Советская фантастика 50—70-х годов (антология)
Шрифт:
Он допил стакан и вытер губы, победно усмехаясь своему призрачному отражению в лобовом экране.
«Вот и первый сюрприз Свиры, — невесело подумалось Шанину. — Изгой, гонимый и презираемый неудачник, живая мишень, нищий, у которого Кормчий отнял все, кроме права умереть на виселице, — и тот боготворит Правителя, вместо того чтобы его ненавидеть лютой ненавистью. Ведь этот несчастный действительно готов до издыхания защищать своего мучителя и виновника всех бед… Какое тут «официальное вмешательство»…
— Стальной Кокон, — негромко проговорил Сип.
Ничего внушительного
— Да, в принципе это гигантская стальная сеть, — подтвердил Сип. — Она вращается за пределами атмосферы и практически не изнашивается. Крупные метеоры, конечно, оставляют дыры, но таких камешков немного. Корабль ее тоже пробьет, но неизбежно взорвется… Скорость! Кроме того, сеть заряжена электричеством колоссальной мощи.
— Откуда же энергия?
— Даровая. Из атмосферы. Со Стальным Коконом на Свире навеки кончились грозы.
— А где же патрули и что они делают?
— Внутри сферы Кокона остались десятки бывших обсерваторий, лабораторий и просто строительных спутников. На них теперь находятся базы полицейских гвардейцев и причалы сторожевых катеров. В космос они почти не выходят — нет надобности и опасно. Они летают в стратосфере и несут патрульную службу. Считается, что они охраняют планету от внешней агрессии. Но поскольку никто на Свиру до сих пор нападать не собирался и десантов не забрасывал, бравые пограничники грабят возвращающихся контрабандистов. Но главная задача «пернатых» — охота за теми, кто пытается бежать со Свиры… Таким нет пощады.
— «Пернатыми» зовут пограничников?
— Вообще всех полицейских гвардейцев. Охраняющее крыло — герб полицейской гвардии…
— А кто такие «проники»?
— Проники? А, это ты про Можа… Проник — грамматическая хитрость. С тех пор как слово «проницательный» запрещено на Свире, всех представителей этого клана называют прониками.
— Ты сказал — клана? Так их что — много?
Сип посмотрел на Шанина с искренним удивлением.
— Проников? Добрых девяносто процентов городского населения!
— Ничего не понимаю!
— Поймешь.
Мож, прилипший к приборам и визирам, махнул рукой.
— Ну все. Вышли на старт. Теперь пора рвать когти…
Истерика и возбуждение после очередной дозы чаки прошли, и Мож был снова похож на человека. Только налитые кровью глаза с узкими, как иголочный укол, зрачками выдавали искусственную причину его беспредельной отваги.
— Смотри, Шан, и учись. Пригодится. Мы дотопали до нужной точки. Дальше нас все равно засекут, с двигателями или без. Поэтому сейчас главный козырь — скорость. Низко над лесом нас они потеряют: мешает эхо. Значит, надо прорываться
Мож положил руки на клавиши и закрыл глаза, словно молясь.
— Эх, тетя ведьма, выручай!
Пол под ногами дрогнул, и всех троих вдавило в кресла. Неправильное синее пятно впереди, свободное от серебряной паутины, ощутимо прогнулось, поползло во все стороны.
Внезапно на корабль обрушился тяжелый удар, через полминуты — второй, потом третий. После десятиминутного затишья удары возобновились, но стали слабей и чаще. Скоро они перешли в трескотню крупного града и добродушное бормотанье летнего ливня.
— Теперь на Свире осталась только такая гроза, — кивнул Сип на верхний экран кругового обзора.
А гроза была внушительная — таких Шанин еще не видывал. Ни на своих экстравагантных планетах, ни в космосе. Не было ни традиционных вспышек, ни мгновенных ветвистых молний. Со всех сторон, откуда-то издалека, где угадывались острые ребра и пики Кокона, тянулись живые щупальца сиреневого света. Они ловили корабль в свое жадное перекрестье, конвульсивно ощупывали его обгоревшую обшивку, пытаясь найти хотя бы маленькую щелку внутрь, не находили и, истончаясь, рвались, чтобы со следующим толчком ожить и повторить все сначала.
Корабль начал разогреваться, с Шана, в его тяжелой экипировке, уже давно лил пот, но раздеваться в этой электрической карусели почему-то не хотелось. Шан ругал себя за малодушие и излишнюю впечатлительность, но стоически терпел жару.
Гроза кончилась, как и началась, — электрические разряды стали реже и сильнее, и, наконец, получив два основательных удара, корабль влетел внутрь Кокона.
Впереди теперь дышало и ворочалось что-то серое и бесформенное, как закисающая опара.
— Облачность — это хорошо, — сказал Сип.
— Для «пернатых» хорошо, — зло парировал Мож. — Они нас видят, а мы их нет. И‘ у нас больше шансов кувыркнуться со всего маху…
Сторожевой катер первым заметил Сип. Он закричал, вцепившись в плечо пилота:
— Слева, слева! Слева — крючок!
В левом верхнем углу экрана разгорался и трепетал красный уголек.
Можу не надо было повторять дважды. От неожиданности Шанина выбило из кресла и швырнуло влево, на переборку.
Когда он поднялся, уголька слева уже не было, зато справа заплясали целых три звездочки. Корабль заметался, беспрерывно меняя курс, но красных огней становилось все больше, и узкое горло прохода сжималось на глазах.
— Бесполезно, — прохрипел Мож. — Вниз не пробиться…
Выламывая запястья и упершись коленом, он оттянул штурвал на себя с такой силой, что пластиковая баранка выгнулась. Шанин снова не удержался на ногах. На этот раз сверху на него упал Сип. Корабль, словно догоняя свой огненный хвост, вывертывал вверх, к спасительному пролому. Высота уже начала предательски буреть, и на всем обозримом пространстве пересекались, образуя правильные квадраты, черные полосы.
— Так… Так… выглядит… небо над Свирой? — выдавил Шанин в потный затылок Сипа.