Сотник из будущего. На Запад!
Шрифт:
– Люди же смотрят!
– По саням! В путь! – донеслась команда Каиро. А из ближайших повозок обоза послышался насмешливый окрик друзей влюбленного:
– Фимка, а ну запрыгивай быстрее, мы без тебя сейчас тронемся! И Вилму тоже с собой захватывай, чего же ей скучать здесь?!
Серафим запрыгнул в отъезжающие сани и помахал на прощание рукой. Толпа провожающих кричала вслед отходящему от городища каравану. Несколько десятков мальчишек окружили его и с гомоном бежали вслед. Вот раздались резкие крики, они отскочили в стороны, а мимо обоза пронеслось три конных десятка воинов. Головной дозор, опередив обоз, выскочил на лед речки
Путь держали на север. Нужно было пройти по реке и, не доходя до владений датчан, сворачивать на восток. Дальше дорога была по озеру Консу, и потом по одной мелкой речке она заходила в огромную реку Нарву, а там уже и до самой крепости было рукой подать.
На ночевках разбивали укрепленное становище, выстраивая связанные между собой сани в оборонительный круг. Расставляли рогатки и срубленные, заостренные вершины деревьев. Подходы освещали большими кострами. Места перед этим обширным краем, с самым протяженным здесь озером Консу были землей спорной. На нее постоянно претендовали вирумцы и северные эсты из племени Харью. До больших столкновений между ними ранее дело не доходило, но вот с приходом сюда данов, попав под иго завоевателей, северные эсты начали вести себя более враждебно. И не раз уже вирумцам приходилось отражать их набеги.
Среди эстов Серафим, Первак и Истома были за своих, потому как выучили язык и обычаи племени, приютившего их на время излечения. И все-таки держалась тройка руссов всегда вместе, заступая в одну сторожу. Ели и спали тоже у одного костра, да и в дороге их сани всегда шли рядом. К исходу шестого дня пути обоз догнал тыловой дозор. Десятник Аксель подскакал к Каиро, и командиры, придержав своих коней, о чем-то долго толковали. Наконец десятник, взяв своих людей, ускакал по следу обоза обратно, а Каиро подстегнул коня.
– Быстрее, быстрее, прибавили ходу! – выкрикнул он. – До темноты совсем немного осталось, сейчас через болото переедем, а там на лесной излучине речки переночуем.
Возничие подстегнули своих коней, и санный поезд пошел быстрее.
Ночлег делали в удобном для обороны месте. Обрывистые берега лесной реки словно бы большой дугой огибали остров-поляну, на котором сейчас расставляли сани. Особенно плотно перекрывали смотрящий на лес перешеек шириной около сотни шагов. От человека к человеку, перетаскивающих сушняк и срубленные в лесу рогатины, передавалась тревожная весть: по следу обоза шел небольшой конный отряд. Дозор Акселя, пройдя назад, заметил с дюжину всадников, который при виде вирумцев сразу же свернули в сторону и ускакали по руслу ручья в лес.
– Харью, это харью, – шептали эсты. – За нами они идут, словно волки добычу чуют!
– На ночевке и в пути теперь особенно нужно быть на стороже! – предупредил своих людей полевой вождь. – Мы с санями все равно медленней идем, чем конные. День, два – и их подмога на нас может выйти. Ладно если там будут одни лишь харью, глядишь, и сможем от них отбиться, но они же могут и данов на нас навести. Вот тогда уже совсем худо будет.
В эту ночь русской троице выпало дозорить в третью смену. Лежали в сугробе у заросшего кустарником склона. Стоянка освящалась кострами, а здесь с самого края стояла темень.
Серафим смахнул с дуги
– Фимка, ты чего это, никак спишь, дурень?! – в ухо выдохнул ругательство Первак. – А кто же ночь слушать будет? Может быть, Вилма твоя?
– Не-не, я это, я слухаю, – встрепенулся караульный.
– Да тихо вы оба, бестолковые! – прошипел Истома. – Ничего не слышали сейчас?
– Не-ет, а чего там? – спросил Первак, приподнимаясь со своей лежки.
– Да ты вон, как на жениха только ругнулся и шуманул маненько, внизу-то, в кустах, у самой реки, ветка о ветку вдруг стукнула, а потом и еще раз, – объяснил Истома. – Можа, конечно, и птица это ночная али зверь какой? Но ведь ежели птица, так я бы тогда, небось, и шум от ее крыльев услыхал. Ну а коли это был зверь, так ведь он совсем тихо на лапах своих ходит, ведь чует же, что тут рядом люди есть. Странно все это.
– Так, Фимка, а ну беги к караульному десятнику, испроси у него пару смолистых факелов, – приказал признанный в троице за старшего Первак. – И тебе полезно будет размяться, а то вон, скоро ведь точно уснешь. Да дядьку Иво-то покамест не будоражь, вдруг Истомке почудилось. Поднимем еще всю стоянку ненароком.
Серафим отполз немного назад от обрыва, потом поднялся и бросился бегом к становищу. Через пару сотен ударов сердца он вернулся вместе с десятником и с пятеркой лучников.
– Тихо, тихо! – прошептал Иво, предостерегающе подняв руку. – Не вы первые странное в округе примечаете. Здесь вот у вас склон более пологий, чем везде, вполне даже могут сюда находники красться. Зажигай, – кивнул он своим людям, и те ударили кремнем о кресало, выбивая искры на трут. Русские взяли на изготовку свои самострелы, а эсты – луки.
«Тук, тук, тук», – стучало в висках. И вот вспыхнувшие факелы полетели вниз со склона. Один, зашипев, почти сразу же погас в снегу. А вот два других удачно упали и осветили подступы.
– Бей! – резко крикнул Иво и послал первую стрелу в человеческую фигуру. Вслед за ним раздались хлопки тетивы и резкие щелчки самострелов. Внизу яростно закричали. Десятка три под прикрытием дюжины лучников ринулись сквозь кусты наверх. Серафим, взведя рычагом «козьей ножки» свой самострел, перебежал чуть вправо, а в то место, где он только что стоял, ударило сразу две стрелы. Два лучника вирумцев уже лежали на снегу, окрашивая его красным.
– Берегись! – выкрикнул десятник и послал одну за другой три стрелы во врага. Ему в плечо впилась вражеская, и он, вскрикнув, выронил свой лук.
«Щелк!» – выцелив набегающего самым первым здорового бородатого мужика с мечом, Серафим разрядил только что взведенный самострел. Болт со стуком пробил бронзовую бляху на груди бородача и вошел дальше в тело. Пара человек подхватила убитого и попыталась было оттащить его назад, а из становища уже накатывала грозно гомонящая толпа вирумцев. В вылезающих наверх харью полетели копья и стрелы. Сотня воинов сбила оставшихся в живых вниз и устремилась за ними в погоню.