Сопротивляйся мне

Вечная Ольга

Гловач быстро отворачивается и начинает что-то говорить. Громко поздравлять нас. Потом спешит к дверям встречать прибывших гостей. Я мимоходом отмечаю, что руки он мне не подал.

Розовое платье Анжелики выглядит бледно на фоне ее пылающих щек. Она таращится на меня во все глаза. Пытается забрать свою руку, но я не позволяю. Наоборот, сжимаю между своими ладонями. Грея. Она холодна как лед.

Разглядываю девушку, больше не пытаясь скрывать интерес. Ну что ж, милая, сама расскажешь, что с тобой не так? Или поиграем в угадайку? Впрочем, с тобой

я поиграю.

Глава 9

Лика

— Какие у тебя планы на завтра? — спрашивает Владимир без всяких там лишних предисловий. — На обед тебя пригласить хочу.

Причем тон у него такой, будто обед — это я.

— Примерка платья. Пробный макияж. Маникюр. Утверждение меню, — начинаю перечислять.

— График битком, понял. В понедельник?

— Наверное, мама уже что-то придумала. Надо узнать у нее, — пожимаю плечами и бросаю взгляд на маму. Она стоит в коридоре и что-то объясняет официанту.

— Освободи для меня понедельник, — просит-утверждает Владимир. Наша регистрация назначена на среду, но кажется, этот мужчина не готов ждать и трех дней.

— Я попытаюсь.

Мы ужинаем уже сорок минут. Всё это время Дымарский с меня глаз не сводит.

Приятного мне, блин, аппетита.

Я поначалу обрадовалась, что мы сидим не рядом, а это значит, что он, наконец, выпустит мою руку, которую собственнически сжимал в своей огромной горячей ладони, пока мы здоровались с гостями и принимали поздравления. Но оказалось, ликовала я преждевременно. Теперь, когда мы сидим напротив друг друга, ему намного удобнее пожирать меня глазами. Обгладывать косточки.

Сомнений нет, он такой же диктатор, как мой отец или Виолетта Степановна. Если не хуже. Прямой холодный взгляд. Даже когда Дымарскому интересно и в его карих глазах вспыхивают искры любопытства, они тоже будто… холодные, чужеродные. С той другой части Вселенной, где я никогда не бывала. Он ведь ворвался в мою галактику и закрутил ее по-своему. Без разрешения.

Судя по всему, Владимиру очень понравились мои пресловутые фотографии с конкурса, раз, лишь глядя на них, он вознамерился жениться. Мой отец богат и влиятелен, вероятно, это тоже причина. Комбо.

— Времени очень мало, а сделать нужно много. В списке приглашенных двести человек. И это самые близкие, — объясняю я ему. — Приезжай на обед к нам, как раз обсудим детали праздника.

Он хмурится, на его лице отражается смертельная скука.

— Тогда ужин. Поужинаешь со мной в понедельник? Не бойся, верну домой в целости и сохранности, — гад даже не пытается сдерживать улыбочки.

— Я не боюсь, — отвечаю быстро. — С удовольствием поужинаю, — произношу на автомате заученные фразы. С удовольствием выйду замуж, с удовольствием поужинаю. Не жизнь у меня, а сплошной кайф.

Я снова чувствую себя вещью, ежусь и вздрагиваю. Больно. Очень. Чуть больше часа назад отец отхлестал меня ремнем по заднице, да так, что там, должно быть, черные синяки остались. Я сжимала зубы и терпела, понимая, что еще легко отделалась. Пугали мысли, что, увидев Тараса в моей спальне, папа не сдержит гнев и просто в состоянии аффекта прибьет меня.

И за это ему тоже ничего не будет. Состояние аффекта ведь.

К счастью, я жива. Тарас просидит пятнадцать суток в камере, подумает над своим поведением. Когда он выйдет, я буду уже далеко. «Овчарки» отца поговорят с ним, и парень оставит меня в покое. Так будет правильно. У него своя жизнь, я стану в ней лишь воспоминанием о первой несчастной любви.

Поджимаю губы, тянусь к стакану с водой и вздрагиваю, так как вновь натыкаюсь взглядом на Владимира. Он… знаете, что творит?!

Пялится на меня. Своими темными ледяными глазами. Он… вроде бы ничего особенного не делает, но почему-то мне кажется, что его взгляды неприличны. Мне ужасно неловко быть в центре внимания этого взрослого тридцатилетнего мужчины. Как будто между нами прямо сейчас происходит нечто интимное, не предназначенное для чужих глаз. Каждую секунду я помню, что в гостиной помимо нас еще тридцать человек. А он, интересно, помнит?

В том числе здесь присутствуют его брат Сергей и дядя Виктор Владимирович. Дымарских всего лишь трое, но кажется, словно не меньше половины гостей.

Вновь ежусь, а потом сжимаюсь от боли. Задница горит, пылает ащ-щ! Бросаю на отца по-детски обидчивый взгляд. Возвращаюсь к своей тарелке.

— Может быть, еще шампанского? — слышу уже знакомый голос. Владимир наливает мне третий бокал подряд. Первый я осушила залпом, едва села за стол. Второй тянула все сорок минут. Третий будет явно лишним, но Владимир уже наклоняет бутылку. Мне остается лишь разглядывать прозрачный напиток в своем бокале и предвкушать, как задорные пузырьки будут щекотать нос. Владимир вновь смотрит на меня, и я делаю большой глоток. Жених, наверное, решит, что я алкоголичка. Сюрприз!

Еще один жадный глоток, и голова идет кругом. Я ощущаю себя достаточно смелой для того, чтобы улыбнуться Владимиру. Он тут же улыбается в ответ. Я распрямляю плечи, решая сопротивляться его давящей энергетике, и чувствую, что картинка перед глазами расплывается.

Мы смотрим друг на друга. Я словно загипнотизированная, никак не могу разорвать наш зрительный контакт. Дымарский будто… не позволяет. И продолжает улыбаться. Нехорошо. Вызывающе. И как-то будто… собственнически. Будто я уже его. Мое сердце разгоняется.

Не ужин, а бег с препятствиями.

— Вы… то есть ты практически ничего не съел. Тебе невкусно? — спрашиваю я, кивая на его полупустую тарелку. Говорю какую-то ерунду, только бы перевести тему. Лишь бы он перестал на меня так смотреть.

— Нет, всё нормально, — отвечает он.

— Готовила не я, — улыбаюсь слегка нервно. Стараюсь придать голосу заговорщические нотки. — Повара из «Крепости». Так что можешь сказать правду, я не обижусь.

Он бросает взгляд на блюда, стоящие на столе. Потом вновь смотрит на меня.