Сотник Лонгин
Шрифт:
Под покровом ночи люди, посланные Иегудой, незаметно перелезли через стену с тыльной стороны, перерезали одного за другим караульных и открыли главные ворота, в которые тотчас при свете множества факелов неудержимой волною хлынула толпа, возглавляемая Шимоном, сыном Иегуды. Смешались разные голоса, среди которых громче всех звучал этот:
– Смерть Иродовым прислужникам!
Острые ножи, которые прежде кромсали туши кошерных животных, теперь направо и налево разили живых людей, пронзали человеческую плоть, добивали раненых и, издавая свист в полете, настигали бегущих солдат, которые падали замертво, окропляя кровью каменные дворцовые
– Да здесь оружия на целый легион хватит, – усмехнулся вошедший Иегуда. С ним были Шимон, Йосеф и старейшины города, которые пришли взглянуть на трофеи. Двое юношей с поклоном поднесли Иегуде золоченый цельнометаллический панцирь с изображением льва. Но Иегуда покачал головой, отвергая его:
– Пусть меня хранит Господь, а не доспех, изготовленный руками царских мастеров.
Выбрав себе меч в ножнах самого простого свойства, Иегуда, сопровождаемый толпою, прошел по крытой колоннаде, вступил в приемный зал дворца Иродова, где поднялся на возвышение для трона и, оглядев собравшийся народ, провозгласил:
– Жители Ципори, галилеяне! Вы истинные сыны Израиля. Я горжусь вами. Сегодня вы проявили чудеса храбрости. Пусть и дальше ваша рука столь же беспощадно разит врага! Теперь у нас есть оружие, достаточное для того, чтобы продолжать борьбу. К сожалению, нам пришлось пролить иудейскую кровь. Воины, которые ныне пали от вашей руки, не вняли нашим призывам и поплатились за это. Но сегодня я получил добрые известия из Ерушалаима. Царское войско готово перейти на нашу сторону! А это десять тысяч отважных закаленных в боях мужчин, которые знают толк в оружии…
Люди встретили это известие дружным ликованием, а Иегуда продолжал:
– Отныне Ципори – оплот нашей борьбы. Но пока не время для торжеств. Совершен лишь первый шаг навстречу свободе. Впереди нас ждет еще немало испытаний, но, я верю, мы справимся и победим. А пока, братья мои, воздадим последние почести воинам, павшим в этом бою.
Иегуда покинул приемный зал и вышел во двор, где осталось лежать около сотни мертвых тел. Толпа горожан следовала за ним по пятам, повсюду прославляя его:
– Да здравствует Иегуда бен Хизкия! Да хранят небеса помазанника Божия!
***
Со всех уголков Галилеи под знамя Мессии стекался народ. В основном это были молодые люди, не обремененные семьями, жаждущие подвигов и славы. Впрочем, нередко и ветераны Ирода переходили на сторону Иегуды. Они обучали юношей воинскому ремеслу, пытаясь создать из стихийной толпы настоящую армию. Занятия проходили в окрестностях Ципори. Юноши стреляли из луков, метали дротики и учились держать строй.
Тем временем, войско Квинтилия Вара совершило марш-бросок по Приморской дороге и вышло на подступы к Ерушалаиму. Вперед были посланы переодетые соглядатаи. Вскоре Квинтилий Вар получил донесение разведки: в городе все спокойно. Мятежников не обнаружено.
Ранним майским утром Железный легион вступил в Ерушалаим через отверстые ворота. Солдаты в полном снаряжении, защищенные доспехами и громоздкими щитами, шли по пустым улицам, медленно поднимаясь в гору. Кругом – ни души. Жители города, прослышав о римской армии, прятались по домам. Квинтилий Вар, сопровождаемый своими преторианцами, въехал в ворота дворца Ирода, где его встречал прокуратор Сабин, который прибыл в Ерушалаим накануне, лелея мечту поживиться чужим добром. Внезапное появление Вара застало Сабина врасплох, и он вышел ему навстречу в помятой неуклюже напяленной тоге. «О боги, как мог этот неповоротливый разжиревший кот поспеть так скоро?» – разочарованно думал Сабин, выдавливая при этом улыбку на своем лице. Квинтилий Вар весьма ловко соскочил с коня и, поправив свой пурпурный плащ, твердой поступью направился к встречавшей его делегации.
– Приветствую тебя, проконсул! – склонил почтительно голову Сабин. – Мы ждали твоего приезда.
– Да, я вижу, – улыбнулся Вар, приметив потрепанный вид прокуратора. – Как дела, Сабин?
– В городе все тихо, – смущенно проговорил Сабин.
– Тихо. Это ты верно говоришь. Тихо, как на кладбище. Куда всех жителей подевали? – пряча улыбку в уголках толстых губ, осведомился Квинтилий Вар.
– Горожане, верно, напуганы столь молниеносным появлением твоих победоносных легионов, – складно проговорил Сабин. – Но если проконсул желает, я соберу всех старейшин Ерушалаима…
– Это лишнее, – усмехнулся Квинтилий Вар. – Если горожане забились в норы, так пусть себе остаются там. Мне довольно того, что они не бунтуют. Верно, мои опасения были напрасны… Но ты все-таки держи ухо востро. И повремени пока с изъятием ценностей.
– А как на это посмотрит Кесарь? – осведомился хитроумный Сабин. Квинтилий Вар благоразумно оставил его вопрос без ответа, и они вместе вошли в крытую колоннаду дворца Ирода Великого.
В дальнейшем, переговорив с царскими военачальниками, Вар убедился, что его опасения были напрасны, и, отдав все необходимые распоряжения относительно размещения Железного легиона, решил немного отдохнуть после утомительного перехода.
Зная привычки Вара, Сабин велел дворцовым слугам жарко истопить баню. И вскоре располневшее за время сирийского наместничества тело Вара плюхнулось в бассейн с холодной водой, затем насладилось теплой, а напоследок и водой в жарко натопленном помещении. Распаренный красный как рак римлянин, закутанный в белое покрывало, занял широкое блиставшее золотом ложе в огромном зале, где все было готово к веселому застолью. Были наполнены кубки. Звучали кифары. Сабин развлекал своего гостя рассказами на сладостной для римского уха латыни. Когда кончилось иудейское вино, римляне спустились в погреба Ирода и приятно удивились, найдя там амфоры с италийским вином столетней выдержки. Обед начался еще утром, а завершился глубоко за полночь, вобрав в себя более двадцати перемен блюд…
***
На другой день Квинтилий Вар отправился в обратный путь. Прокуратор Сабин, обрадованный тем, что так легко отделался от Вара, и, полагаясь на силу оставленного им легиона, созвал всех начальников Ерушалаима и «именем принцепса Кесаря Августа, сената и римского народа» потребовал от них ключи от всех крепостей и казнохранилищ города «для составления описи имущества покойного царя Ирода».
Мудрецы Синедриона были возмущены наглостью римского прокуратора, который отдавал распоряжения, словно хозяин Иудеи. Однако, находясь во дворце, где кругом были вражеские солдаты, они вида не показали, а выступивший вперед первосвященник спокойно объяснил римлянину, почему его требования неосуществимы: