Сосед по номеру
Шрифт:
Не знаю почему, но мне нравится, что он спрашивает меня об этом. Он не просил меня прислать ему фотографию моего тела, чтобы самому увидеть и оценить его. Вместо этого он спрашивает меня о том, через что я прохожу. Повернувшись на бок, я печатаю ответ.
Я: Ну, на самом деле было трудно найти нужные книги. Большинство из тех, которые мне попадаются, предназначены для решения таких проблем, как полюбить свое тело после рождения ребенка, физической травмы или набора либо потери веса. У меня нет рациональной причины для моего отвращения
”‘Хантер Сосед: Гимнофобия.
Я: Что?”’
”‘Хантер Сосед: Гимнофобия. По данным сайта MedicineNet, «гимнофобия — это стойкий страх перед наготой. Страдающие этой фобией испытывают чрезмерную тревогу, даже если понимают, что их страх иррационален. Они могут беспокоиться о том, что увидят других обнаженными, или о том, что увидят обнаженными их, или о том и о другом. Их страх может проистекать из беспокойства по поводу сексуальности в целом, из страха, что их тела физически неполноценны, или из страха, что их нагота делает их тела — и личности — открытыми и незащищенными».
Я: Звучит очень похоже.
Хантер Сосед: Ты не казалась слишком обеспокоенной, когда увидела мое тело.”’
Я улыбаюсь.
”‘Я: Ага, только едва не уронила свой телефон… и, возможно, у меня немного потекла слюна)
Хантер Сосед: Ты мне льстишь)
Хантер Сосед: Итак, если мы исключим этот фактор, то это означает, что твой страх наготы исходит либо от того, что ты боишься секса, либо от того, что ты боишься быть физически и/или эмоционально незащищенной и уязвимой. Не думаю, что его основой является физический дефект, потому что ты сказала, что твое тело такое же, как у среднестатистической женщины твоего возраста. Хотя я серьезно сомневаюсь в том, что в тебе есть хоть что-то среднестатистическое, милая Айви.”’
Этот мужчина… Этот совершенно удивительный незнакомец. Он находит время не только для того, чтобы поболтать со мной, но и для того, чтобы изучить мои проблемы и обсудить их, чтобы попытаться помочь мне во всем этом разобраться. Кто, черт подери, так делает? Даже мои друзья столько не говорят об этом.
Конечно, я не обсуждаю открыто свои проблемы с друзьями.
Так почему же мне так комфортно обнажать душу перед этим парнем? Рассказывать ему о своих самых сокровенных страхах?
Глава 4
Оуэн
Моя женщина страдает гимнофобией. Эта великолепная богиня с полными сиськами и сочной задницей, ради которой я, да и любой живой мужчина ползали бы на коленях. И этой киской. Я видел ее только из окна, но знаю, что если бы мог приникнуть к этим побритым розовым створкам и коснуться языком девственного лона, эта красота просто таяла бы у меня во рту.
Кто заставил тебя стыдиться своего умопомрачительного тела, моя
Айви: Если я расскажу тебе еще что-нибудь сегодня, дорогой Хантер, мне придется тебя убить. И, судя по твоему телосложению, придется все как следует продумать, так как у меня точно не хватит сил тебя завалить, потому что я слишком ленива, чтобы делать кардио. Блин, если я тебя убью, тогда мне придется тащить твое тело в машину, потом из машины, потом… черт. Яму копать надо? Ладно, я только что поняла, что эти сообщения может кто-нибудь прочитать, и мое алиби пропало.
Я смеюсь. Айви остроумная, веселая, очаровательная, трахабельная и абсолютно вся моя. Но, если брать ее отклонение, то считаю, что его причиной является первый вариант. Она не боится быть эмоционально открытой и уязвимой. Айви не хватает близости, потому что она ее страшит.
Это будет первое, что я поменяю. Я научу ее, как поклоняться моему телу, как сидеть у моих ног, умоляя позволить поскакать на моем члене, словно созданная для него. Потому что так и есть. И пока она поклоняется мне, я буду восхвалять ее, пожирать своими чувствами — осязанием, зрением и вкусом. Затем я войду в нее, и пока она будет достигать кульминации на моем члене, я скажу, что ее тело создано, чтобы принимать и доставлять удовольствие только нам двоим.
Я заставлю ее осознать свою ценность. Когда я доберусь до Айви, у нее не останется никаких страхов, кроме боязни остаться без меня.
В Айви и в той страсти и вожделении, которые я к ней испытываю, заложено гораздо больше. Но прямо сейчас каждый вдох, который делаю, заставляет ее хотеть меня, и я убежден, что именно так смогу сделать ее полностью своей. Я хочу трахать ее до тех пор, пока единственными словами в ее словарном запасе не станет мое имя и «еще, пожалуйста!»
Я улыбаюсь тому, как она шутит над своим собственным комментарием, гордясь тем, что сменила тему разговора. Я позволю ей так считать.
Я: Ты шутишь, так что я думаю, что все это саморазвитие продвигается хорошо. Ты любишь помогать людям. У тебя великолепная охренительная улыбка. И ты остроумна. Осторожно, Соседка по номеру, я могу влюбиться в тебя.
Представляю, как она кусает губу, замерев на секунду, а затем встает и идет к своему зеркалу в полный рост, обнаженная, если не считать едва заметных кружевных черных трусиков, выглядящих, словно они нарисованы на ее изысканной плоти — настолько идеально они ей подходят. Посмотрев на свой экран, вместо танцующих точек я вижу активный значок камеры, указывающий на то, что она делает снимок, и хмурю брови. Неужели Айви делает то, о чем я думаю. Дыхание перехватывает от волнения, и во мне закипает и ярость.
— Не делай этого, непослушная девчонка, — шиплю я.
Мой член твердеет от одной мысли об этом. Блядь!
Я смотрю на экран своего телефона, ожидая ее следующего шага и молясь, чтобы Айви прислала мне фото своего великолепного тела, но одновременно пылаю от гнева. Она не знает, кто я такой, и мысль о том, что она отправляет первому попавшему свое обнаженное фото, буквально сводит меня с ума. Конечно, это я, но она этого не знает. Я не хочу, чтобы Айви делилась фотографией своего тела.