Сотник из будущего. Начало пути
Шрифт:
«Было это в декабре 1193 года. Я к тому времени состоял в детских дружины Князя Мстислава Мстиславича Удатного, что княжил тогда в Триполье. Полтора года прошло, как определил меня в дружину батюшка Хват Иванович, Царствие ему Небесное. Я уже пообтёрся понемногу да привык к службе воинской. Поначалу же, конечно, было очень трудно, ну да не зря же тогда прозвище Волчок заработал, продержался как -то,»–и снова усмехнулся, вспоминая.
Так вот, как только замёрзли все реки, к своему любимцу, князю Ростиславу Рюриковичу, в Чернобыль прибыли послы от Чёрных клобуков, наших верных союзников,
Забросив зимнюю охоту в устье Припяти, он со своей дружиной поспешил в Торческ, на реку Рось.
Отослал он так же гонцов в Триполье к своему брату, князю моему Мстиславу Мстиславовичу, с кем в то время был очень дружен. Оба-то они были схожи характером, лёгкие на подъём, храбрые да боевитые. И дружины их были самим своим князьям под стать. Отменно выученные и вооружённые, да закалённые в многочисленных сшибках и сражениях, как с лёгкими степняками, так и с тяжёлой конницей князей соперников.
Не теряя времени даром, как только собрались мы все вместе в кулак, двинулись наши рати намётом на юго-восток. Меня, как самого молодого и лёгкого, определили вестовым в дозорную сотню.
Сотня шла в отрыве от главных сил совместно с дозорными от союзных чёрных клобуков. Те же были в родной степи как у себя дома, да и погода нам тогда явно способствовала.
В общем, на реке Ивле выследили мы по следам перехода половецкий заслон. Половецкая полусотня дозором прошлась по высокому берегу и расположилась затем на ночёвку, в одном из многочисленных степных оврагов. Как раз уже к тому времени начинало пуржить и, видно, «копчёные» захотели укрыться в нём от непогоды.
Плохими воинами они, конечно, не были, и дозорных выставили, всё как полагается. Да только и наши «были волками битыми», и уже к ночи весь тот дозор был вырезан.
Ну а потом, по команде сотника Добрыни, с двух сторон оврага ударили мы стрелами по половецкому стану, да в мечи, и давай рубить оставшихся.
Я сам стрел пять или шесть успел выпустить, может, и нашли они кого нибудь среди степных.
Но самое главное, смогли мы тогда взять в живых трёх половцев и уже через полчаса жёсткого дознания у костра, один, чтобы вымолить себе лёгкую смерть, выдал, что половецкие вежи со стадами лежат в одном переходе на правобережье Днепра, а основное их войско ушло ниже за речку Ингул. Грех было не воспользоваться таким подарком, и уже через десять минут неслись мы вместе со своими союзниками в указанное половчанином место.
Шли ходко, у каждого было по три запасных коня, и мы только и успевали чуть снизить ход, чтобы перепрыгнуть с одного на другого.
Я шёл в головном десятке дозора.
Когда к рассвету мы вышли на вежи, уже прилично пуржило, и мы с трудом смогли рассмотреть пред собой огромный табор из повозок, юрт да ивовых плетёнок. Рядом с вежами паслись огромные табуны лошадей.
Сотник Добрыня всё оглядел и мне: «Ну, Волчонок, скачи, что было мочи и передай всё, что видел сам, и что я тебе скажу для князей. Мы с дозорными союзниками зайдём с противоположной стороны стана и ударим, как только все наши основные силы двинут
–Ну, давай двигай, а то вон, берендеич уже как ястреб вылетел к своим с вестью, не отставай!»
И правда, в снежную даль уходил вестовой от Чёрных клобуков.
Ну как мне можно было ему уступить, вот я и рванул вдогонку.
Кони у нас были по силе и мере усталости, видать, равные. Ну да я был помоложе чуток, да и небось полегче. Так что догнать его сумел, и мы влетели к своим ратям уже одновременно. Я к своему князю, а тот к хану берендеевскому бегом, ну и мы давай вместе хором докладывать. А князья смотрят на нас да ухмыляются:
––Не уступил, Волчонок?!
Ладно, план нападения всё начальство быстро наметило, разрисовали что-то там сулицами на снегу. Мы с берендеечем им показали, где что было и как кто стоял у копчёных.
И вот пошла команда, всем воинам выстроится полукругом.
Не знаю уж как, а мы опять с тем молодым берендеичем рядом оказались. Он на меня косит так зло. Я на него тоже, а он ещё такой шипит что-то по-своему, только я и разобрал: «Рус Ивашка».
Ну, я ему тоже выдал: «А ты шакал худозадый!» Небось, если бы не атака, так бы и сцепились с ним там прямо на поле.
И тут вылетают вперёд князья да начальство союзников с мечами и саблями «на голо», ну и мы за ними в галоп ударились.
Вылетали наши сотни на кочевье половцев с самым рассветом.
Для меня это первая битва была, и всё смешалось тогда, в каком-то сумбуре. Только помню, что вынесло меня к кибиткам. Стоят щиты, сплетенные из ивняка, а за ними копчёные суетятся. Кто орёт что-то, кто свой лук ладит, а у кого уже и сабелька или копьё в руке на готове.
Перед защитными щитами здоровенный половец стоит, огромную оглоблю в ручищах держит и уже замахивается, вот как даст сейчас, костей не соберёшь.
У меня в руке сулица была, я её метнул с ходу, а сам дальше несусь. А куда? Входа-то нет впереди, коня останавливать даже на миг нельзя–сразу для стрелка лёгкой мишенью станешь. Только вперёд!
Ну и полетели мы с моим Сивкой прямо. Как прыгнул мой жеребец, только вихри снежные в стороны, словно птицей взлетели! Лёгкий я был тогда, от того и перелететь ограду смогли с ним.
А за мною смотрю, берендееч летит, тоже значить перескочить сумел и скалится так на меня глядича. Словно кричит: «Не только ты так умеешь, и я тебя ничуть не хуже.»
Ну и давай мы крутиться да сечь всех, кто только под руку попадётся.
Наши-то сотни только влетали во внутрь становища и пришлось нам несладко. Помню только, как конь берендеича начал заваливаться, сразили его, а он с седла сам слетел в снег, видать, оглушённый был, и пара копчёных его уже насадить на копья подскочили. Где только у меня, сил столько взялось, подлетел к ним–одного мы Сивкой втоптали, а другому я саблей шею рассёк, и фонтан крови выше коня взлетел, видно самую жилу рассёк! Ещё от двоих, что подскочили, отбиваюсь еле-еле, всё думаю, не сдюжу, конец пришёл. Ну а тут уж и наши внутрь ворвались, и с гиканьем да свистом пошли по всему становищу рубить!