Советник
Шрифт:
Веки тяжелели, разгоряченное после душа тело и утренний забег затягивали меня в сон. Но я не сдамся. Когда бы я ни закрывала глаза, я видела Вайнмонта. Его злость. Но также что-то еще. Жар, когда он оказался на мне, его руку между моих бедер.
Я знала, что это было греховно. Мне не стоило хотеть этого. Его голос казался медленнодействующим ядом, впитывающимся в меня, заманивающим мою душу глубже в ад. Мои соски затвердели, когда я вспомнила ощущение его твердого ствола у моего бедра. Что я почувствую, окажись он внутри меня?
Я
Как много его тела покрыто татуировками виноградной лозы? Как низко они спускаются?
Мой палец меня ослушался, опустившись ниже, закружив вокруг моего клитора. Бедра приподнимались навстречу каждому поглаживанию, напряжение усиливалось, словно кто-то донельзя натягивал нити. Мое дыхание стало рваным, пока я продолжала ласкать себя, и картина Вайнмонта между моих ног сводила с ума от потребности достичь своего высвобождения. Когда я представила, что его глаза загораются от желания меня и только меня, я не смогла сдержать волну удовольствия. Я прикусила щеку изнутри, чтобы не закричать, хотя все равно издала высокий звук, который нельзя принять ни за что другое.
Где-то поблизости в доме я услышала хлопок, словно с полки упала книга. Смущение и беспокойство охладило мое краткое и пылкое наслаждение. Я прикрылась одеялом. Спустя несколько мгновений мое дыхание вернулось в норму. Я не была окончательно удовлетворена, но голова стала ясной достаточно, чтобы вспомнить, что Вайнмонт был моим врагом, и ничем больше.
Я начала уплывать в полудрему, когда в мою дверь постучали. Усевшись на кровати, я посмотрела на гардеробную, где висела некоторая одежда для меня.
— Это только я, мисс, — произнес женский голос.
— О, входите, — я не знала, кто «я» это была, но она звучала совершенно безобидно.
Ко мне вошла женщина средних лет в элегантной черной униформе с белым отложным воротничком. Волосы были темнее ночи, спускались каскадом по спине блестящей гривой. Если в них и были седые прядки, я не смогла увидеть ни одной. Ей было не больше сорока пяти.
Она улыбнулась тепло и по-дружески, несмотря на отчетливую грусть, залегшую в ее морщинах вокруг темных глаз.
— Добро пожаловать. Я буду вашей личной помощницей на время вашего пребывания в этом доме. Если вам что-нибудь нужно, просто позовите меня. Я — Рене.
— Так это вы положили все те красивые мыльца и шампунь в ванной?
— Да, мэм. Я также взяла на себя смелость заказать некоторую одежду вашего размера. Конечно же, мистер Синклер помог мне выбрать ее для вас.
Я нахмурилась. Мысль о том, что Вайнмонт выбирал для меня одежду, была запредельно раздражающей. Я ему не питомец или кукла, чтобы он одевал меня. Я — его заключенная.
Женщина сложила руки на животе.
— Я знаю, как вы себя чувствуете. Это все немного неприятно, но со временем все сложится в общую картину.
Я стянула полотенце с головы и потерла висок одной рукой, придерживая одеяло другой.
— Вы знаете, как я себя чувствую? Вы рабыня, Рене?
Ее глубокого каштанового цвета глаза зажглись на миг.
— Нет, мэм.
— Тогда я не думаю, что вы хоть приблизительно знаете, как я себя чувствую. Не обижайтесь.
— Не обижаюсь, мэм, — она вернула мне грациозную улыбку, несмотря на мою колкость.
Я вздохнула. Я пробыла Приобретением меньше дня, и некоторые части меня — добрые, нежные — уже раскалывались.
— Простите, — произнесла я, когда она ушла в ванную. — Это не ваша вина.
Это ведь я подписала контракт. Рене не заставляла меня делать этого.
Она вернулась с расческой и села на кровать рядом со мной.
— Вот, — она протянула руки с намерением расчесать мои волосы.
Я подползла к ней, все еще прижимая одеяло к груди.
— Все в порядке. Я была бы больше удивлена, если бы вы не злились, — она начала с кончиков волос, как это всегда делала мама. — "Путь наименьшего сопротивления", — мама всегда говорила это, распутывая узелки на волосах, поднимаясь снизу и вверх к корням, пока волосы не становились гладкими.
— Как много таких, как я, здесь побывало?
Рене продолжила расчесывать нежными движениями.
— Сколько Приобретений?
— Да.
— Уверена, что не должна рассказывать этого.
Я вздохнула и позволила подбородку упасть на грудь.
Она понизила голос до шепота.
— У семьи Вайнмонт было только два Приобретения за последние двадцать лет, о которых я знаю. До этого было больше, но я не знаю всех деталей.
— Так мало? Разве это происходит не раз в год?
— Нет, мэм.
— Вы сказали «у семьи Вайнмонт»? Приобретения есть и у других семей?
— Да.
— Но зачем? Какова их цель? — Зачем им это делать? Какова вообще может быть гипотетическая причина принуждения людей ради того, чтобы просто-напросто превратить их в рабов? Может, это станет благом — раб на год, которого содержат и о котором заботятся. Ни работы, ни наказаний, ни плохого обращения. Я потрясла головой. Все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Страх закрадывался по позвоночнику, пока мой вопрос висел в воздухе. Что-то подсказывало, что мне уготовано больше, гораздо больше, чем я могу даже предположить.
— Просто расскажите мне, почему, — любознательность покинула мой тон, передав лавры отчаянию.
Она колебалась, застыв расческой посредине моих локонов.
— Вы увидите завтра.
— Что будет завтра? — ужас тянул мое нутро вниз, словно якорь.
Расческа продолжила свой ход, разглаживая спутанные волосы по пути.
— Бал Приобретений.
Люций и Вайнмонт говорили об этом бале за завтраком, но я была не в курсе, что собираюсь посетить его.
— Бал? Я — рабыня и пойду на бал?