Сорванная маска
Шрифт:
Мне еще никогда не доводилось так явственно ощущать эфир. Я не только видела его обитателей, но и осязала происходящее каждой клеточкой. Эфир не существовал отдельно, он был неотъемлемой частью самого рефаита. В своем лабиринте я, точно пузырек воздуха в бездонном омуте, различала эфир, соприкасалась с ним, но по-настоящему не взаимодействовала. Ясновидцы пусть и не совсем обычные, но люди, а человеческая плоть блокирует эфир. В отличие от саркса, который, наоборот, служит проводником потусторонней энергии.
Когда новизна ощущений притупилась, я попробовала
Неплохо.
– Стоп! Ты ведь не должен разго… – начала я и с непривычки осеклась. – Совсем забыла, у меня же теперь твой голос!
Извини, если он пришелся тебе не по вкусу.
– Не выдумывай, голос у тебя потрясающий, меня больше напрягает рафинированный словарный запас. Ну ничего, мы выбьем из тебя эту аристократическую дурь. – В моих устах его речь звучала капельку живее. – А если серьезно, ты почему до сих пор здесь?
Побочный эффект от золотой пуповины, не иначе.
– Прекрасно. Вместилище с суфлером.
Если ты предпочитаешь тишину…
– Нет-нет. Это же твое тело. Черт, до чего низкий у тебя голос. Связки не устают? – Я расправила широкие плечи. – Всегда считала себя восприимчивой к эфиру, но твое восприятие – просто космос. Ты как будто существуешь на обеих плоскостях.
Не по своей воле. Мало радости скитаться между мирами и нигде не иметь пристанища.
В ауре рефаита возникло напряжение. Однако меня не покидала уверенность, что нынешнее чувство – всепоглощающей безграничности бытия – меркло по сравнению с тем, что испытывали рефаиты до того, как начали питаться паранормалами. Если моя аура плавно стыковалась с эфиром, то его словно натыкалась на невидимую преграду.
– Тебя что-то сдерживает, – заметила я. – Некое подобие голода.
Тем лучше для тебя. Не поручусь за твою психику, если аура развернется в полную мощь.
У меня не было резона усомниться в его словах. Человечеству не дано постичь бессмертие.
Моя бренная оболочка застыла неподалеку в окружении алого свечения. Арктур обучил меня дыхательному методу при переселении, однако это требовало максимальной концентрации. Надеюсь, «Домино» раздобудет обещанный аппарат ИВЛ, чтобы я могла всецело сосредоточиться на Фрер.
– Мне всегда казалось, вы подпитываетесь нашими аурами, как паразиты, – рассуждала я вслух. – Но в действительности вы же ничего не поглощаете?
Продолжай.
– Наши ауры, по аналогии с припоем, заделывают брешь между вами и эфиром. Вы не подпитываетесь, а… подсоединяетесь, наводите мосты.
Сопротивление изнуряет ясновидцев. Поэтому нас и принимают за энергетических вампиров.
Мой взгляд метнулся к испещренным шрамами ладоням.
Подойди к зеркалу.
Легко сказать. Неуклюже перебирая исполинскими конечностями, я двинулась вперед. Осознание нечеловеческой силы кружило голову. Я почти завидовала рефаиту, ведь его плоть не боится ни ножа, ни пули, а кости не перерубить топором.
Ключевое слово – «почти». Несмотря на внушительную фактуру, рефаиты трепетали перед алым цветком. Кроме того, зверски болела поясница, как будто ее основательно «обработали» дубинкой.
Согласись, не самые радужные впечатления.
А виной всему Джексон. Своим предательством он обрек Рантанов на вечные муки.
Не жалей меня, юная странница. За двадцать лет успеваешь привыкнуть.
– Я не жалею, а сочувствую.
Очень великодушно с твоей стороны.
Тем временем я добрела до зеркала, но вплотную подходить не стала, чтобы не тратить силы, и, подавшись вперед, уставилась на «свое» отражение. Лишь тусклые глаза выдавали мое присутствие. Обычно в них полыхал огонь, который то разгорался, то мерк в зависимости от настроения. Но сейчас пламя угасло.
– Так и тянет сказать какую-нибудь пошлость и послушать, как ты сквернословишь.
Низкопробный юмор не твой конек.
– Ты мне льстишь.
Ни в коем случае. Итак, первое задание: подними мою руку. Только постарайся не выглядеть марионеткой, которую дергают за ниточки.
7. Неприкаянные
Остаток января я училась копировать движения Арктура, его манеры, походку. Каждая попытка подчинить рефаита оборачивалось испытанием, лабиринт отторгал незваную гостью, однако мне всякий раз удавалось сломить его сопротивление. Одолею Арктура, с Фрер и вовсе управлюсь в два счета.
Лишившись власти над собственным телом, супруга инквизитора лишится еще и памяти, следовательно, нужно как-то обосновать ее амнезию. Вдохновение пришло, когда я листала историю болезни Фрер. Во время двух предыдущих беременностей у Люси на фоне гипотонии случались обмороки. Если постараться, она спишет провалы в памяти именно на них.
Этой уловки хватит на раз или два максимум. Потом Фрер почует неладное.
Удостоверившись, что с прыжком проблем не возникнет, я решила отдохнуть от тренировок. Рефаиты бодрствуют по трое-четверо суток кряду, однако с тех пор, как Арктур стал вместилищем, он заваливался спать не реже моего. Иногда мы делили постель. Однажды ночью, после очередного кошмара, я обнаружила дверь в его спальню распахнутой, а сам Арктур сдвинулся на край, освободив для меня половину кровати.
Днем тоже хватало забот: я прилежно штудировала план отеля «Гаруш», просматривала бесчисленные записи, училась подражать Фрер – и, словно губка, впитывала все, что удавалось найти об объекте на Сайен-нет.