Советская республика и капиталистический мир. Часть I. Первоначальный период организации сил
Шрифт:
Правительства Германии и Австро-Венгрии в свою очередь категорически подтверждают отсутствие у них каких бы то ни было притязаний на включение в германскую или австро-венгерскую территорию областей бывшей Российской Империи, ныне оккупированных германскими или австро-венгерскими войсками, на так называемое «исправление границ» за счет этих областей, а равным образом обязуются не принуждать эти области, ни прямо, ни косвенно, к принятию той или иной формы государственного устройства, не стеснять их самостоятельности какими бы то ни было таможенными или военными конвенциями, заключенными до окончательного конституирования этих областей на основе политического самоопределения населяющих их народов.
К п. 2-му. Решение вопроса о будущей судьбе самоопределяющихся областей должно происходить в условиях полной политической свободы и отсутствия какого-либо внешнего давления.
Поэтому голосование должно происходить после вывода оттуда чужеземных войск и возвращения на родину беженцев и выселенцев. Срок окончательного вывода войск устанавливается особой комиссией в
Охрана порядка и прав самоопределяющихся областей принадлежит национальным войскам и местной милиции.
Предоставляется полная свобода и материальная возможность возвращения на родину беженцам, а также выселенным властью с начала войны жителям данной области.
К п. 3-му. С момента подписания мира и вплоть до окончательного государственного конституирования указанных областей внутреннее управление в их пределах, заведование местными делами, финансами и пр. переходит в руки временного органа, составленного путем соглашения политических партий, обнаруживших свою жизнеспособность в среде данного народа как до, так и во время войны.
Основной задачей этих временных органов народа, наряду с поддержанием нормального течения общественной и хозяйственной жизни, должна явиться организация предстоящего опроса населения.
К п. 4-му. Окончательное решение о государственном положении областей, о которых идет речь, и о форме их внутреннего государственного устройства устанавливается путем всенародного референдума.
В целях ускорения работ мирной конференции, российская делегация полагала бы чрезвычайно важным получить от делегаций Германии и Австро-Венгрии вполне точный ответ по всем вопросам, поставленным в настоящем заявлении.
Что касается остальных вопросов, то они могли бы быть разобраны в связи с решением этих основных вопросов.
В своем ответном слове ген. Гофман, протестуя против тона российской делегации и напоминая, что «победоносные германские войска находятся на русской территории», заявляет, что российская делегация требует признания права на самоопределение в такой форме и в таком объеме, в каковых их не признает Советское правительство на своей территории (ген. Гофман ссылается на разгон Белорусского конгресса в Минске в ночь на 31 декабря [32] ).
32
Дополнительные сведения о разгоне т. наз. «Белорусского конгресса» мы находим в заявлении витебской делегации III Всероссийского Съезда Советов, опубликованном в «Правде» (N 12 от 30 января 1918 г.). В этом заявлении сообщается, что Белорусским Съездом (конгрессом), заседавшим одновременно с Витебским губернским съездом советов, руководили помещики и офицерство. Из 196 волостей Витебской губернии только 51 волость послала своих представителей на «Белорусский конгресс», да и те в большинстве своем покинули «конгресс», как только выяснилась его контрреволюционная сущность. Оставшаяся часть «конгресса» была разогнана.
Со своей стороны, он сообщает, что курляндское народное собрание, литовский ландтаг, городское управление Риги и т. д. объявили себя самостоятельными по отношению к России и обратились с просьбой о защите к Германской Империи.
Л. Троцкий. ЗАСЕДАНИЯ РОССИЙСКОЙ, ГЕРМАНСКОЙ И АВСТРО-ВЕНГЕРСКОЙ ДЕЛЕГАЦИЙ (ПОЛИТИЧЕСКАЯ КОМИССИЯ)
I. Заседание 14 января 1818 г
Ответ на русскую формулировку зачитывает от имени союзных держав Визнер (см. приложение N 7).
Троцкий. Что касается вопроса по существу, то мы надеемся, что сегодняшний ответ делегаций Четверного Союза устраняет, во всяком случае, одно формальное затруднение, – затруднение, которое представил для нас заслушанный нами в прошлый раз ответ генерала Гофмана.
Генерал Гофман дважды обратил мое внимание на то, что он представляет здесь не германское правительство, а германское верховное командование. Я не претендую на суждение о внутренней структуре Германской Империи; но я все же думал, что мы в данном случае ведем переговоры только с лицами, которые представляют германское правительство. Г. статс-секретарь, по другому поводу, считал необходимым указать на то, что все моменты переговоров, включая и те, которые нам кажутся противоречивыми, соответствуют «единой руководящей воле германского правительства». До тех пор, пока это никем не опровергнуто, мы считаемся с этим, как с формальным заявлением; тем не менее, не выходя из пределов замечаний генерала Гофмана, я считаю необходимым отметить в речи генерала Гофмана некоторые пункты и подчеркнуть, что они затрудняют ведение переговоров.
