Совести нет

Князькова Нина

— Я сегодня посплю на полу во второй комнате на втором этаже. — Сразу перешла к делу.

Яков мрачно на меня глянул. Вроде, с виду добродушная морда, а взгляд у него, как у снайпера в сезон охоты. Или он только на меня так смотрит? Надо бы понаблюдать.

— Нет. — Четко отрезал он. — Сегодня спишь на диване. — Добавил.

Я насупилась.

— К Тольке уйду. — Пригрозила.

Мужик гадко улыбнулся.

— Ребенка тут оставишь? — Спросил он.

Я нащупала на столе салфетку и швырнула в него. Жаль, тяжелее ничего не нашлось.

— Решил манипулировать ребенком? — Спросила, ничуть не злясь, так как сама такая же.

— Да. — Сознался он. — А теперь снимай одежду, посмотрю, как все заживает.

— Нормально все заживает. — Решила соврать я.

Хохриков задумчиво побарабанил пальцами по столу.

— Знаешь, Корсаров сказал, что для опеки было бы лучше, если бы я на тебе….

— Даже не говори этого слова. — Предупредила. — Ладно, смотри. Извращенец. — Стянула с себя футболку.

Яшка хмыкнул, взял меня за плечи, поднял на ноги и подтолкнул в сторону гостиной. Послушно дошла до дивана, куда меня настойчиво положили. Лежу, изучаю потолок, пока он расстегивает на ребрах корсет, который прописал врач.

— Болит? — Спросил он, надавив на зеленоватое огромное пятно, которое было на животе. Гематома почти сошла, но травмы все еще чувствовались.

— Слушай, еще раз так спросишь, я тебя отделаю, а потом буду на синяки нажимать и ласковым голосом то же самое спрашивать. — Огрызнулась.

Он вздохнул, отклеил пластырь от проколов, через которые мне селезенку ушивали, и осмотрел поджившие ранки. Достал из кармана крем и принялся намазывать поверхность.

— Обезболю. — Пояснил он свои действия.

Я раздражённо фыркнула, но мешать не стала. Проходили уже, он меня наручниками (откуда только взял) к кровати пристегнул и все равно намазал. Упертый мужик.

Вот и сегодня, намазал, приклеил снова пластырь, застегнул корсет и накрыл меня пледом.

— Спи.

А я что-то так сегодня вымоталась, что даже спорить не хотелось. Да даже сил на душ не осталось. Закрыла глаза, слушая тихие шорохи и передвижения Хохрикова по дому. Нашла в себе силы и передвинулась немного, освобождая место под еще одного человека. Я достаточно худая, так что места должно хватить и на Якова. Я ж не зверь какой, под порог на коврик его из собственного дома не выгоню.

Он еще немного пошуршал по дому и, наконец, лег позади меня на диване. Я тут же провалилась в дрему. Никогда не смогу уснуть, если по дому кто-то ходит. На грани сознания почувствовала, как на мой живот, затянутый в корсет, легла большая теплая ладонь.

Утро мое началось с тихого разговора, который происходил на кухне. Открыла глаза, зевнула и потерла лицо. Вроде бы, вчера и уснула не поздно, а все равно суставы немного ломит и общее состояние оставляет желать лучшего. Подтянулась, одним движением встала с дивана, немного размяла мышцы и принялась отжиматься. Потом приседания, растяжка, стойка на руках. Все, программа минимум выполнена. Теперь можно в душ и позавтракать.

Вымылась минут за десять, натянула на себя привычные спортивные брюки и майку и отправилась на кухню. Потрепала по макушке Кольку, уплетавшего простую яичницу с колбасой, которую додумался сделать Хохриков, и налила себе свежеприготовленного кофе.

— Я на работу сейчас уеду. К обеду подвезут мебель, присмотри. — Распорядился Яшка.

Я чуть не подавилась.

— Чего это я? — Насупилась.

Он как-то плотоядно окинул мою тощую фигуру взглядом и спросил.

— Будем дальше делить диван?

— Мебель, так мебель. — Быстро согласилась я. Шантажист хренов.

Он разочарованно поморщился и молча вышел из кухни. Колька все так же давился завтраком, пытаясь набить рот посильнее.

— Не спеши. — Села напротив ребенка. — Вас что, в интернате не кормили? — Спросила.

Парень тут же скис и принялся ковыряться в тарелке, тщательно пережевывая то, что было у него во рту.

— Кормили. — Ответил он через минуту. — Но там все такое было…. Невкусное и для здоровья полезное. — Вздохнул он.

Я хмыкнула, отпив кофе.

— Такое тебе у нас точно не светит. У тебя будет вредная и вкусная пища. И будешь ты толстый и прыщавый. — Предупредила его. Ни я, ни Хохриков что-то изысканное готовить не умели.

Парень радостно кивнул и снова набросился на еду.

— Теть Маш, а я у вас надолго? — Спросил он между кусками колбасы.

Я задумалась.

— Ну, если все нормально, то лет на восемь то точно. — Ответила. — Если захочешь, конечно. — Неволить я никого не собиралась.

Он радостно закивал. Видимо, в приют ему совсем не хотелось. А я начала думать, чем бы занять мальца до обеда. Потом-то понятно, приобщим ребенка к прекрасному, к сборке мебели. А с утра чего делать? Я все еще была на больничном, да и на работу везти его пока не хотела. Взяла телефон и набрала нужный номер.

— Теть Саш, утро доброе. — Додумалась поздороваться.

— Марья? — Удивилась тетя.

— Ага, я. — Созналась. — Теть Саш, слушай, а ты чем Дюху с Виталиком занимала, когда им лет по десять было? — Поинтересовалась я.

В трубке раздалось молчание и что-то сгрохотало на заднем фоне.

— Маш, я даже спросить боюсь, зачем ты задаешь такие вопросы. — Наконец, призналась она. — Но мальчики такого возраста любят стрелялки всякие, технику, подвижные игры. Это лет с тринадцати их из-за компьютера было не вытащить….

— Я поняла. — Перебила. — Спасибо.

Отложила телефон и задумчиво посмотрела на ребенка, быстро допивающего молоко. Стрелялки, подвижные игры…. Нет, стрелять ему ее рано, отдачу не сдержит. А вот подвижно потренироваться…. Где-то у меня был набор метательных ножей.