Советская фантастика 50—70-х годов (антология)
Шрифт:
Зато людской поток на тротуарах тек безостановочно. Каждый прохожий что-то делал на ходу — жевал, сосал, курил, читал — и, может быть, поэтому на всех лицах каменела равнодушная отрешенность от окружающего. Больше всего было жующих — мужчины и женщины, старые и молодые, занятые и гуляющие — все, проходя мимо бесконечных лотков, не глядя покупали что-либо съестное и отправляли в рот. А постоянно пустеющие лотки вновь и вновь наполнялись пирожками, тортиками, мороженым, конфетными кулечками. И нельзя было остановиться, встретив знакомого, — только торопливый кивок; нельзя
— Куда мы все-таки несемся?
— Никуда. Мы уже на месте. Тут можно присесть или постоять без риска быть сбитым с ног… Когда-то здесь был Дворец Свободы — правительственная резиденция. По Слову Кормчего он был снесен и на его месте выстроен Вечный Дворец, увенчанный персональной Башней Кормчего. В ней находится его рабочий кабинет. А Вечный Дворец отдан исполняющим Слово Кормчего министерствам.
И снова пирамида, но уже не из полушарий, а из неправильных конусов, опоясавших тонкую свечу башни, зеркальный купол которой поздно вечером и рано утром полыхал языком пламени на сером небе. И снова — скульптура у главного входа: юный бог в студенческой куртке с надкушенным яблоком в руке.
— Правитель в ту великую минуту, когда он задумался о судьбе Свиры и принял решение взять на плечи бремя Кормчего. Ну как? На что похоже это сооружение?
— Похоже на то, что «Изобилие» и Вечный Дворец строил один и тот же архитектор.
— Тот же? Нет… Но… Разве есть сходство? В чем?
— В характере. Во взгляде, что ли. В мастерстве… Словом, если это не он, то его ученик.
— Да…
Сип долго молчал, разглядывая дворец, словно видел его впервые.
— Да… А ведь действительно… А ты зорок, Шан. Дворец строил сын того, кто поставил злополучную гостиницу.
— И он тоже… яблоню?
— Да. Но это уже совсем другая история… Можно мне задать тебе вопрос без околичностей?
— Разумеется, Сип.
— Что ты собираешься делать?
— Сейчас? Продолжать прогулку.
— А завтра, послезавтра, через неделю?
— Наблюдать, запоминать, анализировать.
— А действовать?
— И действовать. Во всех детективных романах, которые я специально проштудировал перед Свирой, говорится, что главное в профессии разведчика — дедуктивный метод. Действие — частность, а частное по дедуктивному методу должно выводиться из общего. Следовательно, чтобы действовать, надо основательно побездействовать.
— Ты все шутишь. Тебе все это кажется пока забавной игрой. Не спорь. Ты попал в прошлое, в пройденные вами века. И ты не прочь подурачиться, уверенный, что завтра вернешься в свое время. А ведь Горон ждет, когда ты проникнешь к Правителю. И он не будет ждать бесконечно. И он не любит шутников.
— Хорошо, давай серьезно. Мы работаем не для Го-рона. И если говорить откровенно, я вообще не собираюсь встречаться с Правителем. Потому что меня и моих друзей интересует не то, каким образом этот древний Правитель сумел себя законсервировать на двести лет, а то, каким образом Свира так долго держится на краю неизбежной экономической пропасти. Уверен, что Правителе не выложит ответа даже за женьшень. Придется докапываться самим, изучать производство и распределение, понять положение и взаимоотношение всех классов и прослоек общества, оценить настроение и степень зрелости народа…
— Для этого надо прожить здесь две жизни…
— Чтобы уловить общее — нет. Иногда его можно почувствовать сразу, на одном дыхании. Как повезет. И как смотреть на все, что происходит вокруг. Ты здесь родился, ты ко всему привык, многое проходит мимо твоего внимания. Глаз постороннего зорче.
— Возможно… Но меня интересует одна частность — собираешься ты посещать Правителя?
— Пока нет. Пока это просто невозможно — мы стоим перед глухой стеной, и эта стена неприступна. Нужно найти хотя бы какой-то дефект в этой стене, дыру или щель, и только тогда…
— А если я знаю такой дефект?
Шан внимательно посмотрел на Сипа. Сип выдержал взгляд.
— У тебя завелись от меня секреты, Сип?
— Нет. Не завелись. Этот секрет был со мной всегда. На Свире, на Зейде, на Земле. Но этот секрет я открою только тому, кто поможет мне выполнить клятву.
— Какую клятву?
— Судить Великого Кормчего.
— Убить?
— Нет. Судить. И приговорить к смерти. И привести приговор в исполнение. Чтобы это не было убийством, нужны хотя бы двое…
Да, еще Тесман говорил, что у Бина свои счеты с Правителем. И вот теперь… Отговаривать — бесполезно. Согласиться на соучастие — нельзя. Остаться в стороне — нечестно. Обманывать — подло.
— Когда и кому ты дал клятву?
— Не надо об этом, Шан. Я забыл, что ты — человек Земли. Что ты — просто наблюдатель. Что для тебя все наши горести и беды — не более как трудный ребус, который надо решить, научный казус, который надо объяснить. Я забыл. Прости. Я не оставлю тебя, пока… Словом, забудем этот разговор. Я ничего не спрашивал.
— Бин…
— Я Сип. Прежний Сип.
— Жарко. Давай выпьем пива…
Они остановились под зеленым навесом против рыбного магазина. Пожилой гвардеец с жезлом дружелюбно им улыбнулся и подвинул кружку, освобождая место за столиком. Улыбка в Дроме — явление редкое, и Шан улыбнулся в ответ.
— Дежуришь?
— Разве это дежурство, септ-капитан? Хочешь спи, хочешь пиво дуй. А вот я работал в Олоне, воздушные верфи там, — вот где, действительно, держи ухо востро. Известное дело, работяги — у них свой закон. Держатся один за одного, косяком, — с ними лучше не связываться. Только когда подмога пришла — присмирели малость. Да и то…
Пиво было, что называется, на любителя — цвета спелой малины, горьковато-сладкое и почти без пены. Шан взял три кружки — себе, Сипу и говорливому блюстителю порядка.
— Благодарю, септ-капитан. Многовато будет… Ну да ничего, мне уже через час меняться.
— А ты за свою жизнь в разных местах бывал, наверное?
— Да, помотался. Я все больше по охране, для страха стою. Так не стало страха теперь, даже Вечного Дворца не боятся. Шалый народ стал.
— А почему, как ты считаешь?