Сотворившие чудо
Шрифт:
— Наслаждайся жизнью, маленькая Иден. Воспользуйся возможностью и поиграй. Если хочешь, возьми «астон» и покатайся на нем. Таким образом, ты окажешь мне любезность.
Иден подозревала, что все до последнего слова ложь, однако улыбнулась.
— Окажу, — сдавленным шепотом подтвердила она.
— Я могу и приказать.
— Ну не будешь же ты…
— Не буду. — Джереми покачал головой. Пальцы его обводили ее лицо. — Не беспокойся обо мне, Иден. — Он убрал руку. — Я раздвигаю границы, потому что знаю — это правильно. Это позволяет мне чувствовать себя живым. И надежным. И
В детстве и юности я не хотел быть под каблуком у тети и сопротивлялся изо всех сил. А тетя Роза согласилась воспитывать сорванца исключительно из чувства долга перед семьей. Фактически она ненавидела меня. Когда она была молодой, то влюбилась в моего отца, а он, очевидно, в нее. Они обручились. Но он… В общем, моя мать, сестра тети Розы, забеременела. И он женился на ней. Мои родители умерли молодыми, а я приехал сюда. Тетя Роза смотрела на меня и постоянно видела во мне отца. Мы с ним очень похожи. Легче всего было где-нибудь спрятаться от ее гнева. Но я этого не сделал. Теперь проще всего уйти в отставку и укрыться в безопасном месте. Но я не могу. Я должен раздвигать границы. Это меня спасает.
Иден посмотрела ему в глаза и увидела в них решимость. Да, Джереми всегда боролся со своей тетей и не позволял той заметить, как его мучает ее несправедливая жестокость. И ныне он тоже не собирался сдаваться.
— Если ты не будешь раздвигать границы, то перестанешь быть самим собой, — мягко начала она. — Все это должно помочь тебе. — Она улыбнулась. — Мне Доналд рассказывал, что в университете ты считался, чуть ли не гением. Бизнесмены в очереди стояли, чтобы получить у тебя консультацию. И ты добивался успеха.
— Доналд немного пристрастен, — улыбнулся Джереми.
— Да, конечно, он пристрастный, но еще мудрый и честный. Продолжай раздвигать границы, — проговорила она. — Ты можешь еще много чего сделать. Только другого.
Джереми нахмурился. Иден поняла: он не хочет делать ничего другого.
— Пойми, когда испытываешь судьбу, лучше найти себе партнера, — продолжала Иден. — Кто-то должен предупредить тебя, что впереди препятствие. У тебя уже есть Доналд, с которым ты играешь в баскетбол. Найми кого-нибудь еще. У тебя же зелени куры не клюют.
— Зелени? — Он засмеялся. — Люди еще говорят «зелень»?
— Конечно.
— Ладно. У меня куча зелени. И ты думаешь, что мне следует нанять кого-то, чтобы он стал моим напарником, скажем, в преступлении? — развеселился он.
— Почему бы и нет? — Иден, похоже, не слышала его последних слов. — Я видела, как ты пытался залезть на специальную стенку. Есть слепые люди, которые ездят на велосипеде. Некоторые даже учатся ориентироваться по звуку. Или можно кататься на скейтборде. Конечно, не в одиночку…
— На скейтборде? — с невероятно хитрым выражением лица переспросил Джереми.
— Не в одиночку, — повторила Иден, удивляясь, что на нее нашло? Почему она так себя ведет? Возникло ужасное чувство, что Джереми немного подтрунивает над ней. И еще более ужасное ощущение, что она излишне заботится о нем. Неважно, похож он на своего отца или нет, но Джереми способен сильно обидеть. А ее уже и так не раз обижали. С Фултоном следует быть очень осторожной.
Иден отошла, потом оглянулась, почувствовав на себе взгляд Джереми, и, нахмурившись, шагнула ближе.
— Нет, не делай этого. — Пальцы Джереми отвели ее руку в сторону. — Ты запачкаешься в крови.
— Ты ушибся! — воскликнула она. — Я не заметила. Мы должны что-нибудь сделать.
— Я в порядке, спасибо. Но обещаю подумать над твоим предложением.
Стало ясно, что он серьезно пострадал.
— Тебе не обязательно быть одиноким, точно остров в океане, — не смогла удержаться Иден.
— Объясни.
— Ты знаешь, о чем я говорю. Когда мы учились в школе, ты встречался с множеством хорошеньких девушек. Но, ни одну никогда не подпускал близко. Ни одной из них не дорожил. Ты вел себя, как надменный одиночка, которому никто не нужен. Очевидно, таковым ты и остался. Меня в те годы ты просто не замечал. Но я благодарна тебе за тот день, когда умерла моя собака. И ты защищал меня и мою семью перед Мириам. Теперь ты дал мне эту работу, в которой я по-настоящему нуждалась. Ты готов помочь детишкам, однако сам не терпишь никаких одолжений. Часть своих обязанностей я предложила выполнять бесплатно — как любезность. Но ты не принял от меня даже любезности. Ты должен быть непобедимым. — Иден вдруг замолчала. Она читает лекцию своему боссу! — Извини. Я не имею права диктовать тебе, что ты должен делать.
Джереми посмотрел на нее. Разумеется, он не мог, как следует ее разглядеть, однако Иден казалось, будто он видит ее насквозь. Джереми подошел ближе и провел ладонью по ее волосам. Потом притянул женщину к себе и поцеловал. Только один раз. У нее закружилась голова.
— Ты правильно сделала, высказав все, что у тебя на уме, — одобрил он ее поступок. — Рана — это пустяки, но я пойду и займусь ею. И подумаю о твоем предложении найти партнера. Это трудная задача — найти мужчину или женщину столь же скромных, как ты.
У Иден на секунду перехватило горло. Женщину?! А почему бы и нет?
Не было ни одной причины, по которой она могла бы возражать против этого. Кроме одной — Иден еще чувствовала вкус его поцелуя на своих губах.
— И что ты собираешься с этим делать? — спросила она себя, когда он ушел.
Иден уже знала ответ на этот вопрос. Она продолжит наблюдение за Джереми, но при этом должна сохранять дистанцию. Оставалось надеяться, что это не будет слишком трудно.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Иден сидела рядом с ним. В руках — пюпитр. Джереми наблюдал за ней. Вроде бы она скованна и ей неловко. В этом отчасти виноват он. Опять поцеловал ее и, конечно, смутил. Это неправильно. Лучше сделать их отношения исключительно деловыми.
— В тот день, когда здесь был Барри, ты предложила рассматривать проблему с другой точки зрения. Ты задела меня за живое. — И правда, Иден разбередила ему сердце. Все время он рассуждал только о собственной вине и ответственности. — Допустим, восемь лет назад ты воспользовалась банком спермы. Сегодня к тебе является человек и сообщает, что тебя разыскивает донор. Что ты подумаешь? — спросил он.