Соседи (сборник)
Шрифт:
— Ты, Иван Захарович, в самом деле так беспокоишься о колхозе?
— Я всегда беспокоился о колхозе. Разве вам этого не говорили?
— Говорили. Я думал, просто тебя не хотят трогать… Свой, все-таки…
— Я, Георгий Алексеевич, заслуживаю к себе самого лучшего отношения!
— А что ты такого сделал? На особенное внимание, сам знаешь, каждый рассчитывать не может.
— Еще не сделал, но скоро сделаю, — ответил Иван.
— Что же это такое будет?
— Пока не могу сказать.
— Мне казалось, что я все понял, а тут опять
— Нет. С родственниками у меня плохие отношения, — добавил Иван.
— А с чужими?
— С чужими — хорошие.
— И давно у тебя так?
— Лет двадцать. Сразу после войны.
— Да-а, Иван Захарович, жизнь у тебя сложная… Если судить по рассказам, то не все совпадает… Ты только никаких номеров не выкидывай, — фантазия у тебя богатая!
— Номеров, про которые вы думаете, не будет! — весело оказал Иван. — А то, что пообещал, сделаю! Один вопрос можно, Георгий Алексеевич?
— Пожалуйста!
— Кто на меня нажаловался? Бадейников?
— Ты угадал, Иван Захарович.
— Спасибо, что сказал. А то я переживать начал: думаю, а вдруг не он?
— Ты не ошибся, Иван Захарович, не он один… Скажи спасибо шангинскому бригадиру и Михаилу Александровичу!
— Я могу сказать спасибо не только им…
— А кому еще?
— Председателю сельсовета. Старшему брату шангинского бригадира, — пояснил Иван.
— Да, он тоже хорошо говорил. Защита у тебя, Иван Захарович, надежная.
Иван опустил голову и задумался: «В самом деле все хорошо или главный разговор впереди? Неужели он со мной в кошки-мышки играет?»
Зашел Бадейников подписать какие-то бумаги. Иван заметил: ох, как хотелось ему остаться и послушать! Это и председателю бросилось в глаза, и он так выразительно взглянул на празднично разодетого счетовода, что тот, уже остановившийся послушать и уже приглядывавший стул, на котором бы можно было посидеть, круто повернулся на месте и исчез за дверью. Как будто бумажку ветром со стола сдуло!
«Ну, вот что надо человеку? — Иван глядел на бесшумно закрывшуюся дверь, за которой, ему казалось, Бадейников остановился. — За что он меня не любит? Что он лезет со своими документами именно в то время, когда я сижу у председателя? Хочет посмотреть, как у меня идут дела? Хорошо идут, лучше, чем у тебя!»
— Иван Захарович, звонил шангинский бригадир, просил не ругать, что ты не дал трактористу распахивать бугор. Так вот, я тебя не ругаю…
Иван слушал председателя почти что не дыша.
Кто-то приоткрыл и закрыл дверь. Сухарев оглянулся и продолжал:
— Мне Михаил Александрович рассказал про вашу жизнь… Околдовала вас заимка, что ли?..
— То-то и оно, — ответил Иван, огорчаясь, что ничего-то председатель не знает о нем. Разве Михаил Александрович так расскажет, как бы Иван сам о себе рассказал? Но когда рассказывать? Да и кто будет слушать? Всем — некогда! Да и нужды не было рассказывать…
— Хорошо принял, спасибо, — поблагодарил Иван председателя, когда тот перестал говорить по телефону. — И я, когда будешь на заимке, хорошо приму: карасей наловлю, лодку дам покататься.
— У тебя лодка есть?
— Есть. На большом озере.
— Я по берегу проезжал, не видел.
— Стоит возле перехода! За кустами! Шофер разве не сказал, когда мимо проезжали?
— Про лодку ничего не сказал.
— Миронов бы не утаил.
— Что-то я тебя, Иван Захарович, не понимаю: какой смысл шоферу утаивать, что на озере есть лодка?
— А такой, что понравится тебе и озеро, и лодка, и поляна, и ты будешь лучше то мне относиться… Это ж мой родственник — твой шофер!
Председатель засмеялся:
— Да, я совсем забыл, что с родственниками у тебя плохие отношения. Не горюй, Иван Захарович, я тебя и с родственниками помирю!
— Хорошо бы, — согласился Иван. — Я-то с ними не ругался.
— А за что они на тебя сердятся?
— Денег не даю.
— А что они, сильно нуждаются?
— Сейчас-то какая нужда, а раньше — было!
— Ну и выручил бы!
— Так у меня тогда у самого не было!
— Сейчас бы помог.
— Своим — ни за что! Чужим — другое дело!
— Что-нибудь еще есть ко мне? — спросил Сухарев.
— Пока что разговором доволен, — ответил Иван.
— Почему «пока что»?
— Я еще не дойду до заимки, а ты возьмешь да передумаешь? Прощайте тогда бугор с поляной!
Иван схитрил: не об этом он хотел сказать председателю, своим ответом он только прикрылся, — рано еще было выдавать тайну.
Председатель, конечно, не мог проникнуть в замысловатый ход Ивановых мыслей и ответил, принимая Ивановы слова за чистую монету:
— Ты почему, Иван Захарович, никому не веришь? Откуда у тебя это?
— Люди научили, — ответил Иван, принимая в свой адрес явно незаслуженное обвинение. Дело было вовсе не в том, что он никому не верит, — просто он так вынужден был ответить! Хочешь не хочешь, а получалось, что Иван сам на себя наговаривал! И с этим пока что ничего нельзя было сделать… Иван только сейчас понял, почему он не хочет сказать председателю, что собирается подарить колхозу деньги: ему не поверят, поднимут на смех! Подарок надо сделать неожиданно, без лишних слов!