Советская цивилизация т.2

Кара-Мурза Сергей Георгиевич

Резкий отрыв «нового слоя» от массы произошел в представлениях о справедливости и морали. «Новые русские» — это люди активного молодого возраста с высоким образовательным уровнем. В этой категории были наиболее распространены эгоистические и антипатриотические установки. Авторы исследования пишут: "Опросы 1990-1991 г. показывали, что наиболее вовлеченная в массовую политическую борьбу и наиболее радикально-демократическая группа — верящие не в Бога, а в сверхъестественные силы, 24% из них поддерживали «Демократическую Россию», что намного превосходило и верующих, и атеистов». И еще: "вера в НЛО, cнежного человека, телепатию сильно связана с ценностями первого периода радикально-демократического движения — антикоммунизмом, желанием похоронить СССР, приоритетом прав

человека и рынка».

Внутренняя противоречивость установок этой группы видна и в том, что «права человека» для нее — лишь политический инструмент. На деле ее отличает нетерпимость, причем даже в национальных отношениях: «В исследовании 1991 г. мы отмечали, что „верящие не в Бога, а в сверхъестественные силы“, несмотря на весь свой радикальный демократизм, были в отношении к большинству различных народов наименее толерантной группой. И эта их особенность за прошедший год лишь усилилась». Национализм и нетерпимость порождаются рыночным интересом и ненавистью к конкурентам, а вовсе не любовью к родной земле (но это — особая тема).

И, наконец, важный штрих, но связанный с целым. Вот вывод авторов: «Как и по многим другим проблемам, в области сексуальной морали самые либеральные — „оккультисты“ — верящие в сверхъестественные силы. По всей видимости, они — носители достаточно последовательной культуры „вседозволенности“: чаще других отрицают свою ответственность перед государством и обществом — „каждый за себя“, обладают низкой трудовой этикой, высокой национальной нетерпимостью и не признают никаких границ в области секса».

Это — первый, очень приблизительный духовный портрет «новых русских». Но этот портрет не устоялся, новый тип еще не сложился, он — в поиске. И уже есть симптомы того, что нового «малого народа» не сложится, его уже разлагает разочарование и тоска. Об этом говорят те культурные особенности, которые проявились в начале 90-х годов.

Что же написано на знамени «новых русских»? Чтобы разобраться, надо знать, кто их певец, в чем их художественное самовыражение, каковы их представления о прекрасном и безобразном — знать их эстетику. Каждая культура и даже идеологическое течение имеет свое лицо. Когда мы слышим «Степь да степь кругом…», «Выхожу один я на дорогу…» или «Вставай, страна огромная…», для нас ясен эстетический образ «старых русских». Песни 30-х годов несут оптимизм индустриализации. Мелодичные, спокойные песни 60-70-х (нет им числа) — отдых ничего не подозревающего народа после невероятных перегрузок ХХ века. Какие песни собирали «новых русских», что пели их поэты?

Помню, в самом начале перестройки я внимательно прослушал все песни группы «Наутилус Помпилиус» — самого талантливого, на мой взгляд, выразителя мироощущения будущих «новых русских». Прослушал, и говорю своим детям: это же песни, зовущие на гражданскую войну со своими родителями, песни человека, поджигающего свой дом! На меня замахали руками — с ума сошел! А ведь та догадка оправдалась. Но в тех песнях был еще поэтический заряд борьбы, хотя было видно, что борьбы больной — без идеала будущего. Только разрыв с прошлым!

Но вот, под звуки песен «Помпилиуса» вскормленная КПСС политическая элита хладнокровно оглушила страну и начала шарить в доме. Но где же песни? Мы наблюдаем уникальное в истории явление — «революцию», не родившую ни одной нормальной песни. Культурная аномалия, предрекающая печальный конец. В 1993 г. была издана большая антология «Русская поэзия серебрянного века. 1890-1917. Антология» (М.: Наука). Там собраны произведения лучших поэтов конца XIX и начала ХХ века. Первое, что поражает — доля стихотворений, художественно выразивших пафос грядущей революции. «Варшавянка», «Смело, товарищи, в ногу», «Мы кузнецы» — это малая часть лишь широко известных, привычных и ставших песнями произведений. Но таких — множество, они пропитывают всю поэзию серебрянного века. Составители, отбиравшие, по их словам, стихи исключительно исходя из их художественной ценности, включали революционную лирику со скрежетом зубовным. На деле ее вес в тогдашней культуре был гораздо больше того, что представлено в антологии. Подумайте, революционные

песни становились любимыми романсами. Не слышно шума городского … А что же дала революция рыночников, всех этих «новых русских», березовских и новодворских?

