Советские партизаны. Мифы и реальность
Шрифт:
Как стало ясно сейчас, теория использования «маскировщиков» и «партизан» была столь же ущербной, как и теория «глубокой операции». Судите сами.
Автономность и боевые возможности мелких диверсионных групп крайне незначительны, так как прямо зависят от объема переносимого людьми на себе полезного груза, а много ли могут перенести несколько человек? О диверсантах-одиночках и говорить нечего. Использование тех и других есть нечто среднее между глупостью и отчаянием (согласно поговорке «утопающий хватается за соломинку»).
Первый — история 18-летней диверсантки Зои Космодемьянской. Какой ущерб она могла причинить врагу? Единственное «диверсионное средство» Зои — две или три бутылки с бензином,
Возникает вопрос: какой идиот придумал такие «диверсии»? Оказывается, «хорошо подготовленные профессионалы» вроде Артура Спрогиса и Хаджи-Умара Мамсурова. Они рассуждали следующим образом. Если забросить в прифронтовой тыл к немцам несколько тысяч таких девиц, и если каждая из них сожжет по одному немецкому «объекту», а заодно убьет (ранит) пару «фашистов», то действия противника будут серьезно затруднены. Сказано — сделано. В период битвы за Москву послали «на ту сторону» около трех тысяч наивных комсомольцев и комсомолок. Почти все они погибли. Относительно эффективности их действий история умалчивает. А что касается организаторов указанной «диверсии», то понятно, что с совестью у них проблем не было, в отличие от интеллекта.
Кто-то может сказать: то было время битвы за Москву, Сталин и вся партийно-советская верхушка пребывали в паническом состоянии, они требовали от своих подчиненных немедленно принять «крайние меры», «не останавливаясь ни перед чем» — только бы избежать захвата «столицы нашей Родины». Потом высшие «партайгеноссе» несколько успокоились и поумнели.
Лично я сильно в этом сомневаюсь. Рассмотрим другой пример.
В конце октября 1942 года в Сальскую степь была послана — наряду с другими — диверсионная группа № 66 «Максим» под командованием 28-летнего старшины Леонида Черняховского [2] . Она состояла из 15 человек — двенадцати парней и трех девушек. Пятерым еще не исполнилось 18 лет. Помимо стрелкового оружия (8 карабинов, 6 автоматов ППШ, пистолет ТТ), диверсанты имели при себе 40 кг тротила и три коробки спичек — поджигать бикфордов шнур.
2
Город Сальск находится в южной части Ростовской области. Он окружен степями.
В ночь на 2 ноября радистка группы приняла шифрограмму, приказывавшую «любой ценой» перекрыть железную дорогу Сальск — Котельниково — Сталинград в районе между станциями Куберле и Орловская. Но что могли сделать диверсанты на ровной как стол степной местности со своими 40 килограммами взрывчатки?! Днем они заложили несколько зарядов, а вечером, когда вдали показался поезд с немецкими войсками, разворотили взрывами рельсы.
Район действий группы «Максим».
Эшелон остановился, высадились солдаты мотострелковой роты полка «Нордланд» из дивизии СС «Викинг» и за полчаса покончили с диверсантами. У них на 15 единиц оружия, включая пистолет, было 4500 патронов — всего по 300 на ствол! Несколько парней и одна девушка остались в живых. Немцы взяли их в плен, допросили, а потом расстреляли.
Движение по линии было прервано только на четыре часа. Чем эта диверсия (и многие другие, подобные ей), принципиально отличается от «диверсии» Зои Космодемьянской? И если это не акт отчаяния, то что?
Кстати говоря, никто не узнал бы об этом трагическом, но незначительном эпизоде войны, если бы не Овидий Горчаков (1925–2002) — бывший военный разведчик, ставший писателем [3] . В конце 1960-х годов он опубликовал повесть «Максим не выходит на связь», где заявил — ни много, ни мало, что группа № 66 сыграла исключительно важную роль в разгроме танковой группы генерала Германа Готта (!) Сыграла тем, что задержала ее на 4 часа, которые якобы оказались «решающими»! Что ж, как литератор, занимавшийся восхвалением «бессмертных подвигов» советских разведчиков и диверсантов, он поступил правильно. Врать — так по-крупному!
3
Советское командование ничего не знало о судьбе группы «Максим» и объявило ее «без вести пропавшей». Но под воздействием общественной кампании, поднятой Горчаковым, всех членов группы посмертно наградили орденами «Красной звезды», а на станции Орловская поставили памятник с их фамилиями.
Замаскированные партизанские базы в лесах, это конечно хорошо, но главное все же не базы, а объекты, подлежащие уничтожению. Практика показала, что до них от базы может быть несколько десятков километров, идти туда надо не одни сутки, ведь «маскировщики» и партизаны передвигались исключительно пешком. Радиосвязи у них не было, так как советская радиопромышленность не выпускала тогда портативных надежных «коротковолновок».
Если наложить все эти детали на схему «глубокой операции», то получается ерунда: зато время, пока «маскировщики» или «партизаны» доберутся до нужного объекта на вражеской территории либо собьются в отряд численностью 50—100–200 человек, быстроходные танки БТ и кавалерия уйдут далеко вперед, и диверсанты автоматически переместятся в тыл своих войск. Объект, подлежащий уничтожению, окажется уже на своей территории. Словом, чепуха на постном масле. Вот почему Тухачевский планировал использование «маскировщиков» только на начальном этапе наступательной операции — в период проведения «приграничного сражения», для уничтожения заранее намеченных конкретных объектов — для одиночных, по сути, акций [4] . После этого предусматривался перевод саперно-маскировочных взводов на переформирование.
4
С.С. Захаревич достаточно подробно рассмотрел теорию «глубокой операции» в своей книге «Сталинский бросок на юг» (Минск, 2010, с. 85–96).
Вот Сталин и упразднил кадры диверсантов и партизан — за ненадобностью. Он самонадеянно считал Красную Армию оч-ч-ч-ень сильной, способной осуществлять наступательные операции огромного масштаба. Что же касается тактики собственно партизанских действий — борьбы на своей территории с оккупационными частями противника, то подобных выкладок в советской военной теории не существовало в принципе. И.Г. Старинов в этом вопросе просто лжет.
Вот что пишет об этом B.C. Батшев:
«До начала войны правительство и командование Красной Армии не предполагало прибегать к такой форме сопротивления как партизанское движение.
Партизанская война исключалась из военных методов по двум причинам. Во-первых, уверенность в мощи Красной Армии была настолько сильна, что военные действия предполагались только на вражеской территории; во-вторых, руководство считало, что вооружение народа — слишком рискованное предприятие.
Партизанская война, ее методы и возможности не изучались в Советском Союзе ни в одной из военных академий (…). С 1928 по 1941 год в военных вузах не было, например, ни одной диссертации на тему о ведении партизанской войны в тылу врага».