднее. А вчера стало ясно, что более не придет никто. Резервов в крепости не осталось. Но если падет Высокая, то японцы поставят на ее вершине своих артиллерийских корректировщиков – и тогда вся крепость окажется у них как на ладони. Такие вещи я, хоть и не являюсь артиллерийским офицером, понимаю прекрасно. Так что когда настала ночь, я страдал не столько от раны в ноге, сколько от острого осознания невозможности предотвратить неизбежное падение Порт-Артура. Я мечтал о чуде. Я молился Господу, чтобы он помог нам… Но при этом я с тоской осознавал, что это конец, что мы проиграли. Я не боялся умирать, но мне не хотелось уходить из жизни, видя наше поражение.

А потом… потом послышались тихие крадущиеся шаги… и я даже подумал, что это у меня начинается бред. Но нет… все это происходило наяву. Сознание мое оставалось ясным – и я отчетливо слышал тихие голоса, вроде как говорящие на русском языке… однако при этом не было видно ни малейшего огонька. Как странно… Ведь сейчас, в новолуние, в полночь, под плотными осенними облаками, темень такая, что, вытянув руку, не увидишь кончиков собственных пальцев. В полуразрушенном редуте, где мы укрылись от пронизывающего ветра, горела лампа «летучая мышь» в корпусе из красной меди, но за пределом светового круга, который она отбрасывает, не было видно ни зги.

Набравшись храбрости, я расстегнул кобуру и крикнул:

– Эй, кто там ходит? А ну-ка покажись!

Голос мой, вероятно, звучал не так грозно, как мне бы хотелось, но в этой наполненной мраком тишине он показался мне самому достаточно громким и уверенным.

– Мы тут ходим, – на чистом русском языке довольно нагло отозвалась темнота, – бойцы разведбатальона армии Великого князя Артанского…

Конечно же, ничего подобного я не ожидал и даже на мгновение замешкался. Я не знал что и думать. Едва я собрался спросить, что это за такой Великий князь Артанский, откуда он взялся и насколько велика его армия, как из темноты в наш круг света вышли три фигуры, больше похожие на ожившие копны сена.

– Ну что, господин прапорщик, – спросила средняя фигура, – посмотрел?

Мне показалось, что зрачки глаз этого человека на мгновение сверкнули бело-голубым огнем [4] … Кроме того, все лицо этого человека – свят-свят-свят! – было размалевано устрашающими черными диагональными полосами, да так, что нельзя было разглядеть его черт; а в руках он с привычной небрежностью сжимал короткий ладный карабин, чем-то смахивающий на уменьшенную копию винтовки Мадсена, перевернутую вверх ногами. Еще я обратил внимание на хорошие кожаные перчатки с обрезанными пальцами и чистое литературное произношение собеседника, свойственное образованному человеку. Даже если мой собеседник не офицер, он как минимум унтер из вольноопределяющихся, поскольку для обычного нижнего чина он больно дерзок.

4

Такой побочный эффект в темноте может дать применение заклинания Истинного Взгляда.

– Господин незнакомец, – стараясь скрыть замешательство и сдержать возмущение, сказал я, – потрудитесь представиться по всей форме и сообщить, с какой целью вы тут находитесь!

Видимо, разговаривал я достаточно громко, потому что после этих слов их темноты вынырнула еще одна подобная фигура, а трое солдат, отступив назад, растаяли во мраке.

– Капитан Коломийцев Виктор Александрович, – сказал новый визитер, – командир разведывательного батальона армии Великого князя Артанского Сергея Сергеевича Серегина. По приказу нашего Командующего мы прибыли на помощь гарнизону Порт-Артура…

– Михаил Николаевич Лосев, – сказал я, внимательно вглядываясь в фигуру говорившего, – младший инженер-механик с броненосца «Ретвизан», в настоящий момент, как последний оставшийся в живых офицер, исправляю обязанности начальника гарнизона горы Высокой.

– Ну вот и ладушки, Михаил Николаевич, – бодро сказал этот самый капитан Коломийцев, – мы вас сменяем. Ваших раненых наш командующий приказал отправить в госпиталь, а здоровые могут отойти к вашим основным позициям либо же остаться здесь и составить наш резерв. Утро обещает быть жарким.