Сотворение мира или эволюция?
Шрифт:
Но выводы из научных теорий говорили сами за себя, и вот уже ученые (Ико Ибен), осмысливая их, возвращаются к стихам книги Бытия: «Материя во Вселенной была некогда стиснута до невероятно высокой плотности при температуре свыше десяти миллиардов градусов. Тот факт, что при таких условиях большая часть энергии во Вселенной существовала в форме электромагнитного излучения (фотонов), придает новое значение фразе: «И сказал Бог: да будет свет!» [40] . Впрочем, в 1951 году прозвучал и голос самой церкви, как бы подытоживающий поиск научный поиск, папа Пий XII в своей речи заявил: «Итак, сотворение мира во времени – и поэтому есть Творец, а следовательно, есть Бог». Присутствие Бога обнаруживается за каждой дверью, открываемой наукой, утверждал понтфик.
40
Цит.
Но если мир имел свое начало во времени, то уже нельзя было говорить о возможности бесконечного продвижения вспять по линии причин к гипотетическому первоначалу. Линия закономерности обрывалась, упираясь в некую таинственную точку сингулярности, где обязаны были прекратить свое действие все – без какого бы то ни было исключения – физические законы.
Разумеется, такой вывод радикально менял многое в сложившихся к тому времени научных представлениях о развитии природы. Выше уже было показано, что математическая вероятность самопроизвольного формирования сложных образований составляет столь ничтожную величину, что единственным аргументом в пользу возможности развития за счет случайной комбинаторики исходных элементов могла быть только бесконечность существования мира во времени. Бесконечность существования нашего мира во времени позволяла реализоваться любой вероятности. Но стоит только ограничить истекшее прошлое конечным сроком – и положение радикально меняется. При этом длительность срока, истекшего со времени начала мира и настоящим моментом, уже не имеет значения.
Самое же страшное заключалось в том, что в этом случае вся линия развития мира оказывалась чисто случайной; если окружающий нас мир и в самом деле развивался без вмешательства высшей надмирной силы, из всех накопленных человеком знаний испарялось все абсолютное и детерминированность явлений действием каких-то строгих причин и физических законов исчезала…
1. Анализ уравнений теории относительности и открытие «красного смещения» в спектрах галактик повлекли за собой радикальное изменение всех взглядов на происхождение и развитие нашего мира. Господствовавшее мнение о стационарной Вселенной, не имевшей начала во времени и простиравшейся во всех направлениях в бесконечность, сменилось теорией большого взрыва, утверждавшей, что Вселенная имеет начало во времени и конечна в пространстве.
2. Обнаружение того факта, что Вселенная имеет начало во времени, окончательно разрушало убеждение в том, что последовательное развитие «от простого к сложному» может происходить в результате механического накопления случайных комбинаций исходных элементов вещества. Единственным гарантом состоятельности вероятностных статистических законов служила бесконечность времени, истекшего прежде того, как сложились существующие сегодня органические (и неорганические) формы. Ничтожная вероятность случайного сложения белковой молекулы, клетки, организма и так далее нейтрализовалась именно этой бесконечностью, поскольку в ней возможно в конечном счете все.
3. Конечность существования Вселенной во времени незаметно подводила к мысли о том, что даже самый радикальный материализм может сомкнуться с концепцией Божественного творения. Или, говоря более академично, – к мысли о том, что оба подхода: и накладывающее вето на действие каких бы то ни было сверхприродных сил эволюционное учение, и решительно исключающий всякую возможность любых качественных изменений естественным путем креационистский взгляд на вещи на самом деле нисколько не противоречат друг другу, но являются полярно противоположными формами осмысления какой-то одной и той же истины. Словом, если использовать давно избитый образ – обе они представляют собой разные стороны одной и той же медали.
6. Начало времени. Формирование причин.
Итак, прослеженная вспять от большого взрыва, вся история нашего мира сводилась в некоторую странную таинственную точку, где полностью переставали действовать все уже известные человеку законы природы, как, впрочем, и все те, которые еще только могут быть открыты нами в будущем. В первую очередь, именно эта необычная точка и представляет собой наибольший интерес в рассматриваемом здесь предмете.
