Сотня
Шрифт:
– Никуда ты не пойдешь.– Грэхем схватил Октавию за запястье и вывернул ей руку.
– Пусти ее! – заорал Беллами, бросаясь на Грэхема, но путь ему заступил Уэллс, а кто-то еще завернул ему руку за спину.– Не трогайте меня! – Беллами яростно отбивался, но в него вцепилось слишком много рук, и он не мог освободиться от их хватки.– Подумайте сами,– Беллами изо всех сил старался, чтоб его голос звучал уверенно,– она получила травму во время посадки. Вы что, правда считаете, что у нее хватило сил стырить лекарства и утащить их подальше от лагеря?
–
Беллами снова рванулся, пытаясь освободиться от хватки множества рук. Слова Уэллса привели его в бешенство. Если этот урод хоть пальцем посмел коснуться его сестры…
– Давай полегче,– сказал Уэллс.
Он кивнул парню с Уолдена, и тот шагнул вперед, держа в руках моток веревки.
– Тогда скажи этой сволочи, чтобы убрал руки от моей сестры,– злобно произнес Беллами.
Неожиданно откуда-то появилась Кларк.
– Что тут творится? – пробираясь через толпу, спросила она. Ее глаза расширились, когда она увидела Октавию.– С тобой все нормально? – Октавия покачала головой, и слезы снова покатились по ее лицу.
– Пусть Октавия просто скажет, куда она дела лекарства,– спокойно проговорил Уэллс,– и будем считать, что мы во всем разобрались.
– Нету у меня их! – нервно крикнула Октавия.
– Мы знаем, что ты врешь,– зашипел Грэхем.– От твоего вранья тебе же хуже будет.
Октавия взвизгнула от боли, когда он сильнее сжал ее запястье, а Беллами опять забился, пытаясь вырваться.
– Что вы собираетесь делать? – спросил Беллами, обращаясь к Уэллсу.– Вы хотите нас связать?
– Верно,– разжал челюсти Уэллс.– Октавия будет под арестом, пока не скажет, куда дела медикаменты, или пока мы не найдем улик, указывающих на кого-то еще.
– Ах, под арестом? – Беллами демонстративно оглядел поляну.– И как же вы собираетесь это сделать?
Кларк с напряженным лицом шагнула вперед.
– Я все равно провожу большую часть дня в лазарете,– отрывисто заговорила она.– Можно держать Октавию там. Я не спущу с нее глаз. Улизнуть она точно не сможет.
– Ты это серьезно? – хохотнул Грэхем.– Она увела лекарства у тебя из-под носа, а теперь ты намерена не спускать с нее глаз?
Кларк угрюмо повернулась к нему:
– Грэхем, если тебе этого мало, можешь поставить под дверью охрану.
– Это же нелепо,– Беллами трясло от изнеможения, которое пришло вслед за приступом гнева.– Посмотрите на нее,– сказал он,– для кого она может быть опасна? Развяжите ее, и я прослежу, чтобы она никуда не делась.
В поисках сочувствия он окинул взглядом лица стоявших вокруг ребят. Наверняка кто-то из них понимает, какая фигня тут происходит. Но никто не захотел встретиться с ним взглядом.
– Вы все тут чокнулись.– Беллами повернулся к Грэхему, и его рот скривился.– Это ты ее подставил. Ты украл эти лекарства.
Грэхем, хмыкнув, бросил взгляд на Ашера:
– Я же говорил тебе, что он так скажет.
Небо становилось все темнее, облака укутывали его серым одеялом. Беллами глубоко вдохнул:
– Ладно. Верьте, во что хотите, только отпустите Октавию, и мы уйдем из лагеря. Насовсем. Мы даже не возьмем ничего из ваших драгоценных припасов.– Он посмотрел на сестру, но ее мордашку исказил шок. Она явно была не в восторге от подобной перспективы.– И вы сможете забыть о нас навсегда.
Лицо Кларк на мгновение исказила гримаска боли, вновь сменившаяся застывшим выражением стальной решимости. Она это переживет, горько подумал Беллами. Станет таскаться по лесам с кем-нибудь другим.
– Не думаю, что это возможно,– насмешливо сказал Грэхем.– Не раньше, чем мы получим назад лекарства. Мы не можем допустить, чтобы еще кто-то умер только потому, что твоя маленькая сестричка – наркоманка.
Обвинение, словно плеткой, ожгло нервы Беллами. Он готов был придушить Грэхема за такие слова.
– Хватит,– сказала Кларк, протестующе поднимая руку и тряся головой.– Я хочу вернуть лекарства больше, чем любой из вас, но препирательства тут не помогут.
– Ладно,– сдался Беллами,– только я сам отведу ее в палатку. И никто ее больше пальцем не тронет, ясно? – Наконец освободившись, он подошел к Октавии, взял ее за руку и поймал взгляд Грэхема.– Ты об этом пожалеешь,– сказал Беллами низким, опасным, голосом.
Обняв дрожащую сестру, он с мрачной решимостью повлек ее к медицинской палатке. Он сделает все, что понадобится, чтобы ее защитить. Так было всегда.
За последние несколько месяцев это был уже третий визит охранников. Они стали приходить чаще, чем год назад, а Октавия росла. Беллами, хоть и старался не думать о будущем, ясно понимал: они не смогут прятать сестру бесконечно.
– Не могу поверить, что они не посмотрели в шкафу,– хрипло сказала мать, глядя на Октавию. Беллами на руках нес ее на диван.– Слава богу, она не заплакала.
Беллами осмотрел сестренку с ног до головы. Она вся была такая маленькая, начиная от крошечных, одетых в носочки ступней и кончая невозможно миниатюрными пальчиками. Исключением были только ее пухлые щечки да огромные глаза, всегда блестевшие от слез. Однако она никогда не плакала. Нормально ли для двухлетки быть такой тихой? Неужели она каким-то образом понимает, что случится, если ее найдут?
Беллами уселся рядом с Октавией, которая повернула головенку и уставилась на него своими сине-голубыми глазами. Он потянулся и потрогал ее блестящий темный локон. Мордашка сестры выглядела точь-в-точь как лицо кукольной головы, которую он нашел среди всякого старья в заброшенном складском помещении. Он хотел взять голову домой, чтоб Октавия могла с ней поиграть, но решил, что правильнее будет выручить за нее в Обменнике несколько рационных баллов. К тому же он сомневался, полезно ли ребенку играть с кукольной головой без тела, как бы хороша эта голова ни была.