Сотворение мира.Книга третья
Шрифт:
— Отлично, — деланно усмехнулся Алонсо — Тогда, если сеньоры не возражают, мы на рассвете тронемся в путь, потому что мне надо спешить к моему стаду. А сейчас мы со стариком соберем кое-чего в дорогу, ведь на лесных тропах никто нас кормить не будет…
Повинуясь взгляду Алонсо, старик поднялся со скамьи, накинул плащ. Оба они вышли. Бармин посмотрел им вслед, негромко сказал Максиму:
— Как бы с ним не влопались, тип он довольно подозрительный.
— Да, — сказал Максим, — но что делать? Уходить? Он все равно поднимет шум, взбудоражит
Между тем Алонсо, отведя старика к стогу сена за сараем и отворачиваясь от холодного ветра, зло говорил:
— Мне все ясно, дядя Хуан. Это фашистская сволочь, и, видно по всему, не пешки какие-нибудь. Я бы мог ухлопать их здесь же, в овраге, но они нам пригодятся, если развяжут языки. Лучше я отведу их в наш партизанский отряд, там Себастьян разберется с ними.
— Ты прав, Алонсо, — сказал старик. — Они явные шпионы Франко. Не зря же этот, который постарше, выпорол из куртки какие-то бумаги и сжег их. Разве честные коммерсанты будут этим заниматься?
— Так я и сделаю: отведу их в отряд, — сказал Алонсо. — Готовь, дядя Хуан, сыр и лепешки. Мешок, как всегда, за бочкой. Не забудь положить вяленого мяса, соли и кофе. Парни наши изголодались… Иди скажи своим гостям: пусть готовятся к дороге.
Вышли они перед рассветом. Сильный ветер со снегом валил путников с ног. Алонсо Карнеро шел впереди, тащил тяжелый мешок. Его расплывчатая фигура еле различалась в кромешной тьме. Овраг перешли с трудом, падая и цепляясь за колючие ветки невысоких кустов. В лесу было теплее. Густые деревья защищали от ветра, по на редких полянах лежали высокие сугробы снега. Идти стало тяжелее. Когда сквозь кроны деревьев забрезжил робкий, хмурый рассвет, Алонсо остановился, опустил мешок на снег, рукавом вытер пот.
— Придется, сеньоры, помочь мне, — сказал он, отдуваясь, — часа через два мы подойдем к подножию перевала, там меня ждет дружок, у него есть мул…
Отдохнув, они пошли дальше, углубляясь в лес. Мешок взвалил на себя Бармин. Максим шел сзади. Его не покидало чувство тревоги, и он все время следил за Алонсо. Тот шагал уверенно, и, хотя на выпавшем за ночь снегу не было видно никаких следов и на деревьях не было заметно ни зарубок, ни каких-либо иных примет, испанец ни разу не остановился. На одной из небольших полян он протяжно свистнул. В ответ раздался такой же свист.
— Все в порядке, сеньоры, — весело сказал Алонсо, — это мой друг Мануэль. Сейчас он подойдет, мы хорошо отдохнем и позавтракаем. Подъем предстоит нелегкий.
Минут через десять из-за деревьев вышел плечистый, увешанный гранатами парень. В правой руке он держал карабин, в левой — ременный повод шагавшего за ним гнедого мула.
Бармин с Максимом молча переглянулись. Ни веселый Алонсо, ни его друг Мануэль нисколько не были похожи на пастухов.
— Ты что, Алонсо, нашел попутчиков? — спросил Мануэль.
Алонсо усмехнулся, подмигнул товарищу:
— Заработать
Он посерьезнел, спросил отрывисто:
— Как тут? Тихо?
— Не очень, — сказал Мануэль.
— А что?
— На перевале шляется какая-то банда, человек пятьдесят. Три дня тому назад они обстреляли наших людей. Судя по стрельбе, у них не меньше четырех пулеметов.
— Н-да, — озабоченно протянул Алонсо. — Придется нам переждать здесь, а перевал переходить ночью…
Банда, о которой говорил Мануэль, была одним из диверсионных отрядов франкистов, действовавших на западных склонах Пиренеев. Эти отряды нападали на беженцев, выслеживали партизан, грабили и сжигали небольшие горные деревни, а жителей их расстреливали, не щадя женщин и детей.
Этого не знали Бармин с Максимом. Поведение добровольных проводников, с которыми их неожиданно свела судьба, вызывало у них все большие подозрения. Людей, которых Мануэль назвал бандой, они могли считать партизанами-республиканцами, а двух парней, сидящих рядом с ними в лесу, соглядатаями-франкистами.
Пользуясь тем, что Алонсо и Мануэль были заняты костром, они коротко разговаривали по-русски.
— Может, нам дождаться ночи и бежать от них? — сказал Бармин. — В темноте это сделать легко.
— Ты не видишь, что они с нас глаз не спускают? — раскуривая сигарету, сказал Максим. — Я уверен, что ночью они замкнут нас в кольцо или пустят вперед и при первой попытке к бегству ухлопают как миленьких.
— Что же делать?
— Ничего, — решительно сказал Максим, — на лбу у нас не написано, кто мы такие. Будем действовать в зависимости от обстоятельств и пойдем с ними до конца. Самое главное — добраться до Ермакова и выполнить то, что нам поручено…
Между тем, сидя в некотором отдалении, Алонсо говорил Мануэлю:
— Нам надо доставить их целехонькими. Оба они шпионы. Смотри только не подавай виду, что мы их в чем-то подозреваем. За таких акул, как эти коммерсанты, Себастьян нам спасибо скажет…
Весь день четверо путников провели на лесной поляне. Своих взаимных подозрений никто из них не обнаруживал. Все мирно сидели у костра, ели сыр, вяленую баранину, пили кисловатое вино и горячий кофе. Расседланный мул ходил поблизости, разгребая снег и лениво пощипывая ломкую рыжую траву.
Когда свечерело, Алонсо сказал тоном командира:
— Пора, сеньоры. Темнота — наш союзник.
Снег пошел гуще. Начался крутой подъем. Впереди шел Алонсо, за ним Максим с Барминым, сзади, на небольшом расстоянии, Мануэль с карабином в руках. В поводу он вел за собой мула с мешком на спине. Идти было трудно. Ноги то и дело скользили, ветви деревьев больно били по лицу. Мул непрерывно спотыкался, надрывно фыркал.
Четверо затерянных в горах путников еле брели, теряя силы. Вдруг Алонсо остановился, еле успев крикнуть: