Сорванец Джо
Шрифт:
Прыгали аршинные буквы назойливых реклам.
«Покупайте универсальные брюки».
«Только у нас ароматная паста».
И от ламп электрических (каждая в тысячу свеч) звезды на небе — не звезды.
Джо в уличном потоке — щепка. Из улицы в улицу с пачкой газет… «Ротшильд о спирте! Убийство артистки!»
И за день, проделав огромный путь из кармана в карман и обратно, мелкие деньги отдыхали в сумке у Джо.
Сколько ни кричал
— Один для меня, другой для Никельса (Никельс постоянный клиент).
У двери шикарного бара (ах, туда бы попасть покушать) в нише (на улице ветер и дождик) устроился Джо отдохнуть. Из кармана черствую булку, в руку газету.
На улице дождик.
В баре тепло и уютно (часто хлопали дверьми, и слышно, как плачет оркестр).
Но Джо привык к холодному ветру, черствой булке (помнит дни без нее) и к побоям злых полисмэнов.
— Посмотрим, что пишет сегодня «Трибуна» (начать с передовой — кончить рекламой, а не наоборот, так учил Никельс).
— Так… так… Гм… О-о! Что-то о Ройте…
«…Как нам сообщили, инженер Ройт не убит, а проживает за границей. Приводим ниже телеграмму нашего парижского корреспондента (здорово! Джо каждый день встречает на улице „парижского корреспондента“ — ловкий парень):
— Ройт жив Париже сообщил
удрал жены семейного ада.
Редакция, не обращая внимания на затраты, впервые помещает портрет жертвы семейных неурядиц — инженера Ройта…»
На Джо хмуро посмотрело лицо Ройта, старательно испорченное цинкографией, но все-таки чертовски знакомы выпуклые глаза, большой рот, расплывшийся в веселую улыбку.
Где-то он видел этого Ройта?
(На улице — дождик, в баре — крики, оркестр и драка…)
В мозгу, наполненном новыми словами (Никельса книги), проплывали один за другим дни — облетевшие календарным листком… А-а… Вспомнил: на углу улицы… Днем… Авто… Негр… Джентельмэн в цилиндре… И Ройт… (То же лицо, что на снимке, только злое…)
Почему Париж и семейный очаг?
Джо думал…
На улице — дождик.
В баре — оркестр и вкусные вещи.
Джо старательно мерит шагами асфальт. Джо озабочен. Сегодня деловой день.
Программа: Никельс — газеты — шайка.
Даже огромный плакат с именем Чаплина не заставил его остановиться.
…Нельзя. Джо занят.
А-а-а… У банка авто и шоффер шоколадного цвета напомнили Ройта… Тот самый… Прыжок, и Джо у авто.
— Мистер?..
— А… (на черном лице, белки от газеты к Джо)?
— Чье это авто?
— Мистера Крейса.
— Шикарный!!
— А ты, Джо, уверен, что именно в этом авто увезли инженера?
— Он самый. Джентельмэн в цилиндре пригласил его, и Ройт…
— О, если так, то теперь все понятно. Это первый удар. Война началась. Но нас не запугают. «Универсальные лучи» будут закончены. Правильно, Джо?
— Да, Никельс (Джо любил, когда Никельс с ним советовался).
— Нельзя терять времени. Я иду на заседание комитета, и там мы решим, как найти Ройта.
Джо удивился.
Зачем ходить в комитет и решать, что делать, когда у Джо есть шайка отчаянных парней… И если он захочет, то он… То он… То он… отыщет Ройта.
Он и его шайка.
Шайка «Хромого Джо».
Глава 11
ЛИГА «КАПИТАЛ»
Заседание открыл один из Ротшильдов.
— Уважаемые коллеги! Некоторые члены нашего общества не смогли прибыть сегодня. Причина очень серьезная: массовые забастовки. Коммунистическое движение крепнет. Я предоставляю слово отсутствующим.
Щелкнул выключатель; изящная металлическая трубка выбрасывала четко и ясно взволнованные слова нефтяного короля Кока:
— Принуждены уступить… Забастовка по-прежнему… Не доверяют социалистам, субсидируемым «Капиталом»…
В огромном зале с разодетыми миллионерами (нечеловек — блестящий новенький доллар) грозное слово волнует и тревожит -
Коммунист!
— Надо уничтожить!
— Что смотрит полиция?
— Правление «Капитал» должно приказать совету министров принять все меры к разгрому этой сволочи!
Ротшильд позвонил.
— Слово министру Крейсу.
— А-а-а.
Легкий шопот пробежал от лысины к лысине и окончился у трибуны, на которую взбежал Крейс.
— Ройт отказался выдать секрет «Универсальных лучей». Но это не преграда. Мы найдем во что бы то ни стало гнусный притон Смирнова, а боевая группа докончит начатое… Наступило время упорной борьбы с пролетариатом… Мы победим. На нашей стороне непоколебимая мощь — капитал.
И при этом нежном и знакомом слове снова легкий шум побежал от лысины к лысине.
А в широком огромном окне напротив теснились на белом экране черные аршинные буквы:
Марка падает…
Забастовка углекопов в Англии…
Новая нота Пуанкарэ…
В России.