Сотрудник гестапо
Шрифт:
– Сколько?
– Две обоймы, по семь штук.
– Подумаешь, одну расстрелять можно.
– А как семь на двоих поделим?
– Твой пистолет, значит, четыре - тебе, а мне - три.- Видя, что Таня колеблется, Виктор проговорил: - Ну не жадничай… Пойдем… Я загадал…
– Что загадал?
– Если хоть в одну лягушку попаду, буду летчиком, а если нет, значит, не судьба.
– Эх ты, а еще в летчики захотел… У летчиков знаешь какой характер? Им все нипочем. Летчик решит что-нибудь - обязательно своего добьется.
– Откуда ты знаешь?
– А вот знаю. У нас в отряде был один летчик. Сбили его под Киевом. Я его дядей Васей звала. Так он что скажет - обязательно сделает. Задумал раз мину смастерить- и смастерил. Потом этой миной немецкий эшелон под откос пустил.
– А что? Я просто так загадал,- оправдываясь, перебил ее Виктор.- Могут и по здоровью не взять. Айда, пойдем постреляем.
– Ладно уж, уговорил!
– рассмеялась Таня.
Она сорвала с ветки зеленеющий молодой листочек и, заложив им страницу, захлопнула книжку.
– Только, чур, я первая буду стрелять,- тихо сказала она, поднимаясь со скамейки.
– Ладно!
– согласился Виктор.- Твой пистолет- тебе начинать.
Вскоре со стороны пруда послышались редкие одиночные выстрелы.
Капитан Потапов приехал в санаторий во время завтрака. До Первого мая оставалось еще два дня, и появление Потапова в столовой было для Виктора Пятеркина полнейшей неожиданностью. Завидев его еще в дверях, Виктор выбежал из-за стола.
– Здравствуйте, Владимир Иванович! Вы кого ищете?
– Никого не ищу. К тебе в гости пожаловал,- сказал Потапов, не выпуская руку паренька из своей огромной ладони.
– Пойдемте завтракать.
– А у тебя что, лишняя порция есть?
– Не-е, здесь официантки хорошие. Мне всегда добавку дают, когда попрошу. Чего-нибудь и для вас найдут.
– Нет, Виктор, спасибо. Я уже завтракал. А ты иди доедай. Я тебя в садике подожду. Разговор у нас будет с тобой серьезный.
Виктор опустил глаза.
– Небось из-за лягушек,- пробурчал он виновато.
– Какие лягушки?
– не понял Потапов.- Иди, иди. Ешь. Поговорим после завтрака.
Он подтолкнул Виктора к столу, а сам повернулся и направился к выходу.
«Уже нажаловался»,- подумал Виктор, вспомнив скандал, который учинил начальник санатория ему и Тане за стрельбу но лягушкам. Тогда Виктор был счастлив, что убил не одну, а целых две лягушки. Но радость эта была омрачена появлением возле пруда какого-то майора, оказавшегося начальником санатория. Тот накричал и на Виктора, и на Таню, грозил выгнать обоих из «лечебного учреждения». Эти слева особенно запомнились Виктору. А потом, пригласил их к себе в кабинет, записал, из каких частей они сюда прибыли, обещал сообщить командованию об их поведении, а под конец забрал у Тани пистолет и спрятал его в свой сейф…
Больше всего Виктвр переживал за Таню. Он чувствовал себя виновником всех ее неприятностей. И не знал, как искупить перед ней вину. К счастью, на другой день Таня уже забыла о происшедшем и сама позвала Виктора прогуляться до пруда, а вскоре история со стрельбой по лягушкам и у Виктора вылетела из головы.
Теперь же неожиданное появление капитана Потапова заставило его вновь вспомнить об этом. Доедая котлету с макаронами, Виктор думал о том, что скажет капитан Потапов. «Небось будет стыдить. А может, и не пустит больше к Дубровскому». Обжигаясь горячим чаем, Виктор выпил всего полстакана и выбежал из столовой.
Капитан Потапов прогуливался неподалеку.
– Ага, уже подкрепился?
– спросил он, завидев паренька; Виктор молча кивнул.
– Ну, тогда пройдемся по парку.- Потапов положил рук Виктору на плечо. И этот жест, и ласковый голос капитана, казалось бы, не предвещали ничего плохого.- Ты лейтенанта Пархоменко помнишь?
Виктор был готов к любому вопросу, но этот оказался для него столь неожиданным, что, прежде чем ответить, он удивленно посмотрел на Потапова.
– Ты молодец,- сказал тот.- Язык за зубами держать умеешь. Это похвально. Лейтенант Пархоменко на ту сторону собирался, поэтому и спрашивал у тебя про Малоивановку. Ну да ладно, другой человек нашелся, рассказал ему все, что нужно. Только теперь ему это уже ни к чему.- Потапов глубоко вздохнул, помолчал немного и продолжал: - Война, брат, ничего не поделаешь. Нет больше лейтенанта Пархоменко. Погиб при переходе линии фронта.
Виктор ничего не ответил. Комок подкатил к горлу, на глаза навернулись слезы.
– Он о тебе хорошо говорил. Сказал: «Этот хлопчик мне по-душе. Я бы с ним в любую разведку пошел». А сам не дошел… - Потапов молча подвел Виктора к первой попавшейся скамейке и предложил: - Присядем, сынок.
Он впервые так назвал Виктора, и тот понял, что никакого разноса за лягушек не будет. Они сели рядом. В парке было тихо. Где-то в листве весело щебетали птицы.
– Ну, рассказывай, как себя чувствуешь? Как нога?
– спросил Потапов, пытаясь заглянуть в глаза паренька.
– Хорошо, Владимир Иванович! Я давно выздоровел. Даже бегать могу.
Боясь, что капитан может усомниться в его словах, Виктор попытался было встать, чтобы показать, как он бегает, но Потапов удержал его за рукав:
– Ладно, ладно. Я тебе и так доверяю.
– Значит, после праздника пустите меня к дяде Лене?
– После праздника, говоришь? А тебе хочется здесь первомайский праздник отпраздновать?
– Ага. У нас концерт будет. Московские артисты должны приехать. Интересно.
Потапов глубоко вздохнул, задумался на мгновение, потом спросил:
– А если без концерта останешься, обидно будет?
– Как так?
– удивился Виктор.
– Понимаешь, сынок,- Потапов опять положил руку Виктору на плечо,- лейтенант Пархоменко к Дубровскому шел. А дело-то, видишь, как обернулось. Теперь на тебя надежда. И откладывать никак нельзя. Командованию нужны точные сведения о противнике. Возможно, у Дубровского кое-что уже есть. А без связного как он их нам передаст? Подумали мы и решили, если ты чувствуешь себя хорошо, надо еще до праздника отправляться тебе к Леониду.