Сошествие во ад
Шрифт:
Но увидав, что Сатана все храбрится и хочет сам ввести Христа в ад, Князь Тьмы рассердился «и изгна Сатану от жилищ своих и глагола клевретом своим: заключите (заприте скорее) врата медная и противостаните». И только что Князь Тьмы успел сделать это распоряжение, как «Господь в велелепии Божества и во образе человечестем сниде и осия тьму вечную и узы нерешимыя расторже».
«Тогда Смерть со клевреты своими объята бысть ужасом и возопи: побеждены есьмы тобою, яко смятение вселил еси в нас!»
«Тогда Господь славы поверже смерть к ногу своею, и Князя адова обессили, и возвед отца земнородных к свету». Что собственно
Обессиленный Князь Тьмы не сопротивлялся, но «начел укоряти Сатану: о сатано! Что восхотел еси распяти Царя славы! Не веси ли ныне, яко безумен еси! (узнал ли теперь, что ты глуп)».
Ссора и перекор у Князя Тьмы с Сатаною вышли на виду у всех, и самого Иисуса Христа, который в это время отозвался с словом к Князю Тьмы.
«Глагола Вельзевулу: отныне да будет Сатана во власти твоей во век, и поработает ти во Адама место и сынов его, иже кровию моею оправдишася».
Этим Спаситель кончает с Сатаною и обращается к настрадавшимся в аду праотцам.
IX
«Простер Иисус десницу свою, глаголя: приидите ко мне вси снятии, созданныя по образу моему, иже осуждени бывше преступлением заповеди, еже о древе – оживитеся ныне древом креста моего. Князь-бо мира сего осужден есть и смерть попрана».
«Тогда вси святии собрашася под-руку Всевышняго: Господь же держа десницу Адама, глагола ему: мир ти и чадам твоим». – Этот и последующие эпизоды изображаются на истовых иконах «Воскресения с сошествием».
«И припаде Адам к коленома Господа Иисуса Христа, моли его со слезами, глаголя: вознесу тя Господи, яко подъял мя еси и возвел еси от Ада».
«Такожде и вси святии, припадше к ногу Иисусову. Господь же простре десницу, сотвори знамение креста над Адамом и над родом его и взем за руку Адама, изведе от ада и вси святии с ним». Это и есть тот ход в несколько раз обороченною вереницею, которая занимает средний план иконы.
«Царь и пророк Давид» как только тронулись, запел: «Воспойте Господеви песнь нову». Святые отвечали антифонами: «Слава сия будет всем преподобным Его». «По сем же пророк Аввакум возопи: „исшел еси во спасении людей твоих, спасти помазанныя твоя“. Святые на ответ Аввакуму запели: „Благословен грядый во имя Господне“. Итак: „вси святии и пророцы“ проследовали из ада в рай с пением „хвалу воздающе и идоша во след Господа“».
«Держан Господь руку Адама, введе его Архангелу Михаилу и вси идоша с ним, и со славою введени быша в рай».
Но и в раю начинается то же недоумение: там тогда было всего только два обитателя, Енох и Илия, и они удивились, что это за огромное нашествие и кто его ведет. «Два старца стаста пред ними (пришельцами из ада) и вопросиша их святии: кто еста, не бо беста с нами во Аде. Един же от них отвешав: аз есмь Енох, а сей Илия Фезвитянин».
«Егда же Енох и Илия глаголаста сия, прииде муж некий странен, носяй крест на раме своей, и святии вопросита его: Кто сей? зрак разбойника имый, и чесо ради носиши крест на раме своей?»
«Он же отвеща: во истину разбойник есмь, много бо зла сотворих на земли, и со Иисусом распят бех, и даде ми крест свой – глагола: иди, и аще ангел, иже при вратех рая, воспретит ти вход, яви ему крест и рцы: яко Иисус Христос, днесь распятый, присла мя к тебе».
Этот «ст. Pax разбойник» или по неправильному обозначению
«Скончавшу же разбойнику глаголы сия, вси патриарси и пророци возопиша гласом велиим: Боже Вседержителю! устрой убо ему милость Твою и рци, и постави его в животе вечнем».
Этим оканчивается рукописание на хартиях, на которых писали сыновья Симеона, бывшие очевидцами событий в аду. Рукопись, которую они дали еврейским архиереям, заключалась следующим заявлением:
«Сия убо суть священная и божественная таинства, яже мы, Кариин и Лектий и вси сущии тамо видехом; прочее же возбрани нам возвещати (прочего же что еще видели, мы открыть не можем), якоже яви нам архангел Михаил, повелевый намо идти с братиею нашею во Иерусалим». Егда же сконча кийждо писати сия, вдаде Карий писанное Анне, Каиафе и Гамалии, Лектий же Никодиму и Иосифу, и внезапу преобразистася пред ними, и беста бела яко снег, и невидима беста. Писание же обою равно бе, и неразличествовани в едином словеси. Тогда весь сонм Иудейский, видев сие, дивися, и глагола друг ко другу: во истину Сын Божий есть, сотворивый сия. И изыдоша от сонмища, плачуще и бияще перси своя, и отъидоша во свояси. Иосиф же и Никодим возвестиста Игемону вся бывшая и написа сия Пилат и положи в кивоте.
Вот почему на некоторых старых лубочных изображениях «суда» вместе с «старейшинами иудейскими» сидит Пилат в епанче, в узких штанцах в обтяжку и в шляпе с пером вроде атаманской. Там же обозначается какой-то сундучок, в котором повидимому нет никакого смысла, если не знать, что он спрятан в «кивоте».
Х
«Вниде Пилат в церковь и собрав архиереи и книжники, повеле заключить двери и глагола: увидев, яко имаше книгохранительницу церковную, сего ради заклинаю вы Богом отец ваших, не сокройте правды от мене, рцыте ми, еда-ли в писании обретаете, яко Иисус, его же распясте, Сын Божий бе? Тогда повелеста Анна и Каиафа изыти из церкве всем, и заключивше двери, рекоста Пилату: едга распяхом Иисуса, не ведехом его Сына Божия быти, мняще яко волхвовании знамения творяше. Таже по смерти его поискахом о еже содела; и обретохом свидетелей мнозех от колена нашего, иже видеша его жива по страдании и смерти; и сами видехом двою свидетелю, их же воскреси Иисус от мертвых. Тии бо возвестиша нам дивная чудеса, яко сотвори Иисус во аде; обычай же имамы на всяко лето искати от писаний свидетельства Божия, и обретохом в первой книзе толкований, яко глагола архангел третьему сыну Адама, яко по пяти тысящах и пятистах летех, имать прийти с небесе взлюбленный сын Божий Христос; и разумехом, яко той есть Бог Израилев».
XI
Таким образом даже и для помещения Пилата сидящим в собрании с архиереями и старейшинами иудейскими есть письменное основание, к которому первые компановщики иконы «суда» и «сошествия», конечно, отнеслись с полным доверием и критиковать его не могли, да вероятно, и не желали.
Сюжет этот как вошел в иконописный «подлинник», так и стал воспроизводиться, и почитался до церковной реформы за «правильное». После реформы, когда старое стали почитать за неправильное, новые «фрязьские мастера» начали писать икону «Воскресенья» иначе.