Ну, нет песен, так появилась литература — тоже важный материал для диагноза. Вот писатель Яркевич. «Огонек» назвал его писателем-93 (а кое-кто даже «двусмысленно» назвал «последним русским писателем»). По словам самого Яркевича, он написал трилогию, аналогичную трилогии Льва Толстого «Детство. Отрочество. Юность». У «нового русского» Яркевича эти части называются: «Как я обосрался», «Как меня не изнасиловали» и «Как я занимался онанизмом». Все эти гадости имеют у Яркевича не только сюжетный, но и метафорический смысл. Послушаем «Независимую газету», где О.Давыдов дает такой диагноз в статье «Яркевич как симптом». Как пишет О.Давыдов, во второй части трилогии «выясняется, что маньяком, насилующим мальчиков, оказывается… русская культура». Что же до «юности», то «онанизм в этом тексте — метафора свободного духовного пространства. Он как бы снимает основной (по мнению Яркевича) грех русской культуры: социально-политическую ангажированность, замешанную на агрессии». То есть, опять же главное — тема разрыва с духовным пространством русской культуры, освобождения от нее хотя бы через онанизм.

О.Давыдов делает вывод: «Мы имеем дело со становящейся философией культуры тех „новых русских“, льстецом и рупором которых является такая замечательная газета, как „Коммерсантъ“ (а литературно-художественным воплощением — разобранные выше тексты Яркевича)».

Кто-то скажет: да, это поколение «новых русских» сгорело в пламени реформы, они опустошены и, по-своему, несчастны. Но они хоть создали состояния для своих детей — и уж из этих-то возникнет здоровая и свободная от оков русской культуры цивилизованная элита. Но никаких оснований для этих надежд нет — подорвав возможности воспроизводства интеллигенции из «старых русских», режим Ельцина надолго оставил Россию без культурного слоя, уже создал провал нескольких поколений. Ибо дети «новых» — пожалуй, самая культурно обездоленная часть, и никакими деньгами это не покроешь. Да и не всякие деньги приносят благо.

Пожалуй, ребенку богачей приходится хуже, чем бедняку. В личном развитии мы пробегаем путь человечества, и ребенок психологически живет в коммунизме общинного строя, ждет от взрослых защиты, а от сверстников — солидарности. Богатый ребенок, особенно если тупые родители вбили это ему в голову, — изгой. Сама обстановка в их семьях такова, что они формируют поколения ущербных, глубоко несчастных детей. Пусть мелкий штрих, но как он важен: именно в этой среде в России возродилось битье детей — тайная, глубоко скрываемая болезнь западной буржуазии, совсем иное явление, чем подзатыльники в семьях отчаявшихся бедняков.

Вот редкое по гуманизму выступление И.Медведевой и Т.Шишовой в «Независимой газете» — «В новое время появляются новые дети». Что же отметили специалисты? Вот их вывод: «Сегодня дети богатых невротизированы ничуть не меньше обычных детей. Пожалуй, даже больше… Находясь под изнурительным прессом страха и нервотрепки и, как всякий человек, распоясываясь дома, бизнесмен вместе с пиджаком сбрасывает с себя этот пресс. На кого? — Конечно, на близких. И прежде всего от непосильного груза страдает слабый, то есть ребенок. У таких детей наблюдается повышенная тревожность, страхи и как следствие — энурез, заикание, тики, а также агрессивность или, наоборот, забитость, безынициативность, отсутствие познавательных интересов. Когда они подрастут, им, скорее всего, будет непросто создать и сохранить семью… А дети, выходящие на улицу только в сопровождении телохранителя (это сейчас особенно престижно)? Какая у них формируется картина мира? И что им снится по ночам? У таких детей практически со стопроцентной вероятностью наблюдается: повышенная тревожность, навязчивые страхи и как естественное следствие — мизантропия, то есть ненависть к людям. А мизантропия может привести к угасанию рода: переполненный ненавистью к людям человек не захочет или даже не сможет произвести на свет себе подобных».