SOULMATE AU (Родственные души)

Болфинч Кэтрин

– Я не собирался умирать, пока не встречу свою судьбу, – говорил он, мешая сахар в кружке чуть подрагивающей рукой. – Теперь-то можно.

Он поднял глаза на умолкшую девушку и прикусил себе язык за необдуманную шутку. Ее темные глаза поблескивали в свете люминесцентных больничных ламп, а острый носик кривился. Виктор молил о прощении остаток встречи и больше никогда не смел заикнуться о подобных вещах.

В стационаре он пробыл десять дней: все необходимые обследования были готовы, а заключения к ним составлены, заведующая отделением дала подробные рекомендации и разъяснения, заверив, что в запасе у Виктора еще годы и годы.

–

К тому же у вас есть поддержка, не так ли? Лучшее лекарство – это любовь, Виктор Романович, – она мечтательно коснулась пальцами своей щеки, кивая головой в сторону ведущей опрос Мар.

Виктор чуть смутился и энергично покивал.

Мария Алексеевна замечала, что Маргарита стала задерживаться в отделении. Эта студентка, не горящая желанием становиться неврологом, день за днем сидела рядом с ординаторами, наблюдая их работу в медицинской базе. Она участвовала в каждой утренней планерке персонала с последующим обходом пациентов, сосредоточенно внимая отчетам старших. Она наблюдала за тем, как опытные врачи осматривают и расспрашивают больных, и не смела глазом моргнуть, страшась проглядеть нечто важное. Она задавала вопросы и иногда делилась мнением, без страха быть осужденной. Очень скоро она полюбилась всем работникам отделения.

Заведующая замечала и то, как часто Маргарита общается с Виктором. Как наливаются ее щеки, а легкая улыбка не сходит с лица, пока пациент не спускает с нее внимательного, влюбленного взора. И Мария Алексеевна опечаленно думала о том, что жизнь – это несправедливое явление в существовании человека. Что жизнь и смерть – это не разные понятия, а две стороны одной медали. И она незаметно вздыхала, решив для себя, что поможет Виктору всем, на что хватит ее влияния и сил.

Несмотря на то что соулмейт Мар выписался, она не бросила посещать отделение. Если коллеги ее – Ваня и Максим – появлялись три-четыре раза в неделю, то Мар стабильно приходила все шесть, во-первых, как положено правилами прохождения практики, во-вторых, потому, что лишь здесь она имела доступ к медицинской базе данных, где могла впитывать в себя опыт и знания своих старших коллег.

Они встречались с Виктором почти каждый день. Он заимел привычку поджидать ее в холле больницы с пышными букетами. Мар краснела и распиналась в благодарностях, однако очень скоро заявила:

– Честно говоря, я чувствую себя неловко. Ну, то есть мне приятно твое внимание, но… это дорого. И они быстро вянут… деньги на ветер. Давай ты мне не будешь дарить букеты.

– Вообще?

– Конечно, нет! В какие-нибудь особые дни, и достаточно.

– Ну так у меня каждый день особый. Я же с тобой вижусь.

Мар радостно поджимала губы и отворачивалась, а мужчина тихо посмеивался.

Однажды она не выдержала и поинтересовалась, кем он работает. Виктор сразу просек, что дело в нескончаемых букетах, которые стоят немалых денег, и прояснил:

– Мой отец – владелец гостиницы Gold H. Раньше владел рестораном Gold R., пока не передал бразды правления мне. Вот и все.

– Так ты нереальный богач? Туда-сюда миллионер? – заливисто смеялась она.

Виктор был слишком стар для современных шуточных трендов и абсолютно серьезно отнекивался, чем еще больше веселил ее.

Мар совсем перестала обращать внимание на его болезнь. Тремор его ладоней, когда они держались за руки, ничуть не мешал. Неторопливая речь по слогам, порой чересчур тихая и неразборчивая или, напротив, резкая

и громкая, не казалась чем-то надоедающим. Девушка все раздумывала: причина в том, что Виктор – ее соулмейт, или в том, что человек способен адаптироваться ко всему? Тогда решила для себя, что причина куда проще: в его любви и ее принятии.

Одним днем, еще на втором году отношений, когда оба пока жили порознь, Виктор гостил у Маргариты. Он читал роман, пока Мар потела над врачебными науками. Периодически мужчина бросал на нее взгляд: она имела привычку щипать брови во время обучения. Верный признак нервозности и не совсем хорошего расположения духа.

– Мар, не щипай, пожалуйста.

– Ладно, – зло бурчала она.

И позже ни с того ни с сего выпалила:

– Я найду лекарство.

Виктор сначала не понял, о чем это она. Он выглянул из-за книги, безмолвно вопрошая. Свет настольной лампы так падал на нее, что темные круги под глазами казались еще глубже и чернее. На рабочем месте будто рота солдат прошлась, хотя Мар была по сути своей аккуратисткой. Еще один признак ее нервозности. Она на верном пути выгореть от нескончаемой учебы.

– Я вылечу твою болезнь, – непривычно тихим голосом пробормотала она, шмыгая носом. – Я найду способ. Обещаю. Только дождись, договорились?

И Маргарита разревелась навзрыд, зарываясь в острые коленки. Она рыдала от всего: от обиды, что нет спасительной таблетки, от бессилия, что опыта, знаний и часов в сутках не хватает ей на поиск лекарства, и, в конце концов, от отвращения и злости к самой себе – она давала слабину и плакала тогда, когда этого не позволял себе смертельно больной. Виктор был для нее самым мужественным человеком из всех, кого она встретила на своем коротком жизненном пути. Он никогда не сетовал на судьбу-злодейку, не позволял выражать жалость к себе, не позволял себе лить напрасные слезы из-за того, чего никто изменить не в силах.

Зато плакал он тогда, когда видел Маргариту в таком состоянии. Когда его сокровище в поте лица втягивалось в специальность, два года назад казавшуюся ей непостижимой наукой, лишь ради того, чтобы разработать чудо-лекарство. Его Мар оставила мечту о работе лучевого диагноста, где не пришлось бы вечность торчать в стационарах среди несчастных мучающихся пациентов. И именно в такие моменты внутри Виктора бурлила гадкая ярость и беспомощность за то, что именно на его долю выпало несчастье быть больным; и не потому, что он испытывал к себе ненавистную жалость, а потому, что болезнь эта отравляла его соулмейта. Он требовал, просил и умолял ее оставить эту затею, не возносить на хрупкий пьедестал неизвестности будущую карьеру и дальнейшую жизнь без него, подумать дважды, трижды, сотню раз. Но упрямица даже слушать не хотела, грозясь наказывать его молчанием за такие «ужасные, низкие слова».

Днями и ночами она готовилась к государственным экзаменам, которые должны были начаться уже через два месяца, параллельно посещая научный кружок неврологии, изучая английский язык с нуля для того, чтобы беспрепятственно штудировать, кроме отечественных, еще и иностранные статьи об атаксии Фридрейха. Маргарита еще изъявила желание устроиться на работу, но здесь Виктор выбил из нее обещание, что пока она не окончит университет, она работать не будет.

– Но мы ведь съедемся рано или поздно. Разве это будет честно, что ты будешь тянуть финансово еще и меня, пока я не устроюсь в какую-нибудь больницу?