Сопряжение. Чернильный маг. Книга 3
Шрифт:
– Магнус, не заводись, – успокаивая меня, произнес Антон. – Полевые вылазки у нас только на следующий год обучения.
– И что? – не скрывая негодования по поводу профпригодности компаньонов, произнес я. – Да здесь сплошные леса и реки! На то, чтобы прочесать округу, у нас уйдет неделя!
«Вуаф-ф!» – пролаяв практически по-собачьи, встала на мою сторону Фубля. Каким-то образом мелкая смогла отпереть дверь и притерлась к ноге. Из-за серьезности разговора я бы не обратил на нее внимания, но вместе с мантикорой в деревянную избу вошел резкий, сшибающий с ног, запах гнили.
– Этот бл… что? – сдерживая рвотные позывы, отшатнулся Антон.
Я опустил взгляд вниз и увидел как на новенькие кроссовки легла склизкая буро-зеленая тушка. На вид она была похожа на человеческий эмбрион. Недоношенный человеческий эмбрион, который нерадивая мамаша решила спустить в унитаз пару недель назад. Полностью сформировавшиеся ручки и ножки, длинные когти на пальцах и огромная, покрытая куцыми волосами голова. А вместо рта – зубастая, от уха до уха, пасть.
– Какая мерзость! – прикрыв пальцами нос, согласился Семён.
Фубля же не разделяла мнение Фобоса и Бастиона. Мелкая присела рядом с гниющими тельцем и, уставившись на меня большими желтыми глазами, ждала похвалы. Вот только говорить мне не хотелось. И не из-за того, что мелкая пакостница угробила мне ботинки, которые, скорее всего, придется выбросить. Дело в системном сообщении над принесенным ею трофеем.
Поронец 1 уровень (Мертв)
Не упокоен.
– Твою мать! – выдохнул Антон, увидев то же самое. От растерянности парень даже выронил крышку от деревянной колоды с медом. – Фобос, а собаку, похоже, не водяные утащили.
Глава 4
Парни принялись искать в интернете инфу по, без сомнения, магическому существу, а я не давал мантикоре сожрать эту неведомую хрень. Фубля активно сопротивлялась, но к этому я привык. Зато не привык к подросшему уровню миньона. Судя по всему, мелкая умудрилась самолично придушить тварь и, «апнувшись», стала не только больше в размерах, но и значительно сильнее.
Развернувшись, я все-таки ухватил фиолетового сорванца за холку и поднял мантикору перед лицом.
– Будешь жрать всякую падаль – нарисую намордник, – вполне серьезно пригрозил я.
Мелкая вроде поняла, но настроение ей это не прибавило и, улучив момент, она все-таки умудрилась поцарапать мне руку. Чтобы мантикора не сбежала, зажал ее между колен и, вытащив из торбы контрабандиста походный блокнот, нарисовал намордник. Через секунду он уже красовался на пасти не в меру любопытной Фубли. Мантикора попыталась сбросить обновку, но куда там. Поняв тщетность попыток освободиться, мелкая крутанула скорпионьим хвостом и гордо удалилась, намекнув на то, что обиделась.
Я же отнесся к этому по-философски. Воспитание – это не только пряник, а иногда еще и кнут.
– Нашел! – воскликнул Антоха. – Вернее, Катя подсказала. Читаю дословно: «Поронец – вредоносная сущность из разряда проклятых, в которого превращается умерший до рождения или до крещения младенец. Возникает из мертвого нежеланного ребенка, которого после смерти не похоронили надлежащим образом».
После того как Бастион закончил читать, мы не сговариваясь переглянулись. Собирались, значит, поохотиться, поднять немного уровней, а нарвались на полноценного проклятого.
– Что будем делать? – глядя на покрытого трупными пятнами, произнес я.
– По-хорошему нужно вызвать представителя власти. Полицию, например.
– Это мои земли, а значит, я – представитель власти, – отрезал Фобос.
– Еще кое-что, – продолжая читать со смарта, добавил Антон. – Старик, походу, не просто так здесь не ночует. Поронец – ночная тварь. Охотиться на нее нужно днем.
– Думаешь, ночью он вновь оживет? – уже как-то по-другому глядя на мертвое тело, произнес Фобос.
– Не знаю, – ответил я. – И предлагаю не проверять. Сложим костер и сожжем, пока солнце не село.
Хмурое и уже холодное октябрьское солнце светило, но не грело. Сложенный из банных дров костер кое-как разгонял промозглость, и если бы не запах… Настроение у меня было под стать. Тягучее ощущение неправильности происходящего точило меня изнутри. И дело тут не в нерожденном младенце, которого просто закопали где-то в лесу. Дело в предчувствии, что это еще не конец.
И предчувствие меня не обмануло. Еще не догорел костер, как треск поленьев разбавил густой рев породистого двигателя. Из поселка вернулся отец и – судя по тому с каким остервенением он выскочил из машины – у него были новости.
– Вы быстро? – произнес я.
Смотреть на костер и знать, что сейчас огонь пожирает чьего-то нежеланного ребенка, было тошно.
– Ага, – хмыкнул отец. – У вашего егеря сердце прихватило. Предложил его довести до больницы в Синегорске, но он попросился обратно. Говорит, что врачам не доверяет, а тут у него травки да отвары.
Егор Денисович уже выбрался из машины. Ну как выбрался. Неловко переступив с подножки на лесенку, старичок поскользнулся и мешком с картошкой рухнул вниз. А затем, как ни в чем не бывало, поднялся, отряхнулся и зашагал к нам.
– Денисович, а как же лекарство? – подозрительно напомнил папа.
– А, ну да, ну да, – картинно схватившись за сердце прошелестел старик.
Кажется, кроме отца, никто не увидел странности в его поведении. Но для меня вновь прозвенел звоночек.
– А что жгете-то, мальчики? – поинтересовался он, уже развернувшись к избе.
– Водяного, – перебив открывшего было рот Семёна, ответил я.
Фобос посмотрел на меня вопрошающим взглядом, но перебивать не стал. Только добавил: