Сorvum nigrum
Шрифт:
Мы шли сквозь лес примерно минут пять. Молча. В моем мозгу все никак не могла сложиться полноценная картина того, как мы сюда попали, так что я решил спросить:
— Дверь — это портал, да?
— Не совсем, — ответил он, не оборачиваясь.
Не совсем! Ну, теперь-то мне все ясно: дверь — это не совсем портал! Спасибо Николас, что просветил, а то я уж волноваться начал.
— А попонятнее ты можешь мне объяснить? — старался не вспылить я.
— Могу конечно. Во-первых — это не совсем дверь, а во-вторых — не совсем портал.
Этот старик меня доконает. Если он не пояснит, то я придушу его. Не совсем, конечно!
— А что тогда? — теряя терпение и самоконтроль, спросил я.
— Это эльф. Ну домовик, ты знаешь о них.
Опа! Это еще как понимать?
— То есть это трансфигурированный домовой эльф?
— Не совсем.
Я сейчас зарычу! Или начну дымиться.
— Я просто жажду подробного ответа, дедушка!
— Ну, тогда слушай, —
— Я все еще не понимаю, — честно признался я.
— Я и сам не до конца понял, но у меня получилось и это главное.
— А Вам не жалко было домовиков?
— Эх, Гарри. В мое время отношение к эльфам было совсем не такое, как сейчас. Раньше они были как вещь, скажем зонт. Можно было беречь его, ведь он защищал от дождя, а можно было сломать, не задумываясь, и приобрести новый. Это в нынешнее время пытаются уподобить их волшебникам, борются за их права, защищают. Раньше их было полным-полно, как грязи. Маленькие голенькие козявочки, снующие по лесам. Их вовсе не поработили, они сами были рады пойти на службу к волшебнику за наволочку, кусок хлеба и крышу над головой. Однако они не понимали что большинство волшебников не считают что должны хорошо с ними обращаться. Что тут скажешь, умом домовики никогда не отличались.
Я задумался. А ведь и правда, умными их назвать трудно, но зато они очень преданны.
— И что стало с теми домовиками, которых Вы использовали для двери?
— Они стали ее частью и все еще продолжают существовать, иначе как бы они смогли меня перенести? — весело улыбнулся он.
Похоже я попал к психопату. Или маньяку. И почему меня это не пугает, а наоборот — притягивает?
–
Николас призвал домовика, сильно смахивающего на Кикимера, но это оказалась девочка по имени Мини. Именно на ней мы будем отрабатывать мой новый прием. Я рассчитывал на крысу. Дедушка убеждал меня, как мог, что начинать с крыс не разумно, так как дальше мне предстоит проделывать то же самое с людьми, тем более что эльфийка была очень старой, и ей скоро все равно предстояло умереть. Я поддался, еще не зная, что приготовил для меня дедуля.
Заклятие «pellicea» в переводе «кожаная лента» счищает с объекта кожу тонкой полоской, словно с картофелины. Жертва при этом не умирает, а продолжает недолгую мучительную жизнь, в течение которой над ней можно еще немного поиздеваться. Ведь как пояснил дедушка — зачем убивать, если нельзя получить удовольствие от процесса. Если прибавить к заклинанию название части тела, то кожа снимется только с нее, но это уже более высокий уровень мастерства и применяется в основном на допросе.
С пятого раза мне удалось лишь рассечь кожу на лбу. С восемнадцатого, когда вся ее голова была покрыта порезами, я смог выдрать клок кожи с ее щеки, отчего по лесу эхом прошелся ее жалобный крик. С сорок седьмого раза, собрав все свои силы, я все-таки сделал это, и на земле теперь лежало освежеванное тело старой эльфийки. Мы пробыли в лесу больше половины дня, беря между попытками время для отдыха и восстановления сил. Дед тем временем латал Мини, чтобы я в очередной раз мог ее изуродовать. После того, как я справился с заданием, дедуля показал мне еще два заклинания — кровоостанавливающее и отделяющее мышцы от тела, таким образом, жертва не умирала сразу, а мучилась в агонии и умирала в основном от болевого шока. Покончив с Мини, дед выкопал неглубокую могилу и упокоил ее тело в этом лесу, где она столько мучилась.
Не скажу, что мне было приятно отрабатывать эти поистине ужасные заклинания на ни в чем неповинном эльфе. Не скажу, что я не получал от этого удовольствия. Ощущения внутри меня были двоякими. Умом я понимал, что действия мои не правильные, жестокие, а глубоко в душе я получал наслаждение от криков этого существа и представлял на ее месте Лорда.
