Сотня. День 21. Возвращение домой (сборник)
Шрифт:
Все в молчании наблюдали, как Кларк протянула руку и дотронулась до меха оленя. Озаряемая светом полной луны, она никогда не была такой прекрасной, как сейчас. Потом она повернулась к Беллами с улыбкой, от которой у Уэллса скрутило живот.
– Теперь мы не будем голодать, – сказала она и добавила что-то, чего Уэллс не услышал.
Беллами кивнул в ответ. Стараясь справиться с ревностью, Уэллс сделал глубокий вдох, потом другой и наконец двинулся туда, где стояли Беллами и Кларк. Когда он подошел, Кларк замерла, но Уэллс заставил себя смотреть только на Беллами.
– Спасибо тебе, – сказал Уэллс. – Этим можно накормить много народу.
Беллами вопросительно смотрел, как он неловко переминается с ноги на ногу.
– Я просто хотел поблагодарить, – добавил Уэллс.
Наконец Беллами кивнул. Уэллс вернулся на свое место у огня, а Кларк и Беллами продолжали негромкий разговор, и их головы почти соприкасались.
Обзорная площадка была совершенно пуста. Глядя в невообразимо огромное звездное море, Уэллс легко мог представить, что, кроме них, во Вселенной нет ни одной живой души. Он обвил Кларк руками, а она положила голову ему на грудь и вздохнула, прижимаясь еще сильнее. Словно она была счастлива позволить ему дышать за них обоих.
– Как ты сегодня? – тихонько спросила Кларк.
– Хорошо, – ответил Уэллс, не понимая, что заставило его соврать, когда Кларк прижималась к его груди. Сейчас она могла читать его сердцебиение, словно переданный морзянкой текст.
– Что стряслось? – спросила она, и в ее больших зеленых глазах промелькнула тревога.
Его офицерские курсы включали в себя периодические поездки на Аркадию и Уолден. Их цель заключалась в том, чтобы следить за работой охранников. Сегодня он присутствовал при задержании женщины, беременной незарегистрированным ребенком. У нее не было ни одного шанса на снисхождение. До родов несчастная будет содержаться в Тюрьме, а потом ребенка отдадут органам опеки, а мать казнят. Закон суров, но соблюдать его необходимо. Система жизнеобеспечения корабля рассчитана на определенное число людей, и любой, нарушивший это хрупкое равновесие, ставит под угрозу выживание всей человеческой расы. Но паника в глазах увлекаемой стражей будущей матери до сих пор жгла Уэллса, как огнем.
Удивительно, но помог Уэллсу разобраться в своих чувствах не кто иной, как его отец. За ужином он понял, что с сыном творится что-то неладное, и Уэллс, стараясь говорить мужественно и отстраненно, обо всем ему рассказал. Протянув руку через стол, Канцлер положил ее сыну на плечо: он крайне редко позволял себе подобные жесты. «То, что мы вынуждены делать, непросто, – сказал он, – но совершенно необходимо. Мы не можем позволить себе, чтобы чувства мешали нам выполнять свой долг – заботиться о выживании рода человеческого».
– Дай угадаю, – прерывая его воспоминания, сказала Кларк. – Ты арестовал гениального преступника, который регулярно крал книги из библиотеки.
– А вот и нет. Он до сих пор гуляет на воле, – с этими словами Уэллс заправил за ухо Кларк непослушную прядку. – Так что для поимки придется сформировать специальную опергруппу – так это у нас называется.
Она улыбнулась, и золотые крапинки в ее глазах заискрились. Он не мог представить себе цвета прекраснее, чем этот.
Уэллс снова переключился на огромное панорамное окно. Облака, окутывавшие Землю, сегодня не напоминали ему погребальный саван, а казались просто одеялом. Планета не умерла, она лишь погрузилась в колдовской сон, который продлится до тех пор, пока не придет время встречать вернувшееся домой человечество.
– О чем ты думаешь? – спросила Кларк. – Снова о своей маме?
– Нет, – ответил он медленно, – не совсем. – Протянув руку, Уэллс принялся рассеянно накручивать на палец локон Кларк, а потом позволил ему снова упасть на плечо девушки. – На самом деле, я постоянно о ней думаю. – Ему было очень сложно поверить в то, что мамы действительно больше нет. – Мне просто хотелось бы быть уверенным, что она гордится мной, где бы ни была, – продолжил Уэллс. Он смотрел на звезды, и дрожь сотрясала его тело.
Кларк сжала его руку, делясь своим теплом.
– Конечно же, она тобой гордится. Любая мать гордилась бы таким сыном, как ты.
Уэллс с усмешкой повернулся к Кларк и спросил:
– Только мать?
– Нет, полагаю, дедушка с бабушкой тоже, – серьезно кивнула Кларк, но, когда Уэллс шутливо ударил ее по плечу, не удержалась и хихикнула.
– Я бы хотел, чтоб мною гордился кое-кто еще.
Кларк подняла бровь.
– Лучше бы кое-кому присматривать за своей спиной, – сказала она и потянулась, чтобы обхватить руками голову Уэллса, – потому что я не слишком-то люблю делиться.
Уэллс улыбнулся, склонился к Кларк и закрыл глаза. Его губы дразнящим поцелуем коснулись ее губ, потом заскользили к шее.
– Как и я, – прошептал он ей на ухо, ощущая, как она задрожала от его дыхания, защекотавшего ей кожу.
Кларк теснее прижалась к нему, ее прикосновения прогоняли тревогу и напряжение, и скоро он забыл и все треволнения этого дня, и те, что еще только предстоят завтра и послезавтра. Он забыл обо всем. Важно было только одно: девушка, которую он держал в своих объятиях.
Запах жарящейся оленины оказался экзотическим и пьянящим. Нигде в Колонии, даже на Фениксе, не было мяса, всю скотину перебили еще в середине первого столетия полета.
– Как мы узнаем, что оно готово? – спросила Уэллса аркадийская девушка по имени Дарси.
– Снаружи появится поджаристая корочка, а внутри порозовеет, – не поворачивая головы, сказал Беллами.
Грэхем гоготнул, но Уэллс кивнул головой:
– Думаю, ты прав.
Когда мясо остыло, они нарезали его мелкими кусками и пустили по кругу. Уэллс отнес часть тем, кто сидел с противоположной стороны костра, чтобы всем досталось. Когда он протянул кусочек Октавии, она поймала его взгляд и спросила:
– А ты уже попробовал?
Уэллс покачал головой:
– Пока нет.
– Нет, так нечестно, – Октавия подняла брови. – А вдруг оно окажется какой-нибудь мерзостью?
Уэллс бегло оглядел сидящих у костра.
– Вроде бы все остальные довольны.
Октавия поджала губы:
– А я не такая, как все остальные. – Глядя на Уэллса, она чуть-чуть подождала, не заговорит ли он, а потом улыбнулась и протянула ему свой кусок: – На, откуси первым и расскажи, как оно тебе.
– Спасибо, со мной-то все будет в порядке, – сказал Уэллс. – Я просто хочу быть уверен, что…