Сошествие Ангелов
Шрифт:
— Я вижу атаку и защиту, — ответил Захариэль. — Это путь к превосходству и победе над врагами.
— Атака и защита? — Мастер Рамиэль, повторив его слова, медленно кивнул, словно раздумывая над их смыслом. — Хороший ответ, достойный отличного воина. Но рыцарь должен быть не только воином. Мы должны стать лидерами для своего народа. Мы должны защищать людей от всех врагов, не только от других существ человеческого рода или зверей. Недостаточно сражаться только с предателями, бандитами или хищниками. Путь совершенства тяжелее и сложнее, чем это может показаться. Нет, мы должны попытаться оградить население Калибана от любой нависшей над ними угрозы. Мы должны защитить его от голода и нищеты, от болезней и жажды, от страданий
— Думаю, что понимаю, наставник, — ответил Захариэль. — Но я не вижу, какое отношение это имеет к спирали?
— Спираль — очень древний символ, — продолжил мастер Рамиэль. — Говорят, похожие резные изображения находили в древнейших захоронениях человечества. Спираль символизирует наш жизненный путь. Ты еще молод, Захариэль, и твой опыт в подобных вопросах ограничен, но я раскрою тебе тайну жизни, какой она открывается человеку старшего возраста. Наши жизни повторяются. С течением времени мы сталкиваемся с одними и теми же конфликтами. Мы предпринимаем одни и те же действия. Мы совершаем одни и те же ошибки. Наши жизни как будто движутся по бесконечной кривой вокруг одной фиксированной точки и от рождения до смерти повторяют один и тот же рисунок. Некоторые называют это «вечным возвращением». Но то, что относится к отдельной личности, можно отнести и к человечеству в целом. Стоит только внимательнее присмотреться к истории, и мы увидим, что повторение ошибок свойственно не только отдельным индивидуумам. Целые культуры и нации делают то же самое. Мы должны бы предвидеть свои ошибки, но этого никогда не происходит.
— Если это правда, если спираль олицетворяет нашу жизнь, то куда она ведет? — спросил Захариэль, не отрывая взгляда от рисунка на полу. — Спираль никогда не заканчивается. Каждый раз, когда линия должна бы оборваться, она разворачивается и повторяет все тот же рисунок.
— И что это тебе напоминает? — спросил Рамиэль.
Захариэль задумчиво склонил голову набок.
— Похоже на змею, кусающую свой хвост.
— Да, это древний символ, — кивнул Рамиэль. — Один из самых старых.
— А что он означает?
— Это символ возрождения и обновления, — ответил наставник. — Символ бессмертия и новых начинаний.
Захариэль кивнул, хотя большая часть смысла слов Рамиэля от него ускользнула.
— Если, как ты говоришь, наши жизни постоянно повторяют одна другую, разве это не совпадает с учениями религиозных фанатиков? Они утверждают, что наши души после смерти возрождаются в новых телах. Они тоже говорят о бесконечной спирали. По их словам, спираль существует в преисподней, и, проходя по ней, мы выбираем путь своего возрождения. Это правда?
— Я не знаю, — сказал мастер Рамиэль.
При виде выражения лица своего подопечного он опять улыбнулся:
— Захариэль, не стоит так изумляться. Я понимаю, что воспитанники обычно смотрят на учителей как на кладезь премудрости и знаний, но даже моим предположениям существует предел. Я могу комментировать только те пути, которые мы проходим при жизни. А кто может сказать, что происходит после смерти? Смерть по своей природе есть величайшая из тайн. Насколько мне известно, еще никто не возвращался из ее пределов; так как же можно утверждать, что кто-то раскрыл эту тайну? Может, мы представляем собой только совокупность физиологических процессов, которые начинаются при рождении и заканчиваются со смертью, а может, есть нечто большее? Покажи мне человека, который бы утверждал, что знает ответ на этот вопрос, и я укажу тебе на лжеца.
Не дожидаясь, пока Захариэль что-нибудь скажет, мастер
— Однако мы отвлеклись. Я позвал тебя, потому что хочу подчеркнуть символизм, лежащий в основе некоторых наших традиций. Как я говорил раньше, я не могу полностью рассказать тебе о предстоящем обряде посвящения. Мне не подобает этого делать. Будет лучше, если ты пройдешь обряд без каких-либо предрассудков. Я только хотел убедиться, что ты понимаешь, что отдельные обстоятельства церемонии, весь ритуал и его детали имеют значение не только в физическом смысле. Все эти действия глубоко символичны. Запомни, что это не просто обряд посвящения, а твое перерождение из одного состояния в другое. Ты превратишься из претендента в рыцаря, из юноши — в мужчину. Завтра прежний Захариэль умрет, — сказал напоследок мастер Рамиэль. — Я желаю всего самого лучшего новому Захариэлю. Пусть ему предстоит долгая и достойная жизнь.
Испытание было больше похоже на допрос.
Захариэль все так же стоял коленями на каменном полу, с наброшенным на голову капюшоном, связанными руками и с прижатым к шее кинжалом. Его невидимые экзаменаторы один за другим буквально обстреливали его градом вопросов. Сначала они долго спрашивали его о содержании «Изречений» и требовали, чтобы Захариэль на память цитировал целые главы учения. А потом спрашивали о смысле прочитанного отрывка. Затем перешли к теории боя на мечах, спросили, как лучше отвечать на двуручный выпад сверху вниз: уклоняться от удара или парировать его?
— Каким образом парировать? — спросил первый голос сразу, как только Захариэль ответил. — Твой противник правша и его удар направлен по крутой диагонали. Ты будешь отклоняться вправо или влево? Будешь сопровождать удар ответным выпадом, контратакой или ударом свободной руки? А почему у тебя одна рука свободна? Где твой пистолет? Отвечай быстрее!
Так продолжалось очень долго. Они задавали вопросы о боевых конях, об охоте на хищников, о пистолетах, мечах, копьях, о стратегии и способах выживания. Они спрашивали его об опасности цветов осморизы, о самых безопасных местах, где можно укрыться в случае внезапно налетевшей бури, о различии между следами обычных и хищных птиц. Требовали объяснить все предосторожности при устройстве засады, спрашивали о мерах предосторожности, которые должен предпринять командир при приближении к линии обороны противника, и как лучше атаковать врага, имеющего преимущество в высоте и укрепленной позиции.
— Каковы общепринятые основания для вызова на дуэль рыцаря другого ордена? — спросил его второй голос, принадлежавший, как догадался Захариэль, лорду Символу. — Какую форму вызова ты предпочтешь? Как будешь выбирать секундантов? А какое оружие? Где будет проводиться дуэль? Какие могут быть причины для поединка — только оскорбление чести или что-то еще? Отвечай быстрее.
Он был уверен, что в комнате присутствуют и другие люди, но вопросы задавали только эти трое. Они проводили испытание очень слаженно и гладко, словно каждый давно привык к подобной ситуации, и вопросы без всяких перерывов следовали один за другим.
Иногда, словно нарочно, чтобы его запутать, двое одновременно задавали разные вопросы, а порой говорили все трое сразу. Захариэль не поддавался попыткам сбить его с толку и лишить уверенности обескураживающим разнообразием тем. Не важно, что он ничего не видит и его руки связаны. Не важно, что к горлу по-прежнему прижат кинжал.
Он не провалит испытание. Он зашел слишком далеко. Он преодолеет это последнее препятствие.
— Все это пустая трата времени, — произнес третий голос. — Вы слышите меня? Мы зря теряем время. Этот щенок никогда не станет рыцарем. И не важно, что говорят мастера. У него нет необходимых качеств. У меня на таких отличное чутье. Я за то, чтобы немедленно перерезать ему горло и покончить с ним. Мы всегда можем найти более достойного кандидата на звание рыцаря.