Вернулись мы, так же как и пришли — через дверь. Очень таинственно и немного пугающе выглядела она посреди леса. Как потусторонний портал, который приведет тебя либо в сказку, либо прямиком в ад. Но она привела нас все в тот же коридор. Судя по сумеркам за окном, время близилось к десяти
========== Часть 11 ==========
Утром я еле разлепил глаза. Ну как утром, ближе к обеду. Как пояснил дед, хоть я по закону и считаюсь вполне себе самостоятельным, но физически я еще молокосос с нестабильным потоком магии. Хоть Министерство и утверждает, что он стабилизируется к семнадцати годам, на самом деле это происходит к двадцати одному году. А полностью он становится стабильным в двадцать пять. Сложные чары и заклинания, при многократном повторении образуют в магическом поле мелкие дырочки, сквозь которые магические силы при каждом взмахе палочкой все больше покидают волшебника, творящего магию. Поэтому я чувствую себя так, будто по мне прошлось стадо слонов, пока я спал. Если так будет после каждого нашего тренировочного дня, то я решительно отказываюсь от такой подготовки. Но на это Николас отмахнулся туманной фразой «Дальше — легче». Я очень на это надеюсь! Оказалось, что заклинания в этой книге вовсе и не темные и уж тем более не черные, они «серые» как он выразился. То есть они приносят муки и страдания, являются очень жестокими и чаще всего неизбежно смертельными, но все же не запрещены Министерством и многие из них авроры используют при работе. Это меня удивило. Я-то думал, что со злом нужно бороться добром, но оказалось, что бить зло приходится его же методами. Но все заклинания от создателя «Авада Кедавра» под строжайшим запретом, потому как являются убийственными и не такими быстрыми и безболезненными как оно, хотя такие же неотвратимые. Против них не существует щитов и контрзаклятий, именно поэтому они и запрещены.
Его создала женщина. Я всегда знал, что девчонки странные, но сейчас лишний раз убедился. Николас знал ее лично и говорил, что она была прекрасной, доброй и отзывчивой девушкой, пока не закончились книги по светлой магии. После этого она принялась за серую, а затем и за черную, и она ее извратила, вывернула душу наизнанку. Может все бы закончилось не так плохо, но ее благоверный ушел от нее, когда изменения стали переходить на внешность, а из-за ее ужасающих ритуалов и отталкивающей внешности местные жители растерзали ее сына и дочь, мстя за падеж скота и разнообразные болезни, выкосившие большую часть деревни в которой она жила. После этого у нее окончательно съехала крыша и, изобретя несколько десятков убивающих заклинаний, она добила оставшихся жителей, после чего выпила яд, приготовленный ею собственноручно. Однако записи ее не исчезли полностью и многие заклинания до сих пор просачиваются в люди. Самым частым появляется «Авада Кедавра», как самое простое и гуманное, остальные магическому правительству удалось скрыть более надежно. Часть храниться в Лондоне в Отделе тайн. Остальные разбросаны по миру. Но человеческий фактор еще никто не отменял и каким-то образом иногда эти знания вдруг обнаруживаются. Часто в этом виноваты и сами министерские работники. Тогда у стирателей памяти появляется очень много работы.
Дед знает все двадцать два заклинания, в изобретении некоторых даже поучаствовал лично. Он не стал вдаваться в подробности, но судя по выражению его лица, это очень плохие заклинания и причиняют вред они не только жертве, оставляя отпечатки и на маге тоже. При создании заклятий использовалась, самая что ни на есть, чернейшая магия. Если использовать некоторые из них часто, то появляется своего рода зависимость. Так некоторые заклинания из ее коллекции можно сравнить почти что с живым организмом, обладающим собственным сознанием, которое старается подчинить себе другое. Он ни разу их не использовал и не собирается, а вот во мне проснулся интерес, чисто научный, конечно.
–
Похороны убитого мной бедолаги я пропустил, если быть откровенным, то я забыл, хоть и хотелось посмотреть на дело своих рук. Видимо не судьба. Когда я вернулся все домочадцы уже были на месте, одетые по-домашнему. В животах у Дадли и дядюшки периодически бурчало, как я вас понимаю, мальчики. Жаль, что в свое время вы не поддержали меня, так что теперь получайте свое.
Во время позднего завтрака мы с дедом затронули тему моей семьи. Я поведал ему все как на духу, осуждать он не стал, но надолго задумался. Затем им было решено, что моя мысль по фальсификации воспоминаний очень даже правильная, это будет намного правдоподобней, чем вычищать их память. К тому же я узнал, что после того как я отбываю в Хог к родственничкам заявляются министерские работники и скачивают память всех членов семьи и проверяют на ментальное вмешательство, если в воспоминаниях вдруг обнаруживаются дыры. Зато на так называемые «ментальные заплатки» никто внимания не обращает, так как у волшебников, живущих в семьях маглов, часто случаются всевозможные казусы и их приходится исправлять, а заодно и подправлять память родственникам. А я-то думаю, почему никто не припоминает мне тот случай с Мардж?