Генерал Гофман, прежде всего, протестовал против тона нашего заявления и обратил наше внимание на то, что этот тон не стоит в соответствии с тем фактом, что германские войска находятся на нашей территории. Если бы мы придерживались того принципа, который нам рекомендует генерал Гофман, то мы должны были бы разговаривать иначе с представителями Германии, нежели с представителями Австро-Венгрии, Турции или нейтральной Персии. Мы полагаем, однако, что общие положения, которые мы выдвигаем, дают нам право вести переговоры с представителями всех государств в одном и том же духе. Г. генерал указал далее на то, что наше правительство опирается на силу и применяет насилие ко всем инакомыслящим, которых оно клеймит как контрреволюционеров и буржуа. Прежде всего, я приветствую тот факт, что г. генерал так быстро откликнулся на мое приглашение вмешаться во внутренние дела России. Затем, я должен указать, что г. генерал был вполне прав, когда говорил, что наше правительство опирается на силу. В истории мы до сих пор не знаем других правительств. До тех пор, пока общество будет состоять из борющихся классов, государство останется по необходимости орудием силы и будет применять аппарат насилия. Я, однако, категорически протестую против совершенно неправильного утверждения, будто мы всех инакомыслящих ставим вне закона. Я был бы очень рад, если бы социал-демократическая печать в Германии пользовалась той свободой, какой у нас пользуется печать наших противников и печать контрреволюционная. [33]
33
В период Брестских переговоров действительно существовала почти полная свобода печати даже для буржуазных газет. Были закрыты лишь некоторые петроградские газеты, открыто призывавшие к поддержке контрреволюционной борьбы и восстаний против Советской власти. Массовое закрытие буржуазных и мелкобуржуазных газет произошло лишь после лево-эсеровского восстания в июле 1918 г. Меньшевистские и лево-эсеровские органы продолжали существовать еще значительно позже.
То, что поражает и отталкивает правительства других стран в наших действиях, – это тот факт, что мы арестуем не стачечников, а капиталистов, которые подвергают рабочих локауту, – тот факт, что мы не расстреливаем крестьян, требующих земли, но арестуем тех помещиков и офицеров, которые пытаются расстреливать крестьян. И когда румынское правительство – я привожу это, как пример, – попыталось у нас, на нашей территории, применить меры насилия по отношению к революционным солдатам и рабочим, то мы отсюда, из Бреста, просили правительство в Петрограде арестовать румынского посланника со всем составом посольства, а также и румынскую военную миссию. [34] Мы получили ответ, что это уже сделано, и мы считаем, что это насилие есть насилие, диктуемое нам волею миллионов рабочих, крестьян и солдат, и что оно направлено против того меньшинства, которое стремится удержать народ в рабстве, – что это есть насилие, освященное историей и прогрессом.
34
26 января 1918 г., при содействии б. командующего Румынским фронтом ген. Щербачева, в Бесарабию вторглись румынские войска и стали угрожать Одессе. Французский посол Соре поспешил успокоить население, сообщая, что румынские войска пришли в Бесарабию исключительно с целью обеспечения румынского фронта, но отнюдь не для вмешательства во внутренние дела Бесарабии. Румынское правительство опубликовало заявление, подтвержденное Антантой и Америкой, о том, что оно признает неприкосновенность Бесарабии и обязуется очистить ее после окончания военных действий. Переход Румынии к военным действиям заставил советское правительство предпринять ряд репрессивных мер, о которых оно оповестило в следующем сообщении, напечатанном в «Известиях» 27 января 1918 г. (написано т. Троцким):
"ПРЕДАТЕЛЬСТВО РУМЫНСКОЙ БУРЖУАЗИИ И ИЗМЕНА ГЕНЕРАЛА ЩЕРБАЧЕВА
Покрытая преступлениями румынская олигархия открыла военные действия против Российской Республики. Привыкшая утверждать свое господство на нищете, кабале и крови румынских крестьян и рабочих, румынская монархия сделала попытку спасти себя, своих помещиков и своих банкиров путем захвата Бесарабии и превращения ее в оплот против могущественного потока русской революции. Преступлениям румынских военных и гражданских властей нет числа. Комиссары и представители революционных российских войск арестуются и расстреливаются. Революционные войска морятся голодом и разоружаются. При отступлении в тыл они подвергаются обстрелу орудийным огнем. Во всех этих кровавых преступлениях одно из виднейших мест принадлежит главнокомандующему Румынским фронтом Щербачеву.
В виде протеста и предупреждения Совет Народных Комиссаров подверг кратковременному аресту румынского посла. Эта мера не оказала действия. Преступления идут своим чередом.
Совет Народных Комиссаров постановляет:
1. Все дипломатические сношения с Румынией прерываются. Румынское посольство и все вообще агенты румынской власти высылаются за границу кратчайшим путем.
2. Хранящийся в Москве золотой фонд Румынии объявляется неприкосновенным для румынской олигархии. Советская власть берет на себя ответственность за сохранность этого фонда и передает его в руки румынского народа.
3. Восставший против революции бывший главнокомандующий Румынского фронта Щербачев объявляется врагом народа и ставится вне закона.
26 (13) января 1918 г. Таврический дворец".
Что касается двух примеров, которые привел генерал Гофман, то они ни в каком смысле не характеризуют нашей политики в области национального вопроса. Мы навели справки о Белорусском конгрессе. Этот Белорусский конгресс состоял из представителей белорусских аграриев. Он сделал попытку присвоить себе те права, которые составляют исключительную собственность белорусского народа. И если он встретил отпор, то этот отпор исходил от солдат, среди которых были одинаково великороссы, украинцы и белорусы.