Соули. Девушка из грёз
Шрифт:
— А ведь действительно… Но я всё равно хочу мага вызвать. Это же по его части, верно?
— Не надо мага! — выпалила, а потом поняла, что натворила и покраснела жутко.
— Ну-ка, ну-ка… Что у нас с этим прохвостом?
— Ничего, — пробормотала я.
— В глаза мне посмотри! — голос родительницы прозвучал невероятно строго. Я таких интонаций никогда не слышала.
Смотреть не хотелось, но ослушаться, конечно, не могла.
— Влюбилась?
— Нет! — громко возмутилась я. И даже отшатнулась.
Мамулечка смерила пристальным
— Правильно. Незачем в таких как этот господин Райлен влюбляться.
— А… а что случилось-то?
Мама фыркнула. Громко и возмущённо. Почти как моя Гроза, когда ей вместо обещанного яблока морковку приносишь.
— Да за ним полгорода волочится!
Я удивлённо приподняла брови, а родительница продолжила:
— Представляешь, вчера какие-то девицы, сами к нему знакомиться подошли. А он, бесстыдник, вместо того, чтобы отрезвить дурочек и напомнить о приличиях, разговор завёл. И это на глазах у всего города! Мы с госпожой Дюи в ужасе. Но ладно он, а девицы-то, девицы! И куда только родители смотрят?
Ой, как же мне захотелось натянуть на голову одеяло… или хотя бы подушкой прикрыться. Щёки вспыхнули, как по заказу. Уши тоже.
— Вот! — наставительно протянула мамочка. — Видишь, даже тебе стыдно, хотя ты не причём. А этой троице…
— Троице? — сглотнув переспросила я.
— Ага. Три соплюшки. Так и вешались на него, так и вешались!
О, Богиня! Милая, любимая моя, ласковая! Не выдай нас, умоляю!
— Кстати, Фиска сказала, вы немногим раньше меня в поместье вернулись. Где так долго гуляли?
Нигде! — хотела выпалить я, но вовремя вспомнила, что с мамой этот фокус не пройдёт.
— На сеновале возле дальней конюшни.
— На сеновале?
— Мы… ну, ну вернее близняшки, очень хотели звёзды считать.
— Что? — искренне изумилась мама.
А я совсем растерялась, потому что после рассказа о "трёх соплюшках" из головы вышибло все умные мысли, в том числе подробности этой нелепой легенды про сеновал.
— Б… Близняшки в каком-то журнале заметку про звездочётов прочли, — на ходу сочиняла я. — Вот и загорелись. А из окна же считать неудобно, а с сеновала всё небо видно.
Мама закатила глаза и неодобрительно вздохнула, зато в Миле с Линой не усомнилась. А что, они и не такое могут…
— Надеюсь, это скоро пройдёт, — вслух заключила она. Встала.
Я тоже хотела подняться, но едва пятки коснулись пола — взвыла раненой волчицей. Ох, как же так!
— Соули, что с тобой?!
Со мной рухнувшая мечта, что к утру коленка заживёт сама по себе. Без лекарей и примочек.
— Я… я с сеновала вчера упала. Ударилась. Думала, всё хорошо, а оказалось…
— Ох, Соули… — обречённо вздохнула мама, крикнула в распахнутую дверь: — Фиска, вызови лекаря! Наша Соули… — нет, сообщить на весь дом, что великовозрастная дочка скакала по сеновалу, мамочка не решилась.
— Мамусик, близняшек ко мне позови, а? — жалобно попросила я.
Родительница удивилась безмерно. Просто, при всей любви к сёстрам, добровольно с ними никогда не общалась. Даже уговорила родителей переселить меня в спальню в противоположном конце коридора — подальше от этой парочки.
В общем, просьбу пришлось обосновать:
— Они меня на этот сеновал затащили — им и развлекать! Я ж больная, встать не могу…
— А… — задумчиво протянула мама. Но близняшек всё-таки позвала.
Когда вернулись с кладбища, сил читать нотации уже не было, но оставлять всё как есть, я не собиралась. И сёстры о моих планах догадывались, поэтому в спальню вошли с понурыми плечами и надутыми губами.
— Дверь закройте, — тихо процедила я.
Закрыли. Потом подошли к кровати и застыли, старательно изображая раскаяние. Я, конечно, не поверила, и всё что думала — высказала. Правда, говорить пришлось шепотом, чтобы матушка или кто-нибудь из прислуги не подслушал. Девчонки сперва кривились и кокетничали, но к концу лекции раскраснелись всерьёз.
— Ах, господин Райлен, мы никуда не торопимся! — зло передразнивала я. — Да вы хоть понимаете, насколько неприлично это звучит?! Или — а мы ничего не знали, это всё Соули виновата… Думаете, такие слова вас красят? Вы хоть иногда головой думаете? Ну хоть чуть-чуть?!
— Ну… — тихонечко протянула Лина.
— Э… — подхватила Мила.
— Нет, не спорю — я и сама хороша, но вы… Да торговки с рынка и то тактичнее! Я даже не представляю, кем надо быть, чтобы умудриться вот так опозориться перед аристократом! Отец с дальних пастбищ вернётся, я…
— Нажалуешься? — "старшенькая" шмыгнула носом и окончательно надулась.
— Нет! Уговорю нанять для вас самую строгую гувернантку!
— Опять? — хором выпалили близняшки.
Я сжала кулаки и отчеканила:
— Да!
И плевать, что полгода назад, когда эти нахалки извели третью воспитательницу, я, как и мама, убеждала отца, что дело не в отсутствии манер, а в чувстве протеста. Мол, сестрички, на самом-то деле умные и на людях вести себя умеют, а гувернанток изводят из принципа — хотят показать, что уже взрослые и в опеке не нуждаются. Ох, зря отец нас послушал! Хотя, до вчерашнего дня, сёстры и впрямь вели себя прилично. Шалили не больше положенного и к прохожим не приставали…
О том, что вызов умертвия относится к запрещённой во всех разумных королевствах магии — тоже рассказала. И какое наказание за такую магию полагается, поведала. Вот после этих слов девчонки совсем погрустнели, что, впрочем, не помешало до последнего цепляться за дневник Линара. Но я была непреклонна и невероятно зла, так что книгу в чёрном переплёте близняшки всё-таки отдали…
От продолжения расправы девчонок спасло появление штатного лекаря города Вайлеса. Скрюченный старик с неизменным саквояжем отнёсся к моей коленке куда строже, чем Райлен. Сперва ударил серебряным молоточком, потом применил какое-то болючее заклинание и крякнул: