Сосед по номеру
Шрифт:
— Ты чертовски идеальна и прекрасна. Не смотри на свое тело со стыдом. Оно было создано для того, чтобы ему поклонялись, а не стыдились.
Она поднимает на меня свой взгляд.
— Я ненавижу его. Оно заставляет меня чувствовать себя бессильной.
Я забираюсь на кровать, чтобы служить ее телу. Взяв ее ногу за лодыжку, целую ее.
— У тебя гимнофобия. Откуда это взялось, Айви? Кто-то сказал, что твоя нагота постыдна? — спрашиваю я, целуя и покусывая ее икры, каждый раз заставляя Айви вздрагивать.
— Да, — отвечает она, напрягается, когда я целую
Она уязвима, потому что находится в своем доме, в привычном окружении. Сегодня в офисе она была более открыта своему обнаженному телу и своему удовольствию, потому что находилась в моем пространстве и могла притворяться кем-то другим, кем-то сильным и бесстрашным. Но она также помешала мне заставить ее кончить, с чем я категорически не согласен. Но я слишком уважаю ее, чтобы заставлять выходить за свои пределы. Я должен помочь, научить и направить.
— Кто сказал тебе стыдиться своего тела? — спрашиваю я, поочередно целуя напряженные соски.
— Моя мать. Она всегда говорила, что наши тела созданы для греха, и нам должно быть стыдно за них.
Ах, вот оно.
— Зачем она это делала? Ложись, Айви, — говорю я, помогая, и ее глаза широко раскрываются.
— Мой отец много изменял, и мама говорила, что он не может сопротивляться грехам плоти. Она заставила меня поверить, что мое тело может погубить людей.
— Нет. Твой отец был трусом, потому что не ушел, если был несчастлив с твоей матерью, — говорю я ей и, схватив рукой ее подбородок, заставляю посмотреть на себя. — Ты близка с ним?
Айви качает головой, и на ее глаза наворачиваются слезы.
— Он умер много лет назад, но родители развелись, и он ушел к своей любовнице.
Я целую ее в щеку. Как можно добровольно уйти из ее жизни? Айви мудра, необыкновенно заботлива, умна, остроумна и уникальна. Я многому научился, наблюдая и слушая ее со стороны в течение долгого времени, изучая, ее.
— Вы близки с матерью?
Ее глаза становятся темными и самыми грустными на свете.
— Нет, — резко отвечает она, и взглядом скользит к окну.
— Айви, поговори со мной. Я хочу знать. Я хочу быть рядом с тобой, — прошу я, возвращая ее внимание ко мне.
— Она была ужасной. Брила мне голову и заставляла носить многослойную одежду даже в самый разгар лета. Меня часто дразнили за это, и иногда у меня даже случался тепловой удар.
Я шиплю, моя рука, лежащая на кровати, инстинктивно сжимает простыню, и я торопливо касаюсь бедра Айви, желая почувствовать ее. Мне нужно успокоиться.
— Когда ты ушла от нее? — спрашиваю, целуя Айви в висок, а затем резко перемещаю нас в пространстве — теперь я сижу спиной к изголовью кровати, а Айви седлает меня, абсолютно голая и захватывающая дух. Тут же пытается прикрыться, скрещивая руки на груди. — Ты не представляешь, что со мной происходит, когда ты так закрываешься, — меняю я ненадолго тему.
— Я не закрываюсь. Прости. Я не хотела.
— Ты такая красивая. От тебя у меня перехватывает дыхание. Чувствуешь?
Я хватаю ее за бедра, отмечая, насколько они округлые в моих больших руках — она настоящая женщина, а я настоящий мужчина — и покачиваю Айви вперед-назад, ее киска скользит по моему члену через брюки. Айви вскрикивает, ее руки инстинктивно тянутся к моей груди. Ее большая сочная упругая грудь обнажается. Я двигаю Айви вдоль моей длины и шиплю сквозь зубы.
— Твое тело — произведение искусства. Эти сиськи, боже мой! — Обхватываю ее левую грудь и сжимаю.
— Ах! — стонет она.
— Мне не нравится, когда ты это прячешь.
— Но тогда ты будешь вожделеть меня и делать из-за меня безумные вещи. Ты будешь грешить из-за меня, — шепчет она, и я обхватываю ее подбородок.
— Что плохого в том, чтобы вожделеть и грешить из-за того, что принадлежит мне? И единственный грех, который я планирую совершить, это трахнуть тебя вне брака, что ненадолго. Я не смотрю и никогда не буду смотреть на других женщин так, как смотрю на тебя. Делаю ли я то же самое с тобой, Айви?
Ее глаза расширяются, а дыхание перехватывает, от того что подразумевают мои слова, и Айви кивает.
— Я хотела тебя с того дня, как прошла собеседование, Оуэн, — отвечает она и на лице появляется застенчивая улыбка.
— Так и должно быть. Нет ничего постыдного в желании того, с кем ты. Ни одна женщина никогда не получит меня так, как ты.
— Тогда скажи, почему это происходит сейчас? Почему ты так долго ждал и почему так холодно относился ко мне?
Оглаживаю ее бедра, веду ладони вверх по ее животу, касаясь женской округлости. Черт, Айви — воплощение всех моих влажных снов и поллюций. Каждый миллиметр ее тела выглядит так, будто я вылепил его специально для себя.
— Потому что думал, что ты к этому готова. Ты молода и свободна, и я не хотел удерживать тебя.
— Как бы ты меня удержал? Ты не думал, что я захочу тебя?
Айви даже не подозревает о собственной соблазнительности. Этот простой вопрос звучал так, будто она просила меня трахнуть ее прямо здесь, взять ее как сумасшедшему.
— Детка, когда ты станешь моей, это будет всерьез. Я завладею тобой. Я буду владеть каждым сантиметром твоего тела. Ты будешь делать то, что скажу, и все что захочу. Ты станешь частью меня. Ты готова к этому?
— Ты когда-нибудь сделаешь мне больно? — спрашивает Айви, наклонив голову и прикусив губу.
Подождите… Она этого хочет?
— Я бы никогда не ударил тебя. Возможно, хорошая порка с жестким трахом, но я бы никогда не причинил тебе вреда. Я просто хочу, чтобы ты принадлежала исключительно мне. Я не хочу, чтобы ты хотела кого-то, кроме меня.
— Я не хочу никого другого. Я всегда хотела только тебя.
— Нет, я хочу, чтобы ты желала меня так сильно, что это повлияло бы на твой день. Не могла сосредоточиться, пока я не рядом. Я хочу, чтобы ты была у моих ног и сосала мой член каждую гребаную ночь, — говорю я, и глаза Айви расширяются, а тело дергается вперед. — Да, вот так, — хвалю я ее тело за его реакцию.