Но сначала – попробуем осмыслить уже полученные нами выводы.
Мы видели, что развитие любого объекта (явления, процесса) определяется не только поддающимся предварительному расчету действием каких-то причин, но и абсолютно непредсказуемым вмешательством некоторого внешнего по отношению к причинному ряду начала (случайности). Мы знаем – весь опыт человеческого познания нерушимой тому порукой, – что можно с любой степенью скрупулезности исследовать все обстоятельства, определившие характер какого-то дискретного события, но всегда останется неучтенным действие какого-то неуловимого фактора, и в конечном счете именно этому ускользающему от самого пристального анализа фактору может принадлежать решающая роль. [41] При этом чем дальше по восходящей цепи следствий мы удаляемся в провидимое нами будущее, тем слабее становится действие породившей их причины и тем сильнее оказывается абсолютно непредсказуемое влияние случайности. Это означает, что не замутненная решительно никакой случайностью чистая линия причин, по-видимому, вообще не в состоянии объяснить процесс всеобщего развития. Понятый как поступательное совершенствование вещей, как восхождение их на качественно новые ступени своей организации, этот процесс в принципе не может быть объяснен без привлечения случайности. Восхождение от простого к сложному, макроэволюция, цепь революционных изменений – все это разные синонимы в сущности одного и того же – того, что решительно неподвластно чистой линии причин. Но именно в этот, полностью выпадающий из их «юрисдикции», ряд укладывается и зарождение жизни, и происхождение биологических видов, и становление человека, и формирование разных, принципиально несхожих друг с другом, мировых культур, и, наконец, возникновение разных враждующих друг с другом мировоззрений, по-разному трактующих историю рождения и развития нашего мира.
41
Все это высказано в знаменитых законах Мерфи, и, к слову сказать, умным управленцам и профессиональным исследователям та доля юмора, которая содержится в них, нисколько не мешает относиться к этим законам со всей серьезностью.
Меж тем причинность – это ведь только обобщающая категория, которая отображает собой интегральное действие всей суммы физических, химических, биологических, социальных и так далее законов, словом, всех законов объективной реальности. Поэтому неподвластность качественных изменений действию причин означает в то же время и неподвластность развития действию в конечном счете всех законов Вселенной. То есть получается, что на поверку все качественные, макроэволюционные, революционные и так далее изменения во многом происходят вопреки им. С помощью всех известных нам законов природы можно объяснить только цепь сугубо количественных, микроэволюционных перемен, иными словами, таких преобразований, которые не в состоянии преодолеть границы какой-то заранее заданной качественной определенности.
По-видимому, объективным назначением всех этих законов является регулировать вечное, как движение созвездий, вращение материи в рамках каких-то стабильных организационных форм; любой же выход за пределы последних может быть объяснен только деформирующим воздействием стоящего над всеми ими какого-то более сложного и непредсказуемого с их помощью начала. Это, конечно, не значит, что действием строгих законов природы не могут быть объяснены вообще никакие изменения, – отсюда вытекает только то, что они в состоянии инициировать, то есть вызвать к жизни, лишь микроэволюционный процесс.
Кроме того, способность совокупной цепи причин обеспечить качественное совершенствование вещей вызывает серьезное сомнение еще и тем, что в нисходящем (то есть обращенном в прошлое) ряду «среднестатистическая» причина представляет собой более простое и низкоорганизованное начало, чем ее «среднестатистическое» следствие. Между тем тот внешний фактор, который сообщает импульс любому качественному (макроэволюционному, революционному) изменению, должен, как мы уже могли видеть, обладать гораздо более высокой степенью организации и быть способным внести в развивающийся объект (процесс, систему) принципиально новую информацию. Отсюда следует, что чем выше тот качественный уровень, на который восходит последовательно развивающееся и усложняющееся образование, тем более высокоорганизованным и мощным должно быть то начало, которое извне вмешивается в действие физических причин и изменяет его характер.