Сотник 2
Шрифт:
Сведения Ивана относительно направления движения противника ни у кого возражений не вызвало. Нужно было быть последнем профаном, чтобы предположить что-то иное. А потому Иван получил наказ совета, отправляться в свою вотчину, и держаться, до подхода псковской армии.
Ну и в Новгород слать гонца. А то как же! Союзники они или так, погулять вышли. Н-да. Тухленькие правда союзнички. Сколько раз их не призывали, никогда лишний раз не почешутся. Разве только доберутся уже до них самих. И это когда Псков всегда спешил им на помощь по первому призыву.
Покинув совет, Иван поспешил на пристань.
Не. Не на катамаране. Иван теперь ходит на весьма вместительной плоскодонке, с бортами обшитыми нормальной доской. Ну и гребные колеса по бортам имеются. А то как же! Вот только приводит их в действие паровая машина. Не сказать, что она отличается мощностью, да и суденышко движется где-то даже медленнее катамарана. Но зато вполне себе уверено, и способно увести за собой баржу, или там скажем грузовое судно.
Откуда паровая машина? Ну а как бы он устраивал приводы всему многообразному оборудованию в Замятлино. Вот и пришлось «изобретать» паровую машину. Правда, первая получилась ну очень корявой. Как оказалось, он успел о многом подзабыть. Но ничего. За год сумел создать вполне себе рабочий агрегат. На суденышко поставил уже уменьшенную копию. Пароходик сейчас проходил всесторонние ходовые испытания.
Не обошлось и без трудностей. Псковский епископ едва не предал новинку анафеме. А и то, дымит, свистит и чухает. Хорошо хоть удалось умаслить духовенство солидным подношением. Оно ведь Иван и в Замятлино не церковь, но храм ставит. И в Пскове богоугодными делами занимается. Вот хотя бы на госпиталь жертвует ни в пример иным. И школы открывает в которых неизменно должно преподаваться слово божье.
Но, пришлось все же еще малость пожертвовать, на новую церковь в одной из псковских слободок. Солидно так, пожертвовать. С другой стороны, поддержка духовенства дело такое, но коем экономить ну никак нельзя.
***
– Ну ты как, ладушка?- Нависая над супругой эдакой громадой, и ласково ее обнимая, заботливо поинтересовался князь.
– Плохо мне, Ванечка. Господи, как же мне плохо. С Дмитрием было совсем не так,- уткнувшись лицом в широкую грудь мужа, едва не простонала Лиза.
– Так может тогда, и того. Дека у нас будет,- поглаживая ее волосы, с надеждой произнес Трубецкой.
– Вот только пускай не девочка, сама ее придушу.
– Его,- невпопад поправил Иван Юрьевич.
– Что?- Оторвав лицо от его кафтана, и устремив на него взор снизу вверх, спросила она.
– Я говорю, если не девка, значит сын, и придушишь, стало быть, ты не ее, а его.
– Ты о чем тут… О б-бо-оже,- Лиза зажала рот лдошкой и пулей выскочила из светелки за дверь.
Иван Юрьевич так и остался посреди комнаты, олицетворяя собой саму растерянность. А нет. Еще и немую панику. Ну искреннее сострадание, в ту же копилку. Мужчина умный, решительный, волевой, водивший за собой полки, и уже доказавший свою храбрость на поле боя. А тут… Просто, нет слов.
Наконец Лиза прекратила изливать содержимое желудка. Послышался плеск воды. Не иначе как Анюта помогает госпоже умыться. Дверь вновь отворилась, и бледная Лиза вернулась к мужу. Впрочем, бледность практически сразу сменилась румянцем. Едва увидев представшую пред ней забавную картину, под названием растерянный муж, Лиза тут же рассмеялась.
– Выдохни, Ваня. А потом вдохнуть не забудь. И дыши, дыши. Ну чего ты, глупый. Судьба наша бабья такая. Что тут поделаешь. Так создателем предначертано. Фу-ух. Вот спасибо рассмешил, так и полегче стало. Может и дальше веселить будешь? Глядишь, в животе кроме непоседы той, еще хоть маковая росинка останется.
– Лиза, ты только скажи. Я… Я…
– Господи, да знаю, что ты, Ванюша. Знаю. Но тут уж ты мне не помощник. Все что мог, уж сделал,- подытожила она нарочито обвинительным тоном, вгоняя мужа в краску и еще больше этим веселясь.- Ладно о том. Лучше расскажи, что там на совете?
– Ну а что на совете. Все ожидаемо. Рассусоливать не стали, как и собирать вече. Чай не самим на ворога идти, а обороняться. Гонцы уж поскакали по пределам с вестью об ополчении. Кто от Острова к северу, собираются в Пскове. Кто с юга, в Вороничах. А далее, будем действовать по обстановке.
– А об ляхах что известно?
– Войско в семь тысяч. Половина пехоты. Учатся ляхи. Раньше считай одной конницей воевали.
– Угу. Или среди них хватает безлошадных,- не согласилась Лиза.
– Может и так,- не стал спорить Трубецкой.
– Далее.
– Ты прямо как начальник,- пошутил супруг.
– Я жена твоя, а значит опора. А как на меня опираться, коли я ничегошеньки не знаю. Не увиливая, Ванюша, давай говори. Пока эта негодница опять не начала бунтовать.
– Да говорить-то особо нечего. При них десять полевых пушек. Движутся на Замятлино и Остров. Но это ожидаемо. Даже если позабыть о жирном куске, Карповской вотчине, остается его дружина, которая уж показала, что недооценивать ее не следует. Я бы на месте ляхов тоже постарался в первую очередь извести именно этот отряд. Потому совет и решил, что Карпову надлежит садиться у себя в осаду, и ждать подкреплений.
– И как к этому отнесся боярин?
При этом вопросе, Трубецкой внимательно посмотрел на пребывающую в задумчивости Лизу. Нет. Даже его ревнивое сердце не углядело сейчас ничего кроме деловитой заинтересованности и задумчивости.
– Да нормально отнесся.
– То есть, ни о чем не просил, не требовал, ни выдвигал условий. Вообще ничего?
– Просил только не задерживать его, де времени совсем мало.
– Вот значит как. Ай да Карпов. Ай да сукин сын.
– Ты это о чем, Лиза?
Между тем, пребывающая в задумчивом возбуждении княгиня не отдавая себе отчета, взяла со стола краюху хлеба, и откусила добрый кусок. Прожевала пару раз. Подхватила крынку с молоком, и запила, пустив по подбородку две тоненькие белые бороздки. Спохватилась, и быстро утерлась рушником*.
*Рушник - полотенце из домотканого холста. Предмет народной культуры и народного творчества славян, в большей степени восточных.
– Ваня, Скольких воев ты сможешь собрать до завтрашнего вечера?